Гарри Килворт - Головоломка

Я засунул альбом в рюкзак.

В этот день мы наловили целую кучу рифовой рыбы и с гордостью отправились по пляжу назад, на свою сторону острова. Когда мы уже подходили к лагерю, я сказал Раму:

— Я знаю твой секрет.

Он озадаченно взглянул на меня:

— О каком секрете ты говоришь, Макс?

— Я заглянул в твой альбом, — сказал я и подмигнул Хассу.

Рамбута сильно побледнел, и первый раз в жизни я увидел злость в его глазах.

— Это была частная собственность — лично моя, — сказал он. — Ты всегда украдкой изучаешь личные вещи других людей, Макс?

Я просто опешил. До этого Рам никогда не злился на нас. Мне сразу же захотелось, чтобы я никогда и не заглядывал в этот чертов альбом.

— Прости, Рам. Я не должен был этого делать.

— Да, ты не должен был этого делать! — Он почти кричал на меня.

— Я же сказал, что прошу прощения!

Он не ответил мне. Он просто махнул рукой в сторону лагеря, показывая, что мы должны возвращаться. Мы с Хассом собрали всю пойманную рыбу, Рамбута взял винтовку и пошел вперед.

Всю дорогу к лагерю я чувствовал себя совершенно подавленным. Хасс болтал с Рамбутой, который рассеянно отвечал на его вопросы, но со мной он не заговаривал. Я бы очень хотел не делать того, что сделал. Раньше Рам никогда на меня не злился, и это было очень больно. Я пытался понять, что же я сделал неправильно, и, кажется, до меня дошло. Заглянуть в его альбом для зарисовок было как прочитать его дневник. Это личные записи. Хотя я об этом не знал. Я не знал, насколько личными для него были эти рисунки.

Как только мы вернулись, Рам поговорил с папой. Во время разговора папа поглядывал на меня, и я понял, что проблем у меня еще больше, чем казалось вначале. Но папа просто развернулся и вошел в одну из полуразрушенных хижин, которую мы использовали как склад.

За едой ни о чем не говорили. Хасс не обратил никакого внимания на атмосферу за столом, я же ее чувствовал, хотя папа и Рамбута изо всех сил старались вести себя, как будто ничего не случилось. После еды я рубил дрова для костра, и Рам подошел ко мне.

— Макс, я вовсе не хотел обидеть тебя, там, на пляже.

— Но обидел, — сказал я. — Ты был очень зол.

Он вздохнул:

— В этом разница между нашими культурами, Макс. Я человек, для которого частная жизнь очень много значит. Частная собственность ценна для тех, у кого ее не было слишком долго.

Я понял, что он имел в виду:

— Но ты же не был бедным — твой отец продает лекарства!

— Но мы не были и богачами. Он продает лекарства людям, у которых очень мало денег. Если все общество бедно, не важно, какое место ты в нем занимаешь. Тебе все равно придется бороться за существование.

— Понятно, — сказал я.

— Мы можем снова быть друзьями? — Он протянул руку.

Я слегка расчувствовался:

— Хорошо. Я больше никогда так не сделаю, обещаю!

— Ну, все мы ошибаемся. А что… Что ты видел в альбоме?

— Да ничего особенного. Пару необычных животных на первых страницах. Одного из них я видел в лесу. Это существо, похожее на гигантскую крысу.

На его лице появилось облегчение:

— А, это! А на следующей странице такой зверь, похожий на щенка, но с крыльями? В мире много необычных животных. Эти дюгони, которых упоминала Джорджия…

— Она меня им обозвала! — горячо воскликнул я.

Рам не обратил никакого внимания на мои эмоции:

— А еще есть молох, австралийский рогатый дьявол, — вот уж где вправду удивительное животное! И айе-айе — мадагаскарская руконожка. И конечно, в океане полным-полно всяких страхолюдных существ.

Я сказал Раму, что видел фотографии, и согласился, что мир полон странностей.

Позже, после того как мы провели наш традиционный час у костра, я пошел спать. Хасс не лег вместе со мной: у него еще были дела на кухне. Папа пришел ко мне в палатку. Он откинул полог и остался стоять снаружи.

— Москитов напустишь! — пробормотал я.

— Макс, мне очень жаль, что у тебя вышла эта стычка с Рамом. Он очень чувствителен, когда дело касается его собственности.

— Все в порядке. Мы помирились.

— Я знаю. Но, послушай, эти рисунки…

— Никак не пойму, из-за чего столько суеты! — прервал я.

Папа внимательно посмотрел на меня, потом сказал:

— И я не пойму.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Не мог бы ты наконец задернуть полог? Москиты вокруг так и клубятся!

— Хорошо.

Он опустил полог и оставил меня наедине с моими мыслями.

Я сказал, что не понимаю, из-за чего столько суеты, но это не значит, что я не чувствовал, что что-то происходит. Кто-то пытался что-то скрыть. Вокруг существовали тайны, которые следовало разгадать. В тот момент я не был точно уверен, какие именно, но знал, что они есть. Я целый час провалялся на спине, разглядывая потолок палатки.

Я решил, что завтра пойду и поговорю с Портерами. Узнаю, что они думают о всех этих вещах. С Хассом бесполезно говорить. Он всегда принимал сторону папы. Я ничего не имел против этого. Я знал, что он благодарен папе за то, что тот спас его от незавидной работы пастуха и всего остального. Но папу при Хассе критиковать не стоило. И разговор о том, что происходит что-то зловещее, не привел бы никуда.

У меня появился шанс узнать, куда ходят папа с Рамом. Я следовал за ними на некотором расстоянии через джунгли, пока не понял, куда они направляются. Их целью оказалась долина в центре острова. Место, где, кажется, собираются все животные. Я не могу поверить, что вся эта секретность из-за носорога. Зачем? В этом просто нет никакого смысла. Думаю, дело как-то связано со свитками из Кумрана. Думаю, я догадался, что там. Сокровища! Вполне возможно, верно? Свитки были чем-то вроде карты, которая привела папу на остров. Он изучал их в сарае для вяления рыбы, чтобы выяснить, где же именно зарыты сокровища. Поэтому и пираты шатаются вокруг, поджидая, когда мы поплывем назад с добычей.

Одна-единственная вещь по-прежнему беспокоит меня. Что же за животное сломало стену сарая? Может, это и вправду был носорог, который никак не связан с тем, чем занимается папа. Возможно, они просто опасались, что он нападет на них в лесу и поэтому заперли его. В этом есть какой-то смысл. Теперь они всегда берут в лес винтовки — и папа, и Рам, и Грант. Это потому, что они боятся мести носорога. И они больше не могут поймать и запереть его, потому что теперь он настороже.

Зарытые сокровища! Нам с Хассом нужно пойти поискать их!

Мы с Хассом пришли на яхту рано утром. Портеры уже все встали. Когда мы плыли к лодке, я слышал какой-то монотонный бубнеж, доносящийся с яхты. Ничего хорошего. Это означало уроки. Можно было быть уверенным, что Лоррейн сидит в парусиновом кресле с вышитой надписью «Помощник капитана» на спинке, а Джорджия сидит на мотке каната на палубе. И обе они уткнулись носами в какие-нибудь пыльные книжонки. Мы выбрались из лагуны, вода капала с нас на надраенную палубу Гранта. Вода высыхала почти сразу же, как только касалась раскаленных досок.