Андрей Фролов - Механическое сердце

– Уроды… – бледнея, сквозь зубы прошипел Дмитрий. – Теперь понятно, как Крася выбралась – Гранду никто и не думал помогать… Вот гады!

Они помолчали, тяжело переживая ужасное открытие. А затем двинулись дальше, погруженные в невеселые мысли. Им было горько, тоскливо и обидно, а образ Лифта, отважно спасенного когда-то, стал иллюстрацией несправедливости – постоянной спутницы Смотрителей.

– Вот! Еще четыре секции, и мы на месте, – наконец прошептал Витька, изучая ближайший информационный планшет, в состав которого входила и карта Шлюза. – Почти пришли…

Димка и Настя, облегченно выдохнув, вернулись со своих наблюдательных постов, где стояли в карауле, пока брат определял дальнейший маршрут. Мимо с гулом и дребезжанием прополз «обнаженный» Лифт, нагруженный коробками запчастей.

Бедра гудели, икроножные мышцы начинали каменеть, но ребята не присели отдохнуть, пока не миновали оставшиеся пролеты и не добрались до нужного балкона. Только тут они позволили себе опуститься на прохладный решетчатый пол, переводя дух и тревожно посматривая через перила. Если бы в этот момент на площадку вышел кто-то из Стражи или обслуживающего персонала, путники стали бы легкой добычей – утомленные подъемом, о бегстве дети сейчас не могли и мечтать.

– Снимайте куртки, – распорядился вдруг Дима, воспользовавшись остановкой. – В них нас запросто вычислят в толпе, да и видок у них уже совсем нетоварный…

Он сбросил с плеча тощий мешок, с которым не расставался с Интерната. Пошарил внутри и торопливо рассовал по карманам штанов горсть «полезного хлама», собранного во время похода. Затем мальчик разорвал на мелкие клочки пресловутую записку из школьного «тайника». После этого забрал у остальных куртки, плотно скрутил приметную одежду и затолкал в брезентовую пасть. Потолстевший мешок они спрятали под лестницу.

Переглянувшись, словно стояли не перед дверью, а на высоченной вышке над школьным бассейном, наши герои вышли из стены. Все трое прекрасно понимали, что если их схватят тут, на одной из самых посещаемых гуляками полян, им несдобровать. И на этот раз они вряд ли отделаются родительским выговором и парой недель запрета на развлекательные программы по амбивидению.

Но удача, как сразу выяснилось, пока что пребывала на их стороне.

Проход, ведущий с поляны на Шлюз, оказался ловко спрятан в небольшом закутке, надежно прикрытом от посторонних глаз ложной перегородкой, над которой краснели трафаретные предупреждения: «Вход запрещен! Доступ только для персонала. Нарушение влечет уголовную ответственность».

А затем Летняя Ярмарка закружила ребят в шумном и ярком хороводе, обрушившись лавиной музыки, соблазнительных запахов, гулом разговоров и шумом самокатов, сновавших по проспектам периметра. Мимо протарахтел пассажирский самокат, гремя коротким составом вагончиков, наполненных туристами. Взрослые о чем-то болтали, дети уплетали сахарную вату и пили вкусные витаминные коктейли из бумажных стаканов с рисунками мультгероев.

Повсюду царила атмосфера радости и безудержного веселья, разительно отличавшаяся от обстановки на любой из полян, посещенных близнецами ранее. Ребятня смеялась и кричала, а родители, воспитатели и учителя словно по негласному сговору понизили порог строгости, взирая на проделки и беготню с пониманием и терпением. Преобладала детсадовская малышня. Но и сверстников странники заметили немало, что подтверждало факт: каникулы (вероятно, для распределения потоков отдыхающих) в школах разных уровней наступали в разное время.

С потолка свисали многочисленные штандарты, разукрашенные патриотическими лозунгами и символикой города. Величественные, хоть и основательно обветшавшие, они призывали детей хорошо учиться, а взрослых ответственно работать, чтобы затем отдыхать с чувством выполненного долга.

Вокруг бурлил народ: толпы прогуливающихся по Летней Ярмарке куда-то спешили, посещали рынок и разнообразные аттракционы, торопились в полной мере насладиться положенным отпуском и потратить скопленные на него деньги.

На троицу путешественников, тут же влившуюся в людское море, никто не обращал внимания. Дойдя до светового табло, регулировавшего движение на кольце периферийных магистралей, они перешли дорогу, углубившись в самое сердце Ярмарки. Димка, внимательно посмотрев на сестру, вдруг дернул девочку за рукав блузки – с таким напряженным и перепуганным лицом, как у нее, близнецы могли привлечь ненужное внимание местных урядников, видневшихся в толпе. Настя смутилась, неловко улыбнулась и постаралась придать лицу выражение, больше свойственное восторженному зеваке, чем потерявшемуся ребенку.

Поляна, конечно, потрясала, как и царящее на ней приподнятое настроение. Потолок Ярмарки был выкрашен в изумительные оттенки голубого, а под самыми сводами клубились белоснежные искусственные облака, созданные Потоком. Было очень тепло, даже жарко, от чего так и тянуло присесть на лавочку, попить лимонада и заняться ничегонеделанием, целый час болтая ногами и делясь впечатлениями.

Впереди, возвышаясь над другими постройками поляны, виднелась крыша огромного рынка – самой сущности Летней Ярмарки. Там, имея на руках деньги или специальные талоны, выданные в качестве премий, можно было приобрести все, начиная от интересных книг или игрушек и заканчивая баснословно дорогими яблоками или шоколадом.

Вокруг крытого рынка, позволяя отвлечься от покупок или отдохнуть, разместилась цепь аттракционов и закусочных, где продавали пирожки, сладкий рис, мороженое, леденцы, напитки и кучу других вкусностей. Аттракционы же будоражили воображение – ослепительные в одежке из ярких вывесок, они предлагали окунуться в мир кривых зеркал, испытать силу и ловкость, попугаться в «страшном доме» с ожившими манекенами, покататься на игрушечных самокатах, каруселях или «русских горках».

Те, возвышаясь слева от рынка, казались огроменными: местами холмы узкой рельсовой дороги поднимались к самым облакам, обещая катавшимся массу эмоций и незабываемых ощущений. Оттуда, летя над головами и крышами, несся беспрерывный крик и визг – сейчас вагончики аттракциона как раз забирались на самую высокую точку, чтобы рухнуть вниз к радости по-доброму перепуганной малышни.

Повсеместно встречались шахты, привычно подпиравшие потолок. Из одних Лифтов выходили толпы приезжих; возле других ожидали погрузки те, кому предстояло отправиться по домам. На лицах уезжавших читалась грусть, а на свежее пополнение человеческого океана они смотрели с откровенной завистью – у тех-то все было еще впереди…

Из динамиков на столбах лилась ненавязчивая музыка, но ее почти полностью заглушали оркестры, игравшие сразу на трех или четырех сценах. Неподалеку разместили свои столики торговцы сувенирами и художники, за копейку готовые нарисовать юмористический портрет, а также выступали уличные гимнасты и мимы.