Анатолий Димаров - Вторая планета

— Что же делать? встревожено спрашивает тётя Павлина. — Не возвращаться же назад.

И смотрит вниз.

Под нашими ногами начинается узкая расщелина, длинная и крутая. Несколько часов мы взбирались по ней наверх, обходя огромные валуны, перебираясь через высокие пороги, балансируя на камнях, которые каждую секунду могли сорваться и потянуть нас собой в бездну. И поглядывали на небо. Всё время поглядывали на небо: не ползут ли чёрные тучи? Потому что тогда нам конец. Ливень моментально заполнит расщелину бурным потоком, который не то что людей — многопудовые валуны швыряет, как пёрышко! Небо пока относилось к нам благосклонно, хоть и хмурилось тучами, а вот расщелина приготовила нам под конец неприятный сюрприз.

— Назад нам нельзя! — решительно говорит папа. Вы что, не видите?

Видим. Где-то с полсотни орангов, столпившихся внизу, у входа в расщелину. Наше счастье, что все они из охраны храма и вооружены ритуальными луками, а то бы нас уже давно уничтожили. А может, им приказали захватить нас живыми?

Воинственно размахивая дубинками, они что-то злобно выкрикивают, но сунуться в расщелину дальше не отваживаются — мы их таки хорошо проучили.

Когда передовой отряд с яростным воем кинулся вслед за нами, мы как раз одолели здоровенную глыбу. Перелезали через неё полчаса, если не дольше — она вся шевелилась, словно дышала, готовая вот-вот сорваться в пропасть. Мы аж попадали, когда её одолели: дрожали руки и ноги, а сердце билось где-то под горлом. И тогда тётя Павлина, взглянув вниз, сказала:

— Вот они, голубчики!

Мы посмотрели вниз и сразу же увидели первых орангов.

Они тоже заметили нас, потому что расщелина была прямая, как стрела. Воинственно потрясая дубинками и луками, яростно завывая, они сразу же начали взбираться наверх.

— Наверх!.. Быстро!.. — приказывает папа.

Но Ван-Ген, который всё время не отходил от Жорки, покачал головой:

— Не успеем… Они нас всё равно догонять…

И вместо того, чтобы взбираться вверх, он начал спускаться вниз по каменной глыбе.

— Ван-Ген, что вы надумали?

— Вернитесь, Ван-Ген!

Ван-Ген будто и не слышал. Некоторое время он рассматривал камни, потом позвал нас:

— Идите сюда!

Мы спустились к нему, хотя оранги были совсем рядом. Но Ван-Ген вдруг начал спускаться ещё нижу — навстречу орангам. Нам показалось, что он сошёл с ума.

— Папа!

— Ван-Ген!

Ван-Ген уже стоял внизу — под самым камнем, внимательно что-то разглядывал, а потом поднял к нам голову:

— Здесь поваленное дерево. Достаточно его сдвинуть, и вся эта гора обвалится!

— Подождите, я сейчас к вам спущусь! — крикнул папа.

— Не нужно, я и сам справлюсь… Кроме того, вдвоём мы не успеем отскочить! — Ван-Ген уже дёргал бревно, пытаясь вытянуть её из-под камня.

— Ван-Ген, подождите!

— Назад! — закричал Ван-Ген на папу.

И папа подчинился. Отступил к нам, всё время повторяя:

— Но ведь один он не справится!..

А Ван-Ген раскачивал и раскачивал придавленное камнем бревно. Не смотрел на орангов, которые подступали всё ближе. Они взбирались по отполированному водой каменному руслу, подсаживая друг друга, и не было, казалось, силы, которая могла бы их остановить.

А Ван-Ген всё дёргал и дёргал. И огромная груда камней, нависавшая над ним, шевелилась и с каждым его усилием едва заметно оседала вниз.

Вот двое передних орангов остановились, натянули свои страшные луки, прицелились.

— Ван-Ген!

— Папа!

Свистнули стрелы; одна из них, не долетев, слепо ткнулась в камень, другая же ударила рядом с Ван-Геном. Выстрелив, оранги сразу же достали из-за спин новые стрелы.

Ван-Ген ещё крепче вцепился в дерево. Подлез, начал разгибаться, выворачивая его из-под камня. Дерево трещало, камни шуршали, сыпалась глина, а оранги уже накладывали стрелы на луки.

— Ван-Ген!!!

Ван-Ген рванулся, и бревно, словно выпущенное из лука, взлетело высоко вверх. Тёмное тело Ван-Гена метнулось в сторону, а огромные глыбы, обгоняя друг друга, со страшным грохотом понеслись вниз. Они подскакивали, взлетали в воздух, брызжа каменными осколками, и весь отряд орангов был в одно мгновение смят, сбит с ног, и сметён беспощадным потоком.

Лишь одному орангу каким-то чудом удалось спастись. Уцепившись за выступ нависавшей над руслом скалы, он долго висел, поджав колени к самому животу, а потом сорвался и с пронзительным визгом покатился вниз.

Тётя Павлина уже хотела пустить ему вслед камень, но папа её удержал:

— Не нужно… Он теперь уже ни за что не полезет.

И вот мы стоим под стеной и не знаем, что делать дальше.

Наконец, Ван-Ген вроде что-то придумал. Он долго разглядывает нависшую над нами скалу, ещё дольше стоит под отвесным желобом, промытым водой. Потом обращается к тёте Павлине:

— У вас есть капроновый шнур?

— Ван-Ген, что вы надумали? — с тревогой спрашивает папа.

— Я попробую подняться по этому желобу.

— Но это ведь самоубийство!

— А что вы предлагаете? — спрашивает Ван-Ген. — Спуститься в объятия вон тех?

Папа молчит. А я со страхом гляжу на желоб. Он поднимается вверх, как огромная разрезанная вдоль труба, и в нём не видно ни единого выступа или трещины, за которые можно бы было уцепиться.

— Слушайте меня! — говорит Ван-Ген: он взял у тёти Павлины длинный тонкий шнур и теперь наматывает его вокруг пояса. — Если мне удастся взобраться, я спущу шнур вниз. И по очереди вас втащу. Помните: упирайтесь руками и ногами в противоположные стены. Всё время упирайтесь!.. Первым полезет Витя, потом — вы, — это тёте Павлине, — потом — вы, — это папе, — а потом уже ты.

— А почему Жора последним?

— Потому что он среди вас самый ловкий… Ну, я пошёл…

Ван-Ген встал в желоб, спиной к скале. Широко расставил ноги, а руки занёс над головой. Ладони его словно приросли к каменной поверхности. Вот он весь напрягся и начал медленно, сантиметр за сантиметром, передвигать вверх левую ногу. Передвинул, вдавил её в стену, шевельнул правой. Так и стал подниматься, постепенно, сантиметр за сантиметром. Лицо его покраснело, на лбу выступил пот.

Поджав ноги, застыл, потом точно так же осторожно стал передвигать руки…

Замерев, мы смотрели на Ван-Гена. Было такое чувство, словно не Ван-Ген — каждый из нас взбирался сейчас по этому отвесному желобу. Аж мышцы сводило, аж болело внутри от невольного напряжения; мы боялись проронить хоть слово, потому что нам казалось, что тогда Ван-Ген не удержится.

А снизу долетел крик: оранги увидели Ван-Гена в трубу и снова нырнули в расщелину.

— Вот я вас угощу! — закричала тётя Павлина.

Подскочила до здоровенного валуна, стала его раскачивать, пытаясь сдвинуть с места. Мы сразу кинулись её на помощь.

Валун долго не поддавался, намертво врос в глину.