Йен Макдональд - Странник между мирами

— Да.

— Итак, я уже увязла в этой истории, хочу я того или нет.

Ответить Эверетту было нечего.

Капитан Анастасия продолжала:

— И теперь вы просите меня рискнуть моим кораблем, моей командой и моей дочерью, чтобы помочь вам освободить отца.

— Да.

— И сбежать вместе с отцом и всей семьей в какую-нибудь отдаленную вселенную, где вы будете жить долго и счастливо, а мы останемся здесь разгребать последствия.

— Да, — сказал Эверетт.

Картина складывалась действительно ужасная.

— Я могла бы тебя сдать. Отвести в Тайрон-тауэр, подойти к охраннику у входа и рассказать, кто ты и что у тебя есть. Тогда мой корабль будет в безопасности, и я буду в безопасности, и Сен будет в безопасности. Что мне мешает это сделать?

— Ничто не мешает.

— Сядьте, мистер Сингх. Я вам расскажу одну историю. Это хорошая история, правдивая.

Эверетт опустил откидной стул у переборки и сел.

— Давным-давно… А может, и не так уж давно, в тридевятом государстве я служила пилотом на дирижабле под названием «Фейрчайлд». Корабль был бона — не хуже любого другого в порту Большой Хакни. Капитаном был Мэтс Густвейт, норвежец во втором поколении. Его родители перебрались в Англию после русско-шведской войны. Мастером-весовщиком была его жена, Корри. Она была очень даже зо ; вся семья — аэриш из Хакни, с тех пор, как люди впервые полетели на воздушном шаре. Они были мне как родные. Нет, они и были мне родные. Без семьи человеку плохо. Я сама не здешняя, из западных аэриш. Родилась в порту Большой Бристоль, выросла под звон колоколов церкви Сент-Мэри-Рэдклифф. Видел бы ты, как выстроились корабли, нос к носу, вдоль Парящей гавани — весь Трансатлантический флот. «Квебек», «Бостон», «Атланта», «Майами», «Гавана» и «Каракас», «Ресифи» и «Рио», «Монтевидео» и «Буэнос-Айрес»… Про каждый корабль я знала, откуда он прибыл и кто стоял у руля. Мой папа был пилотом, водил дирижабли в Монтевидео. Мама работала в Газовом управлении, но она тоже была настоящей аэриш. Папа все обещал как-нибудь взять меня с собой, в рейс до Нью-Йорка, или Саванны, или в Сальвадор. А потом он от нас ушел — ну, и я ушла тоже. Мистер Сингх, я знаю, что это такое, когда родной человек вдруг куда-то делся, и ты не знаешь, почему, только чувствуешь, что тебе говорят неправду и, может быть, уже давно. Я ушла, чтобы летать, и не горжусь этим — я просто не могла по-другому.

И вот, через три года я выпускница Скайсейл-хаус — академии пилотов, ищу работу на корабле, по уши в долгах. Я и сейчас еще не со всеми расплатилась. Вакансия пилота — большая редкость. Команда на дирижабле — как семья. Капитан Мэтс как раз потерял пилота, Хью Бом Жезуш его звали. Мать из Хакни, отец из Лиссабона. Хороший пилот, да только жуткий пьяница. Им в рейс на Дрезден, а Хью уже третий день в запое. Слава Всевышнему, кто-то догадался запереть его в погребе у «Рыцарей» и не выпустил в полет. Он бы точно корабль угробил. Но пилот все-таки нужен, а я тут как тут: здрасьте! Повезло? Да ничего подобного! Человек сам создает свою удачу, мистер Сингх. Увидел случай — лови! Первое взвешивание на всю жизнь запомнила: сто двадцать фунтов и три унции балласта. Встала у руля, и пошли мы в Дрезден резвым ходом.

Так я стала пилотом, мистер Сингх, и собой была хороша — обо мне весь Хакни только и говорил. Каждый норовил мне поставить выпивку, меня хотели все оми до единого, и кое-какие палонес тоже. Веселое было время, и команда отличная. У капитана и Корри была дочка — я думаю, вы догадываетесь, кто. Когда я пришла на корабль, ей было шесть лет, а баловали ее еще хуже, чем сейчас. Уже тогда она могла из любого веревки вить, эта Сен Густвейт — весь Хакни продаст и купит, хоть оптом, хоть в розницу. Дружная была команда. Одно слово — семья.

Два года я с ними отлетала. Вот однажды случился у нас рейс на Саргассы. Вообще мы ходили на Балтику: Дойчландия, Польска, Империя Всея Руси, что там осталось от Скандинавии… А тут подвернулся правительственный контракт: выполнять нужно четко и в сжатые сроки. Их постоянный корабль стоял в ремонте. В почтовом ведомстве к нам присматривались и, видно, решили проверить в деле. А дело было простое: доставить припасы на корабль Королевского географического общества, что занимался исследованиями в Саргассовом море. Прилетели, сбросили груз, улетели. Даже новой погрузки ждать не нужно — домой порожняком.

Отправились мы. Август, погода жаркая и безоблачная. Над Европой установился громадный антициклон. Людям запомнилось чудесное лето. Мы летели в синем небе над синим морем и ни одной тучки не встретили до самой Мадейры. Там подзарядились и двинулись на запад, в открытый океан. Август — время штормов, и если над Европой область повышенного давления, то в центральной Атлантике — пониженного. И не просто пониженного… Три циклона скрутились в один — всем циклонам циклон. Но мы его отслеживали на радаре, и капитан Мэтс прокладывал курс так, чтобы держаться подальше от опасного места. Барометр упал до небывало низкой отметки, и горизонт почернел от края до края. Ветер крепчал — за двести миль, и то ощущалась качка. Встречный ветер такой силы не одолеть. Мы сбавили высоту и пошли назад, на Мадейру, для подзарядки. Но когда погода разгуляется, иногда она превращается в настоящее чудовище. Это непредсказуемо, и к этому невозможно подготовиться. Шторм все усиливался и усиливался, его подпитывала жара в Саргассовом море, и вдруг началось такое, что никакими словами не передать. Исследовательский корабль спасался бегством, и мы тоже хотели удрать, но электроэнергии не хватило бы на обратную дорогу до Мадейры — мы слишком много потратили, пока шли против ветра. А без энергии, с отключенными пропеллерами шторм смял бы нас, как сухой листик.

И тогда Мэтс принял решение. Ужасное решение, но другого выхода не оставалось. В конечном итоге и решать-то ничего не пришлось. Он приказал мне снова развернуть корабль и идти навстречу буре. Такое нечасто делают, но на каждом дирижабле имеется специальное оборудование, чтобы подзаряжаться от грозы. Я выполнила поворот и повела «Фейрчайлд» в самую сердцевину урагана. — Капитан Анастасия глянула в заляпанный снегом иллюминатор. — Вы думаете, это шторм? Это не шторм. Вот тогда был шторм! Ренфилд, наш механик, поставил ловушки для молний. Я вела корабль прямо в око бури. И вот мы поймали молнию. Когда молния бьет в корабль, он весь окутывается электричеством. Каждый поручень, каждый рычаг или рукоятка сыплют искрами. Волосы встают дыбом. По стеклу бегают огни святого Эльма. Шаровые молнии катаются по палубе. Я держала корабль, держала его прочно, пока он не набрался молний досыта, а когда счетчик показал полный заряд, повернула на Мадейру.