Джеймс Паттерсон - Эксперимент «Ангел»

Дождались! Они меня дождались! Целые и невредимые. Меня захлестывает волна сумасшедшей радости! Душа поет!

Ты не ослышался, дорогой читатель. Я, действительно, произнесла это слово. Душа!

Они меня заметили, и лучезарные счастливые улыбки засияли на лицах Надж и Газмана. Игги, конечно, никого не видел, а Клык и в лучшие времена на улыбку не больно щедр. Он только перехватил мой взгляд и, мотнув головой, показал: «Лети к утесу».

Его четырнадцатифутовые темные крылья сверкают отблесками солнечных лучей. Прошло всего каких-то два дня, как мы расстались, а он уже парит как-то по-новому, мощно и плавно. Где только он этому научился?

Подлетаю ближе. Надж — она теперь летит вплотную ко мне — по-детски весело взвизгивает, и мы нежно касаемся друг друга крыльями.

— Макс, я глазам своим не верю! Макс, это ты!

Клык приземлился первым. Точнее сказать, приутесился. И растворился там, внизу, пропал, да и только. Мне остается до скалы всего каких-то двадцать футов. И только тут я замечаю, что Клык примостился на узкой приступке, выдолбленной ветром в отвесной каменной стене. Клевое местечко. Сиди себе да посматривай по сторонам сколько влезет!

Один за другим мы набились в пещеру, до отказа заполнив ее тесное темное чрево. Живые! Целые и невредимые! Пятеро из нас снова вместе!

— Макс, — Надж пробирается ко мне и крепко-крепко обнимает тонкими руками. Я обхватываю ее в ответ и глажу ее крылья и плечи, так, как она любила с раннего детства.

— Мы так за тебя волновались! Я прямо не знала, что с тобой могло случиться! Мы с Клыком все думали, что же нам делать, а Клык сказал, что нам придется есть крыс, и…

— Ладно, Надж, хорошая моя, успокойся! Все позади. Теперь-то все в порядке, — я пытаюсь ее угомонить, а сама украдкой одними губами переспрашиваю Клыка:

— Крыс?

Слабая тень улыбки скользит у него по лицу и мгновенно исчезает.

Как все-таки хорошо, что с ними все в порядке!

— А вы что тут делаете, — поворачиваюсь я к Игги и Газману. — Вы почему не остались дома?

— Да не могли мы, — признается Газман. — Ирейзеры за нами охотились. Наши горы ими кишмя кишели. Если бы мы там остались, нам бы давно конец пришел.

— Когда они туда нагрянули? Как только мы улетели? — остолбенела я.

— Нет…

По длинной паузе я почему-то догадываюсь, что Газ темнит. Игги стоит в сторонке, счищая с черных штанов невидимые песчинки.

— Когда? — меня охватывают нехорошие подозрения. — Я вас спрашиваю, когда они появились в наших краях?

— Игги, кажись, ирейзеры нагрянули после масляной аварии, когда «хаммер» разбился? Так ведь? — Газман явно растерян и ищет у Игги поддержки.

Глаза у меня расширяются. Какая такая авария? Какой «хаммер»? Какое масло? Ничего не понимаю.

Игги потер подбородок и задумался.

— А может, они после бомбы налетели? — Газман уставился в пол и только что не шепчет.

— Да, скорее всего, после бомбы, — соглашается Игги. — Они после бомбы совершенно озверели.

У меня отвисает челюсть. Я не верю своим ушам.

— Бомба? Какая бомба? Вы что, ребята, бомбу взорвали? Вы же выдали себя с головой! Надо было тихо сидеть и не высовываться.

— Они бы и без того нас засекли.

— Рано или поздно, они бы и сами на нас напали.

Та-а-ак! Вот и оставь мальчишек одних! Может, лет через двадцать я наконец пойму, что с ними делать. Но, скорее всего, мне просто не дано постичь это мальчишечье племя.

Но, с другой стороны, похоже, я здорово промахнулась, оставив их одних. По правде сказать, мне как-то в голову не приходило, что ирейзеры могут пронюхать про наше горное пристанище.

— Ладно, главное, что вы целы, — я миролюбиво смиряюсь и слышу придушенный смешок Клыка. Никогда он еще не видел меня такой покладистой. Ну и черт с ним, пусть себе смеется.

— Правильно сделали, что прилетели. Молодцы! — я радостно сгребаю в охапку Газмана и Игги и неожиданно замечаю, что Игги на все пять инчей выше меня ростом. Вот тебе и мальчишка! Господи, как дети растут! Снова покрепче прижимаю к груди ласково прильнувшую ко мне Надж.

Надо бы и Клыка обнять, думаю я. Но его не больно обнимешь — он тут же превращается в каменную статую. В конце концов мы как-то неуклюже не то обнялись, не то ненароком наткнулись друг на друга.

Выбрасываю вперед кулак:

— Спасем Ангела!

В мгновение ока на нем вырастает пирамида: четверо членов моей стаи-семьи — четыре крепко сжатых кулака.

— Спасем! — откликается мне четырехкратное эхо.

Один за другим спрыгиваем с утеса. Крылья широко распахнуты навстречу ветру. Берем направление на проклятую Школу.

— Итак, кто рапортует первым? Давайте, докладывайте о своих приключениях, — спрашиваю я на лету, как только мы набрали высоту и крылья заработали в привычном и слаженном ритме.

— Я попробовала найти свою маму, — выпалила Надж, не раздумывая.

— Что-о-о-о! — мои глаза округлились — вот-вот выскочат из орбит. — Что ты говоришь, какую маму?

Надж передернула плечами.

— Пока мы там сидели и тебя ждали, я заставила Клыка слетать со мной в Типиско. Мы и нужный адрес нашли. Я там видела одну женщину. У нас с ней даже кожа одного цвета. Только я окончательно не уверена. Там потом тоже ирейзеры появились, с этим поганым Ари во главе. Мы им накостыляли и смылись.

Через пару минут до меня наконец дошло:

— Так ты с ней не разговаривала, с этой твоей… матерью?

— Нет, — Надж внимательно разглядывает свои ногти.

— А как она выглядела? Красивая? Хорошая? — Меня снедает любопытство. Мы все одержимы идеей родителей. Уже много лет изо дня в день обсуждаем эту тему и, если по правде, часто чуть не до слез.

— Я тебе про нее потом расскажу, — отвечает Надж как бы между прочим, и мне сразу понятно, что ничего хорошего она там не увидела.

Я подмигиваю Газману и Игги:

— Ладно, про ваши злоключения нам уже кое-что известно.

Газман обезоруживающе улыбается мне в ответ. Разве можно устоять против такой улыбки.

Ветер свистит мне в лицо. Изменяю наклон крыльев, стараясь поймать воздушный поток и вписаться в него, чтобы дать себе передышку.

Натупает очередь моих признаний:

— Ребята, у меня не слишком хорошие новости. По всей вероятности, мне имплантирован чип с отслеживателем. На сто процентов не уверена, но его показал рентген. Или, точнее, рентген показал какую-то штуковину, которая на такой чип похожа.

На меня с ужасом уставились четыре пары глаз:

— Тебе делали рентген? — выдавливает из себя Клык.

Киваю ему в ответ.

— Подробности потом. Главное, если у меня действительно стоит этот чип, понятно, как о нас пронюхали ирейзеры. Непонятно только, почему им для этого потребовалось четыре года? И еще один существенный вопрос: этот чип только мне имплантировали или вам такие же поставлены?