Карри - То, что меня не убьёт...-1

Завалившись на кровать, Юрий бренчал на гитаре. Нет, ноги он, конечно, свесил, чтобы не пачкать постель. Стало быть, как он считал, криминала никакого — ну, примнёт он немного покрывало, подумаешь. Ну и что? На то и кровать, чтобы человеку было удобно жить, как ему хочется. Почему в своём доме надо вести себя как-то так, а не иначе?

Но Миль, застав его на «лежбище», непременно начинала «ворчать» и швыряться разными предметами, не всегда мягкими. Поэтому Юрий предпочитал не нарываться. Тем более, что он прекрасно понимал, что причиной её плохому настроению вовсе не примятая постель, которую Дом непременно поправит, стоит с неё встать. Девочка переживает за него, непутёвого своего дядьку. Завтра Игра, отговоры ни к чему не привели, убеждения не подействовали. Вот и снимает племянница стресс, как умеет. И это ещё она по-божески буйствует, в руках себя держит…

Ладно бы это первая его Игра, так ведь нет же. Но девчонка нервничает… И Юрий её, в общем-то, даже понимает. Слишком много девочка потеряла за свои неполные семнадцать годочков. Слишком многих, если точнее… Только и остались — он, Юрий, да его отец, девочке — двоюродный, почти родной, дед.

Не считать же роднёй Горигора… Проклятого Грая, как зовут его за глаза собственные подданные…

Да, как ни странно, Гор получил-таки трон. Одарённая наследница у него имелась, пусть и не под его опекой — и свидетели тому были. Люди мотивировали свой выбор тем, что Проклятый по определению не сможет быть подлецом и они, таким образом, получат лучшего правителя в истории… Как хохотал Ксанд, узрев в зеркале лицо Горигора, узнавшего результат выборов! На недоумение внучки и сына он ответил:

— Даже самый лучший и честнейший правитель оказывается время от времени перед дилеммой: совершить то, чего требует его совесть или то, чего требует благо подданных, — и, покосившись на Миль, добавил: — Если Гор не совсем дурак, он откажется от трона.

И все трое внимательно следили за тем, как мнётся на глазах сотен людей Горигор-хиз-Грай, разрываясь между жаждой власти и желанием жить. Какое-то время Ксанд даже думал, что ошибся, что Гор устоит перед соблазном и не переоценит своих сил и способностей… Но Ксанд слишком редко ошибался в таких вопросах.

— Стало быть, — констатировал он, наблюдая коронацию, — ты у нас теперь практически Мёртвый Грай… Или Жадный Грай… Или Глупый Грай — что было бы точнее всего…

В том, что каждый из этих эпитетов верен, Миль, как и все изменённые, могла убедиться в течение следующих пяти с лишним лет: Проклятый Грай всё реже появлялся на публике, а если и появлялся, то со свитой целителей и в неизменной кожаной куртке — даже в летнюю жару… Кожа почему-то лучше всего прочего помогала переносить боль Проклятья… Которое прогрессивно увеличивало площадь ожога. Сперва это была перчатка. Которая вскоре стала высокой, до локтя… А потом и до плеча… В последнее время Гор везде являлся свету только в куртке с высоким воротником. И выглядел он при этих выходах — … Очень бледно, скажем так. Ни один обычный человек не протянул бы столько времени с такими ожогами…

— Мда… — протянул как-то за завтраком Юрий, наблюдая в зеркале измученное лицо Горигора. — Я почти готов ему посочувствовать…

Миль смотрела на мучения Гора совершенно спокойно. Даже не переставая наслаждаться свежим чаем. Когда У НЕЁ появлялись подобные сомнения, она вспоминала, как умирала бабушка… Как загибалась она сама — в грязном подвале с крысами… И все сомнения тут же отступали.

— Честно, мне его почти жаль, — взглянув на неё, повторил Юрий.

" А мне — нет, " — твёрдо ответила она. Неспешно допила чай, аккуратно поставила чашку, встала, и, изящно поклонившись родственникам, покинула столовую.

Юрий обратил взор к отцу. Ксанд развёл руками:

— Никогда не обижай женщину, сынок. Особенно, если она — ведьма.

И задумчиво проводил взглядом фигурку уходящей. Совсем неплохая фигурка…

Только очень … как бы это поточнее… небольшая она. Мелкая какая-то, что ли…

Вот ведь странно: почти восемнадцать девчонке, а выглядит всё подростком. В кого только? Все в семье — высокие, ну, более или менее, даже по линии её отца… разве что бабка по отцу не так чтоб рослая была. Может, в неё?

Одна надежда, что ещё подрастёт…

С того самого дня, как прокляла Грая, Миль больше не ходила на балы. И Совет ничего не мог поделать: Список был не просто бумажкой — а являлся Контрактом. Миль, хотя и по наитию, поступала совершенно правильно, вычёркивая из него имена: последнее из оставшихся в Списке стало бы именем Жениха, достаточно было лишь добровольно и без принуждения поставить под ним обе подписи — и брак становился реальностью. Но Список растаял, значит, согласия Невесты на брак больше не было. Совет остался с большим носом… В свете её близившегося совершеннолетия клан рисковал потерять девочку вообще: реши она, что желает самостоятельности — так и будет, никто не вправе возразить. Уйдёт в мир, станет жить по законам людей. Захочет выйти замуж за нормального человека — и выйдет. И тогда бабка надвое сказала, будут ли её дети одарёнными… Крепко подгадил клану тот вынужденный брак. Даже не состоявшийся. Ну — за что боролись…

Так что Миль появлялась в начале любого бала вместе с дедом и дядей, делала общий поклон, после чего разворачивалась и уходила. И никто уже не трындел ей про обязанности хозяйки бала. Считали за лучшее не травить девочке душу: как она ни храбрись, а нельзя быть очень довольной собою, навесив на пусть и самого большого негодяя даже абсолютно точно заслуженное им проклятие — если только ты не точно такой же негодяй, конечно. Марийса, например, прокляв сына, этого не перенесла…

Да и Миль, взгоромоздив на себя этакую вину, лишь на людях несла её совершенно невозмутимо — а в своих покоях поставила такую блокаду от любого подсматривания, что даже нимало нелюбопытных големов, занимавшихся уборкой в коридоре, от её дверей и стен натурально отшвыривало…

Нет, если она о чём и сожалела — то лишь о том, что никто не предупредил её заранее о реактивных свойствах любого проклятия: чем оно, проклятие, мощнее — тем больней бьёт отдачей… Особенно, если проклинаешь родного человека… Правда, знание этого закона

не спасло бы Гора от наказания, но хоть дало бы Миль возможность защититься… А так ей пришлось постигать способы защиты постфактум и ускоренным курсом. Спасибо ещё, основную часть отдачи приняла на себя Марийса… А остаточные явления в виде кошмаров по ночам да некоторых угрызений совести днём Миль научилась переносить довольно легко — тем более, что со временем они сходили на нет. Основным же средством лечения больной совести был старый бабулин постулат: «Умей отделять свои грехи от чужих — научись прощать себя — и живи дальше.»