Йен Макдональд - Странник между мирами

— Родной Хакни! — сказала девочка. — Идем, странничек, здесь нам выходить.

Поезд затормозил под очередной стеклянной кровлей и вытряхнул пассажиров на платформу. В самом деле, конечная. Железная дорога в этом месте проходила над сортировочной станцией. Лязгая и рассыпая искры, внизу проносились товарные поезда и маневровые составы. Пахло молнией и машинным маслом. Эверетт готов был смотреть на это часами, но девочка потащила его за собой по металлическим ступенькам. Они с ней последними прошли через турникет. На улице ветер мгновенно осыпал Эверетту плечи и ноги мокрым снегом.

— Хватит пучиться! — сказала девочка. — Как будто приезжий.

Но Эверетт не мог удержаться, чтобы не глазеть по сторонам. Повсюду кипела работа, и отвлекаться не следовало. Девочка несколько раз выдергивала Эверетта с пути автопогрузчика, надвигавшегося на них с высоко поднятым контейнером, или останавливала, не давая ринуться под колеса маневрового состава. Они перепрыгивали через серебристые рельсы, пробирались между штабелями контейнеров, где тоскливо и пронзительно завывал ветер. Почти бегом преодолевали залитые ледяным дождем и просвистанные ветром улицы, где сияли неоновыми вывесками кофейни и пабы, китайские забегаловки, где подают лапшу, и закусочные, где можно отведать ямайского кэрри. Из освещенных открытых дверей доносились голоса и звуки музыки. Музыка напомнила Эверетту ретросинтипоп восьмидесятых. Вроде той, что обычно заказывают родители на свадьбах, только с более жестким ритмом. Часто слышалось пение. Из одного паба вместе с ароматом пива и клубами сигаретного дыма вырвались обрывки рождественского хорала «Слышишь, ангелы поют». У входа в паб воняло застарелой мочой. Витрину и дверь украшали слегка провисшие рождественские гирлянды, мигая огоньками. Мейр-стрит, вот где они находятся! А вверху застыли у причалов дирижабли, словно листья на огромном дереве.

В одиночку он здесь ни за что не выживет.

Девочка повела его прямо под дирижабли. Дождь лил с них водопадом. Из-под водопада выступили двое мужчин. С их длинных непромокаемых плащей и бесформенных шляп с широкими обвисшими полями текла вода. Темные, почти квадратные силуэты резко выделялись на фоне света изнутри дирижабля. Девочка, увидев их, явно не обрадовалась.

— Где твой кэп? — спросил один утробным низким голосом.

— Я откуда знаю? Сами знаете, она приходит и уходит, как ей вздумается.

— А это что за хмырь с тобой? — У второго незнакомца оказался сильный голландский акцент.

Эверетт незаметно спрятал рюкзак за спину.

— Да вот, веду к нам. Хочу обаять и облапошить, — ответила девочка.

Голландец согнулся пополам от хохота. Утробный в отличие от него веселиться не стал.

— Гляди сюда, палоне. Передай капитану: Иддлер дает ей время до рождественского сочельника, не больше. К тому времени пусть подготовит свои предложения. Поняла? Сочельник — крайний срок.

Двое незнакомцев двинулись дальше и скрылись в глубине порта. Голландец все еще посмеивался.

— Что за Иддлер?

— Иддлер-диддлер, трулялидлер…

Эверетта не обманул легкомысленный тон девочки. Двое громил ее напугали, но она не собиралась ему объяснять, кто такой Иддлер.

— А капитан — это кто?

— Эверетт Сингх, знаешь, почему я ни за что в жизни не стану с тобой лизаться и всякое такое прочее? Потому что ты все время задаешь вопросы. Вопросы и вопросы, без конца. Капитан, да. Ну, мой капитан. — Она нырнула под завесу падающей воды. — Идем, или здесь ночевать будешь?

Брюхо дирижабля было распахнуто, грузовые платформы, лифты и лебедки спущены на землю. Эверетт прищурился, глядя против света. На носу воздушного корабля, с нижней стороны, было по трафарету выведено название: «Эвернесс».

Девочка назвала свои карты — Таро «Эвернесс».

Сейчас она вскочила на кормовую грузовую платформу, поддернула рукав и щелкнула по приборчику на запястье, вроде наручных часов. Где-то наверху зажужжали моторы. Вниз спустились два троса с приделанными к ним петлями. Девочка ухватилась за петлю, в другую просунула ступню и повернула циферблат своих часов-не-часов. Трос потянул ее вверх, к свету.

— Держись крепче, Эверетт Сингх!

Эверетт нацепил рюкзак на плечи, ухватился за движущуюся мимо петлю и повис на одной руке. В следующую секунду он уже нашарил ногой вторую петлю.

— Ты так и не сказала, как тебя зовут! — крикнул он девочке, исчезающей в ослепительном сиянии.

— Сен! — прокричала она в ответ, улыбаясь и глядя на него сверху вниз между подошвами своих сапожек. — Меня зовут Сен, а еще я пилот!

Эверетт почувствовал, как под ним что-то мягко качнулось, и подумал, улыбаясь: ветер качает дирижабль у причала. И тут же сел, вмиг проснувшись каждым нервом и волоском. Я на дирижабле!

Он все вспомнил. Движущийся трос поднял его в раскрытое брюхо воздушного корабля. Эверетт только и мог, что стоять и таращиться по сторонам. Пучиться — ее словечко. Гораздо более ошарашенное, изумленное и одуревшее от потрясения, чем «таращиться». Все в дирижабле было огромно. Грузовые отсеки — огромные, и огромный арочно-сводчатый скелет корабля, тут и там пронизанный отверстиями, через которые оболочка крепилась к ребрам. А всего огромней — подъемные камеры под сводом, вдоль спинного хребта: двойной ряд наполненных газом шаров размером с целый дом, связанных вместе сеткой из прочных тросов и гибких пульсирующих трубок. Внутри корабля было светло и просторно, как в соборе. Нет, неподходящее сравнение. Тут что-то более живое, влажное и дышащее. Легкое, вот что. Он оказался внутри гигантского легкого.

Девочка — Сен, ее звали Сен — ухватила его за резинку футбольных трусов и вытащила на палубу. Эверетт, засмотревшись на окружающие чудеса, еле успел выдернуть руку и ногу из петель, а то бы его уволокло наверх, к подъемным шарам.

— Тут будешь спать, оми. — Сен показала Эверетту уголок между тремя контейнерами. — Я иногда и сама здесь устраиваюсь. В смысле, когда у меня вроде как дежурство, а покемарить хочется. Варда, как уютно.

В углу было нечто вроде гнезда из сетки и оболочки для подъемных шаров. Сен подняла один край и сунула в руки Эверетту. Ткань была мягкая и текучая, он даже испугался, что она проскользнет сквозь пальцы. Осторожно потянул — и ткань, распрямившись, вдруг затвердела, а потом снова обвисла.

— Что это за материал?

— Карбоволокно, из углеродных нанотрубок. На «Эвернесс» все из него сделано. Прочное, как сталь, и легкое, как мечта.

— У нас ничего даже близко похожего нету, — сказал Эверетт.

— Неужели у вас чего-то нет, Эверетт Сингх? — Сен отпрыгнула назад. — Утром за тобой приду. Тебя здесь никто не найдет, ты только не вздумай бродить по кораблю. Лучше дождись меня. Бона ночи!