Секретное авторское сообщество - Дикен Дорф. Хранитель карты

После первой встречи с Мортусом предсказуемость стала злейшим врагом Дикена и Эйприл. Мальчик решил для себя, что будет бороться с ней до последнего своего вздоха, и неустанно повторял это всем. Он пообещал сделать их с Эйприл жизнь самым Великим и Интересным Приключением, а что может быть интересней, чем сам интерес.

Перед друзьями стоял дом, неброский, старый, местами пожелтевший от дождей. Хотя самые слабые места в виде трещин, облупленных и обшарпанных стен скрывал занавес плюща. Слева на небольшой высоте висела деревянная табличка с точно таким же адресом, что и на руке у мальчика. Сомнений не оставалось — это дом ночного смотрителя. Эйприл, не мешкая, направилась к двери и тремя резкими ударами кулака нарушила покой в доме.

Дверь приоткрылась. Перед ними возникла женщина с растрепанными волосами, покрытыми мукой, в переднике и мокрым полотенцем в руке. Из открытой двери доносился приятный запах печеных булок. Дама сделала глубокий выдох, вытерла лоб полотенцем, забросила его на плечо и окинула ребят неодобрительным взглядом. Затем, приметив стопку газет в руках Дикена, словно измученная лошадь, подняла глаза и заявила медленно и отчетливо:

— «Дафиэлдс Инстанс»? Уже есть, всего доброго, — но только она захлопнула дверь, как стук раздался снова.

Дверь распахнулась вновь. Тетя-пекарь поджала злостно губы и прищурила глаза.

— Не наглейте, дети! Вот вам по булке. А теперь идите отсюда…

— Простите, здесь живет мистер Пенфилд?

— Допустим, — ответила она, недоверчиво склонив голову, затем оглянулась и снова обратилась к детям, — а что вам нужно от него? Он спит.

— В больнице нам сказали, что он смотритель, и возможно у него есть вещи, которые мы случайно там оставили, — Дикен любил врать, но румянец мгновенно предательски сбагривал его щеки.

Эйприл, заметив это, тут же встряла в разговор:

— Он такой неуклюжий, оставил кожаную сумку с нотами прямо в лечебнице…

— Хм, это все потому, что детей сейчас никто не учит ответственности! — с гордостью воспитателя сказала миссис Пенфилд и, немного погодя, впустила ребят в дом, а сама направилась вглубь комнат. Спустя пару минут вышел и сам смотритель.

Он был облачен в бежевый потертый халат, а в глазах читалась досада от недосмотренного сна. Выйдя, он мельком глянул на друзей, молча удалился и вернулся уже с кожаным портфелем.

— По-вашему я могу быть уверен, что эти вещи действительно принадлежат вам?

— Несомненно, сэр, — уверил мальчик, хотя его сильно бросало в жар от волнения. — Там ноты. Родители настаивают на занятиях музыкой, а мне это так наскучивает…

— Музыка — великое и сложное искусство. Нельзя к нему относиться через скуку. У меня в доме есть пианино… Старое, расстроенное, но есть, — сказал мистер Пенфилд, деловито прикусив нижнюю губу и глядя прямо в глаза мальчика, румянец которого быстро сменился бледностью.

Дикен выпучил глаза — так он делал всегда, когда вдруг понимал во что влип. Даже Эйприл уже становилось смешно, глядя на лицо друга. Настойчивый джентльмен достал из сумки злосчастные ноты и сопроводил детей в зал, где действительно стояло старое побитое пианино. Резко сорвав светлое покрывало с инструмента, он усадил Дикена на скамью.

— Должен предупредить, я занимаюсь совсем недавно, — пытался оправдаться тот, но прямо перед его носом уже стояли раскрытые ноты.

Все трое в ожидании уставились на вруна. Он бросил последний безнадежный взгляд на Эйприл и неловко притронулся к пожелтевшим клавишам. Медленно, прерывисто, неумело, но из пианино стали раздаваться вполне знакомые мелодии. То ли из-за старости инструмента, то ли из-за необразованности «музыканта», зал порой разрезали неправильные звуки. Даже Эйприл, считавшая что знает своего лучшего друга как никто иной, стояла в приятном изумлении.

— Вы играете не по нотам! — вдруг вмешался мистер Пенфилд. — Уж я-то знаю в них толк — я рос в приличной семье. Это довольно сложное произведение, а вы что играете? — на это замечание Дикен робко пожал плечами, после чего расправился и подскочил.

— Можно вопрос, сэр? Вы ведь смотритель лечебницы! Всю ночь проводите там и следите за порядком, не так ли? Однако сегодня мы с Эйприл кое-что обнаружили на территории больниц…

— Да-да, вряд ли это понравится управлению, — с уверенностью подхватила подруга. — За одним из отделений на большом дереве висит распятый голубь… Как вам такое?

— Не может такого быть! — воскликнула миссис Пенфилд, с ужасом глядя на мужа. — Это правда?

— Абсолютная, мэм. Думаю, завтра же газеты, — Дикен взглядом указал на стопку «Дафиэлдс Инстанс» лежавшую на столе, — растрезвонят об этом на весь город. Не доглядели?

— Молли, возьми мой халат и принеси шляпу, — угрюмо рявкнул Пенфилд, небрежно запихивая ноты в сумку. — Держите…

Он всучил Эйприл сумку, после чего они в деталях пересказали увиденное за отделением лечебницы. Спустя минуту все трое выбежали из дома и распрощались: Дикен и Эйприл направились к рассеянному музыканту, а мистер Пенфилд поспешил вернуться в лечебницу, чтобы разобраться с несчастной птицей.

Затертая кожаная сумка принадлежала молодому музыканту. В силу своей творческой души он предпочитал предаваться трауру по собственным утраченным записям, которые уже вознес в ранг шедевров, чем незамедлительно броситься на их поиски, как это сделали начинающие сыщики. Незаконченный этюд вернулся в руки своего создателя, и, вероятно, не было ничего лучше для Дикена, чем наблюдать момент радости музыканта. Но еще приятней оказалось получать заслуженное вознаграждение в размере пятнадцати гвенов.

Вся неделя для Дикена и Эйприл прошла в поисках. Буквально через день после поиска нот они напали на след утерянной трости. Судя по описанию в газете, это была ничем не примечательная джентльменская трость, с примитивным круглым набалдашником из слоновой кости. На этот раз следы завели их в портовый район, тот самый, где однажды они украли лодку, чтобы попасть на мыс Гелиарда. Судя по словам в объявлении, какой-то мистер оставил трость возле дома портового аптекаря, когда положил ее на скамью, набивая трубку. В то же время по портовым брусчаткам сновали в разные стороны моряки, грузчики, продавцы рыбы и еще много разных торгашей, создавая один большой хаос. На удачу, при таком раскладе, Дикен и Эйприл могли не рассчитывать.

Зато на помощь пришли бродяги, которые всегда ошивались где-то поблизости в таких районах. Одному из бездомных жителей в тот день попалась на глаза та самая трость. Он сказал, что она невозмутимо лежала уже полдня на скамье, отсвечивая своим отполированным набалдашником. Наверняка не он один присматривался к трости, но никто не решался нагло взять ее и затеряться в этой толпе. И вот, когда он уже сделал шаг из-за угла соседнего дома ей навстречу, трость схватил один из местных мальчишек и вместе с друзьями скрылся из вида. Разочарованию бродяги не было предела. За пару монет он согласился показать Дикену и Эйприл где живут и проводят время местные дети. Это оказалось совсем недалеко, в одном из дворов сразу за небольшой площадью, обрамленной тремя домами.