Карри - Чужого поля ягодка

Но скользнул между ним и жадным зевом пустоты знакомый горьковатый запах и невесомо коснулся обмирающей души: это я, я с тобой…

…И он упёрся — а вот хрен! Он вспомнил, что Миль ведь тоже прошла через это — и выжила; а он-то всё-таки — мужчина, воин. И что он делает это — для неё. И что самое-то главное — ещё не сделано!

Чёрное солнце вспыхнуло в чёрном небе…

И он вернулся. Словно вынырнув из тёмных глубин, сделал болезненно-долгий вдох, закашлялся…

Это сколько времени он потерял?!

Оказалось — немного. А мнилось — время и вовсе скончалось…

…Он покрутил головой, крепко протёр ладонями слегка занемевшее лицо… Ну что, Джейвен Линоки, поздравь себя: теперь у тебя на руках кровь одного из тех, для кого ты ещё вчера был своим. И как тебе это нравится — быть на другой стороне? Быть чужим? Впрочем, если разобраться, быть для них «своим» ты давно перестал. Так что это всё лирика и рефлексирование. А на лирику времени нет. Что там у нас дальше…

А, ну да — пора заняться самкой. Где ты есть, клыкастая красавица… Ага, вот. Ну, давай-ка, поработай. Перегрызи этот плотный кусок шкуры, и ты доберёшься до нежной печени… А твой супруг тебе поможет… — подтолкнул он самца.

Большая часть имевшегося времени у ревунов ушла именно на этот пояс. Правда, потом они быстро наверстали упущенное, и, когда десантники подоспели, на залитой кровью траве вовсю пировали падальщики…

Джей видел лица десантников снизу — глазами притаившегося в зарослях маленького зверька, но смотрел он недолго: этому зверьку ещё предстояло утащить в ближайшую нору броненосной землеройки изгрызенный пояс погибшего «гонца» — пояс, под завязку набитый очень ценными для Контроля сведениями…

Падальщик, дрожа и приседая со страху, скользнул в чернеющее отверстие и побежал по тёмному земляному тоннелю. Он не понимал, какая сила заставляет его тащить вглубь подземных переходов совершенно ненужный ему, бесполезный предмет, но противиться этой силе не мог, и потому мчался со всех своих лапок, крепко сжимая в зубах длинный и плоский, пахнущий свежей кровью кусок шкуры с убитой ревунами добычи.

Падальщик боялся не зря: землеройки не любили запаха крови в своих жилищах. И вот одна из этих мощных зверюг уже выдвинулась из-за только что пройденного падальщиком поворота и недовольно потянула ноздрями воздух. Падальщик в панике пискнул, выпустил пояс и драпанул прочь, отыскивая выход наверх…

Джей перенёс диктат на бронированную громадину. И понял, что с этим зверем будет труднее, чем с другими: землеройка обладала известной долей интеллекта и независимым нравом, воздействию подчиниться может, но если оное воздействие не противоречит её естественным склонностям или противоречит им незначительно.

В этот раз её потребности почти совпадали с тем, чего хотел от неё человек: уничтожить ненавистный запах смерти, очистить от него жилище. Вот только Джею нужно было, чтобы эту пахнущую кровью вещь землеройка не выбросила наружу, а обязательно утащила вглубь переходов и похоронила там. И поскорее, колючку бы ей под хвост, пока десантники не поняли, где искать всё ещё сигналящий о себе пояс.

Давай, дорогуша, хватай эту дрянь и тащи её куда подальше… Вот так, милая, вот отлично!

Когда убитая до каменистой твёрдости поверхность туннеля сменилась действительно камнем, броненосец очень удачно уронил ношу себе под ноги и, сопя, принялся усердно её топтать стальной твёрдости копытами, и топтал до тех пор, пока от пояса не осталась лишь жалкая измочаленная ветошь. Теперь можно было надеяться, что ничего не сохранилось ни от маячка, ни от встроенной камеры, ни от зафиксированных материалов.

Однако для большей уверенности давай-ка спрячем этот вонючий лоскут ещё глубже, так глубоко, как это только возможно. Ну, трогайся, умница моя!

Джей загнал землеройку настолько далеко в глубины земли, что едва мог её контролировать. Толща земли, хотя и незначительно, тоже гасила менто.

Наконец он был уверен — сделал всё возможное. Броненосец, довольный, что больше ничем противным не пахнет, утопал по своим делам. Десантники разделились: часть из них собрала останки товарища, упаковала и понесла к берегу, на борт флайера. Другая часть по сигналу маячка, встроенного в пояс, прошла до входа в нору землеройки. Дальше они не полезли — пояс перестал подавать сигнал и искать его в недрах теперь стало невозможно. Третья часть пошла вспять по ещё горячему следу погибшего «гонца».

Тут Джей, пожелав удачи, их оставил — извините, господа, на поклон не выйду… — вернулся к «Сундуку», и осторожно повёл флайер прочь. Он не станет искать «Фишку», нет. Он полетит в другом направлении. Если хватит ресурса батарей, он облетит хоть всю планету вокруг и подойдёт к Бену и Миль с другой стороны… Тяжко будет одному, да — но впереди ждёт встреча, и он не улетает от них, а возвращается к ним. А ради этого можно и потерпеть немного.

…Бен вёл флайер, поглядывал на жену, и усмехался про себя, поражаясь мудрости Джея: Мокрый Континент давно позади, а девочка по-прежнему сидит, насупившись, и не смеет ни глаз поднять, ни поискать Джея поблизости… Наконец, обнаружив отсутствие Джея, она решилась робко взглянуть на мужа, встретила его ободряющую улыбку, и, конечно же, озаботилась — а куда это Джей, собственно, подевался. Но теперь, оставив часть проблем далеко за горизонтом, объясняться Бену было легче.

— Кому-то ведь надо было разобраться с тем парнем. И прикрыть нас с тобой.

«Разобраться… — Миль закрыла глаза, пережидая острый приступ вины… — Хочешь сказать — он остался, чтобы его убить. И прощание устроил именно такое… чтобы я не вмешивалась… — она грустно улыбнулась: — Вот же хитрюга…. А я, наивная дурочка — повелась».

— Миль, он остался, чтобы ты была свободна. Он — мужчина и сам выбрал сторону, за которую воюет. И — не мы начали эту войну… И потом — Джей обещал, что парень умрёт, не страдая.

«Ты ничего не понял, — покачала она головой. — Не столь важно, как умрёт парень — важно, что по воле Джея. А Джей там остался один на один с отдачей. А если он не справится?! Он же о ней даже не подозревает…» — она нащупала в кармане подаренный камушек, стиснула его в кулачке и, собрав себя в точку, выпала из мгновенья, всеми силами пытаясь достать, дотянуться, убедиться… в чём угодно, но — чтобы знать точно… Неопределённость непреносима.

Бен, увидев, как запрокидывается её вмиг побелевшее лицо — а в салоне от нестерпимого холода всё покрывается инеем — гаркнул:

— Кибер!! Принять управление!!!

Фиксаторы то ли отскочили сами, а то ли он просто из них выдрался… Принялся отстёгивать и её, схватил, прижал… Но Миль уже возвращалась, слабо улыбаясь, благодарно прислонилась лицом к его груди: