Андрей Фролов - Механическое сердце

Внимательно осмотрев зрителей сквозь эту узкую «бойницу» меж плащом и полем шляпы, имаджировщик театрально откинул края одежды, позволяя изучить свое бледное морщинистое лицо.

Голос, вероятнее всего, усиленный микрофонами, полетел по залу.

– Друзья! Дорогие спасгородцы! – заговорил он, медленно поворачиваясь на каблуках и внимательно всматриваясь в темноту, укрывавшую публику. – Сейчас вы увидите уникальное зрелище, еще никого не оставившее равнодушным! Имейте в виду – оно волнует! Оно потрясает! Поэтому, если в зале есть маленькие дети или люди с заболеваниями сердца, прошу покинуть трибуны или не жаловаться после…

Он отработанным движением сбросил плащ на желтый искусственный песок манежа, оставшись в черном фраке, под которым сверкала белая сорочка с угольным галстуком-бантом. Наши герои, наблюдавшие за таинством из своего пыльного укрытия, забыли обо всем на свете, пораженные и заинтригованные так, что разучились дышать. Весь зал, словно один огромный организм, замер, стихли даже шепотки.

– Если таковых здесь нет, – усмехнувшись в усы, громогласно продолжал Мистицион, – я начинаю!

Барабанная дробь сменилась ласковыми напевами флейты и скрипки, в которые гармонично вплетался тревожный гул духовых инструментов. Музыка определенно разогревала атмосферу, накалявшуюся медленно и неотвратимо. Что-то приближалось, что-то пока невидимое, но созревающее высоко под куполом, где раскачивались нитки канатов и трапеции воздушных эквилибристов.

А затем над головой Мистициона вспыхнул огромный силуэт, и нечто невообразимо-величественное сделало круг под крышей, медленно снижаясь. На первый взгляд это напоминало рыбу, но было толстым, массивным и неповоротливым, с длинными узкими плавниками, горбом на спине, тупой широкой мордой и широченным вертикальным хвостом.

Чудище, занимавшее четверть пространства над манежем, казалось таким реальным, таким ощутимым, что дети почувствовали легкое колебание ветра, рождаемого взмахами плавников. Существо издало трубный рев, раскатившийся по скамьям и заставивший зрителей вздрогнуть. Затем описало еще один круг, посматривая на людей огроменным выпуклым глазом, и неожиданно растворилось в воздухе.

– Всесильные Лифты… – выдохнул Димка, расцепляя сжатые до белизны пальцы. – Я думал, в обморок грохнусь, до того жутко…

– Вовсе и не жутко, – тут же парировал Витька.

Однако по его лицу было заметно – бороться с подступающими кошмарами мальчику помогает именно его рационализм, попытка привести все к логичным и доступным объяснениям.

– Я читал про имаджировщиков. Все дело в технике – по всему цирку расставлены специальные амбипроекторы, как у Великосветского Гранда. Мистицион управляет ими с пульта. Он же отвечает за звук и вентиляторы, спрятанные для усиления эффекта…

– Это потрясно, – прошептала Настя, демонстративно игнорируя умничанье брата. – Это самое прекрасное, что я видела в жизни…

На сцене тем временем появилось новое существо, призванное из темноты волшебством главного имаджировщика. Оно было почти таким же крупным, как плавающий предшественник, но перемещалось на четырех массивных ногах, словно лошадь или корова. Голову животного венчали огромные круглые уши, а вместо носа оно имело длинный шланг, которым умудрялось даже почесывать макушку.

Зал снова ахнул, зашептался, в темноте заерзали.

Существо прошлось по манежу, и стало видно, каким крохотным кажется рядом с его тушей Мистицион. Когда массивные круглые копыта опускались на песок, специальные динамики выдавали басовую ноту такой мощности, что скамьи сотрясались. Чудилось, что по арене вправду идет нечто неподъемное. Позволив великану сделать полный круг, чародей заставил его образ истончиться под светом угасающего прожектора.

Затем в центре песчаного диска по очереди появились два животных – крупная пятнистая лошадь, которой кто-то вытянул шею так сильно, что она стала длиннее крупа. Вторым пожаловала невероятных размеров (в несколько раз больше шлангоноса, как прозвал его Димка) зверюга на четырех колоннах ног: с нереально длинным хвостом, кое-как изогнувшимся вдоль манежного борта, и столь же длинной шеей, плавно сужавшейся к крохотной головке.

Этот великан по арене ходить не стал – ему не хватало места. Он лишь нагнулся, приближая морду к верхним рядам трибун (заверещавшим от неожиданности), и шумно выдохнул на людей. Скрытые вентиляторы умело создали нужный эффект, а легкий запах тины, якобы вылетевший из ноздрей существа, и вовсе заставил публику поверить, что перед ней живое чудище, состоящее из плоти и крови.

Музыка уже грохотала в полную мощь, усиливая царящее напряжение и подогревая максимально распаленного зрителя. И тогда Мистицион выложил последнюю карту, от чего по залу прокатился дикий крик сотенной толпы.

Из-под темных сводов, подсвеченная сразу пятью прожекторами, на спасгородцев спикировала Птица – крупная, с размахом крыльев почти в десяток шагов, длинным хвостом и хищным крючковатым клювом, который беспрерывно и звонко клацал. Пронзительно клекоча, она сделала под потолком стремительный вираж, ударив по сидящим людям потоком воздуха и едва не коснувшись их когтистыми лапами. После чего взмыла и снова спикировала, но лишь для того, чтобы удариться в песок у ног имаджировщика и растаять без следа.

Близнецы прикусили языки и изо всех сил зажали рты ладонями. Если бы не необходимость оставаться в укрытии, они бы верещали и блажили так же, как три сотни зрителей над их головами. Где-то заплакал ребенок – для жителей города (я упоминал об этом ранее) не было существа ужаснее Птицы, болезнетворным проклятием которой пугали и взрослых, и детей. Страх этот сидел очень глубоко, он поселился в крови поколений, в подкорке головного мозга, пронзая всю жизнь спасгородцев. Только теперь стало понятно, почему имаджировщик предостерегал аудиторию перед началом представления. И, как оказалось, он вовсе не преувеличивал…

Под сводами шапито медленно включался свет, озаряя бледные лица. Охающие, держащиеся за грудь и натужно смеющиеся над собственной реакцией, посетители громко шептались, наперебой обсуждая увиденное. Мистицион с довольной улыбкой стоял за своими пультами, ожидая оценки. Когда возбужденный шепот наконец стих, повелитель объемных проекций величественно поклонился на четыре стороны. Зал, вскочивший с мест, тут же ответил громогласными аплодисментами, криками «браво» и восторженным свистом.

Наверное, именно этот шум, со всех сторон окруживший наших героев, и не позволил им вовремя сориентироваться, почувствовать движение за спиной. А затем Витьку вдруг больно ухватили за ухо и потянули в проход.