Дмитрий Емец - Карта Хаоса

Где-то близко загрохотали ступени. Улита высунулась и увидела Мошкина. Телепортировал он неудачно, на крышу, и ему пришлось спускаться по пожарной лестнице.

– Что ты тут делаешь?

– Я с Большой Дмитровки!

Улита отнеслась к новости равнодушно.

– И что ты там видел? Яму с видом на строительный забор?

– В котловане Меф дерется с волчицей!

Когда Улита и Даф в сопровождении замешкавшегося Мошкина перенеслись к котловану, им показалось, что он пуст. Лишь позднее они различили, что волчица и Меф сидят по разным углам ямы. Волчица скулила и подвывала, зализывая распоротое плечо. Мефа бил озноб. Волчий укус на правой ноге сразу над пяткой начинал воспаляться.

Снаружи никого уже не было. Исчез кособокий карлик, а с ним вместе сгинула вся шумная его свита.

– Эй! – бодро окликнула ведьма, склоняясь над ямой. – Простите, что я к вам обращаюсь, но я только что с поезда и в вашем селе никого не знаю. У вас нет программы телевидения за позапрошлый год?

Меф вскинул голову. Снизу был виден только белеющий круг полного лица.

– Разве здесь не библиотека? – продолжала убиваться Улита. – А где библиотека, не знаете? Ну не знайте дальше! Я пошла!

Круглое лицо скрылось. Меф запоздало попытался что-то крикнуть, но голос сорвался. Он был близок к отчаянию, и как у всякого человека в такие минуты чувство юмора у него отсутствовало. Всё-таки что ни говори, а юмор сугубо факультативная и даже где-то ненужная игрушка, похожая на пластырь, который наклеивают на рану, чтобы сделать вид, что ее нет. Во все действительно важные моменты жизни шутить совершенно не хочется.

Секунду спустя в яму, повиснув на руках, ловко спрыгнул Мошкин и помог спуститься Дафне.

– А мне? – сердито крикнула Улита и, не дожидаясь приглашения, обрушилась на него сверху.

Мошкин не успел даже хрюкнуть. Улита подняла его и отряхнула.

– Я, конечно, понимаю, что ловить легких и изящных девочек приятнее, но никто не обещал, что жизнь будет сплошная малина… И вообще в следующий раз, пожалуйста, закажи себе мягкую голову!

Видя, что Дафна кинулась к Мефу, Улита подошла к волчице. Выпачканная в грязи, пахнущая Подземьем, вид та имела жалкий и выглядела измотанной. Увидев ведьму, она зарычала. Присев на корточки, ведьма уставилась на нее. В выпуклых глазах волчицы мелькнуло нечто осмысленное, не звериное.

– О, какие знакомые зверушки! – обрадовалась Улита, всмотревшись. – Если мои глазные протезы меня не обманывают, это что-то на тему девушек с копьем!

– Ты могла бы пять минут помолчать? – сердито крикнула Даф.

Только что она обнаружила, что Меф находится в состоянии шока. Ее хотя и узнает, но плохо и вообще находится в полуобмороке.

– Пять минут по часам или это такой вежливый намек, чтобы я глобально заткнулась и открывала рот лишь по твоему письменному распоряжению? – уточнила Улита.

Дафна не ответила. Протянув руку, она быстро коснулась лба Мефа и погрузила его в сон. Буслаев закрыл глаза и перестал дрожать.

– Хорошая идея! Не возражаешь, если я ее позаимствую? – одобрила Улита.

Проделав то же самое с волчицей, она осмотрела ее рану. Затем подняла выпавший из руки Мефа нож и задумчиво отметила:

– Такой штукой можно было ранить и глубже. И почему в плечо? С каких это пор Буслаев путает плечо и шею?

– А с каких пор волчица путает ногу и горло? Они просто не хотели причинять друг другу вреда, – сказала Дафна.

Улита погладила спящую волчицу по голове. Затем посмотрела на ладонь и проворчала, что в комплекте к таким головам должны выдаваться стерильные перчатки.

– Ты права. После первой короткой стычки и двух несерьезных ран желание драться у обоих иссякло. Боль помогла им опомниться и разогнала по разным сторонам. Смертоубийства не вышло. Спорю на яму из-под нашей резиденции, Лигул не получил удовольствия, – добавила она.

– А зачем всё это нужно было Лигулу? Заманить Мефа, устроить схватку с валькирией? – спросил Мошкин.

Улита снисходительно похлопала его по щеке и назвала «ути моим пупсиком!» Внятное же объяснение он получил только от Дафны:

– Самое большое удовольствие для мрака стравить свет между собой. Точнее, почти свет, потому что чистый свет, разумеется, не стравливается. Однако, пока в нем есть хотя бы малая примесь мрака, это возможно.

– А почему Лигул их не прикончил, когда они отказались драться? Я видел: тут был Лигул и с ним куча стражей. Даже Прасковья, кажется, мелькнула, только без Ромасюсика. Без Ромасюсика же, да? – забеспокоился Мошкин.

– Тебе виднее.

– Если мне виднее, тогда я не знаю, – сказал Евгеша горько.

– У Мефа цел эйдос. Его трогать нельзя. А валькирия… Какой смысл мраку убивать валькирию, пока она волчица? Копье и шлем всё равно недосягаемы. Если поразить волчицу, они окажутся у Фулоны, а та найдет новую одиночку. Другое дело, если бы волчицу поразил Меф… Ради такого Лигул смирился бы и с появлением новой одиночки, – предположила Дафна.

Улита поочередно оглядела Мефа и волчицу.

– Давайте распределять, кто кого потащит. Буслаев тяжелее, но от волчицы противнее пахнет. Решено: вы двое тащите, а я показываю дорогу!.. И вообще не понимаю, почему на этот раз мрак так быстро отстал от Мефа? Скинул в яму, полюбовался окровавленной пяткой и сгинул? В доброту Лигула как-то не верится. Значит, из-за эйдоса? Или Прасковья заступилась?

– Испытание не может быть больше готовности! Лигул понял, что Меф всё забыл. А раз так, то и удар, который Лигул ему нанес, не мог быть слишком сильным, – сказала Даф с замиранием.

Порой бывает, что истина собственных слов доходит, когда слова уже прозвучали. Лишь сейчас она в полной мере оценила мудрость Троила, который, лишив Мефа дара и памяти, тем самым уберег его от опасности. Вот что означали его слова: «Порой, спасая корень дерева, приходится подрезать ветви».

Он знал. И, скорее всего, знал не только это. Если бы дело было лишь в схватке с волчицей, свет уберег бы Мефа и иным способом.

– Что ты там говорила про испытание? – не поняла Улита.

– Всё просто. «Испытание не может быть больше готовности» – незыблемый закон. Не мелочь только степень страдания, которую должен понести человек, чтобы стать лучше или, возможно, что-то понять. Когда человек маленький – и враги у него маленькие. Какой-нибудь роковой шестилетний мачо с соседнего двора, метко бросающийся камнями. Вырастает человек, вырастают и испытания. Но опять же они всегда пропорциональны степени его зрелости и тому, что он способен понести. Для старушки неприятность, что замок спичкой забили, и она не может войти в квартиру. Вот она сидит на ступеньке и плачет. А крупный делец, может, заплачет, если узнает, что его незастрахованный самолет с пьяным пилотом за штурвалом столкнулся в небе с самолетом генсека ООН. Забитым замком его явно не проберешь.