Джеймс Паттерсон - Последнее предупреждение

Их легче контролировать, чем ирейзеров и летающих роботов. Но при этом мыслительные способности позволяют им анализировать приказы и принимать решения соответственно обстоятельствам. Роботы были в состоянии только механически исполнять приказы. У них полностью отсутствовали механизмы размышления, независимых действий и адаптации к меняющимся обстоятельствам.

У следующей за роботами модели Джей обнаружились свои минусы. И главный из них — эмоциональность: с одной стороны, кровожадность делала их полностью неконтролируемыми, чуть только они выходили на след добычи. Но с другой, если что-то вызывало их сочувствие, никто не был в состоянии заставить их перешагнуть через себя и убить намеченную жертву.

Так что на данный момент новое поколение Джей — самое эффективное.

Солдаты на стене на мгновение остановились, повинуясь единому импульсу, исходящему из всеобщей команды. Потом, быстро подняв сеть над входом, все, как один, ринулись в пещеру. Кто бы там ни сидел, слаженные действия группы захвата полностью исключали возможность побега.

Несколько подразделений высунулись из темного жерла пещеры и швырнули с высоты шесть набитых гамбургерами манекенов. Ни один гамбургер не был съеден. Солдаты в точности выполнили приказ по захвату цели и теперь победоносно вскинули руки.

Обер-директор моргнул ассистенту, завороженно, с явным отвращением смотрящему на манекены.

— Слушаю вас, сэр? — ассистент открывает маленький черный чемодан с высокоэффективным электрическим генератором.

Обер-директор посылает солдатам шифровку, и они стремительно слезают со скалы, легко и уверенно, как пауки, точно попадая ногами в выбоины и незаметные глазу щербины и даже не помогая себе руками.

Ассистент их боится, но хорошо понимает, что показывать страх нельзя. Солдаты окружают его. Ни единой эмоции не отражается на их лицах.

— Подходите сюда, — нервно бормочет ассистент.

Первый солдат делает шаг вперед и поворачивается вполоборота, подставляя ассистенту плечо. Ассистент дрожащими руками прикрепляет идущие от генератора провода и включает ток. От быстрого и сильного разряда солдат заметно дергается, напрягается, потом расслабляется. Лицо его обмякает. Следующий солдат делает шаг вперед.

Наркотическое действие электрического разряда на поколение Джей хорошо известно: он их одновременно и стимулирует, и успокаивает. Использование электричества в качестве поощрения усугубляет наркотическую зависимость. Солдаты его жаждут. Не получающие электростимуляции становятся непредсказуемыми и агрессивными. Это безусловный недостаток дизайна.

Но над ним уже работают.

— Макс, куда мы теперь направляемся? — Надж аккуратно переворачивает сосиску над небольшим костерком.

Именно об этом я думала сегодня весь день.

— Может, в Чили? — чисто обструганной палкой помешиваю содержимое консервной банки, пристроенной на горячих углях.

Газзи достает из огня свою сосиску и бухает на нее перец чили. Сейчас начнет кашлять и плакать.

— Давайте полетим обратно во Францию, — просит Надж. — Мне там ужасно понравилось.

— Ага, во Франции было хорошо, — соглашаюсь я. — Но четыре французских отделения ИТАКСа несколько портят дело.

Мы недавно совершили стремительное путешествие по Европе. В нашем туристическом фокусе были различные места заключения и нарушения человеческих прав и свобод, управляемые психованными дядьками и тетками под эгидой Корпорации ИТАКСИКОН. Дополнительно мы уделяли внимание кондитерским выпечным изделиям и последним достижениям европейской моды. Согласись, дорогой читатель, наша жизнь куда как эклектична.

— А может, подадимся в Канаду? — предлагает Игги. — Канада вроде здоровское местечко.

— Хммм… Не знаю.

Сказать по правде, я еще не решила, куда нам податься. Мне хочется уйти подальше от всех и вся. Но, похоже, нам нигде нет укрытия от всех тех, кто задался целью нас или уничтожить, или использовать в своих целях. Всюду нас поджидает то Школа, то Институт, то какое-нибудь безликое, но не менее злонамеренное заведение.

Игги шарит по земле руками в поисках мусора. Собирает его и заталкивает в пластиковый мешок. Мне слышно, как, дотрагиваясь до разных оберток, бутылок и банок, он бормочет:

— Белый. Коричневый. О-о-о… Странно… прозрачный. Опять коричневый… Голубой…

— Как ты думаешь, что я хочу тебе сказать? — Ангел только что откусила здоровущий кусок сосиски, и понять, что она хочет сказать с набитым ртом, у меня нет никакой надежды. Но зато есть нехорошее подозрение, что она сейчас заявит что-нибудь типа: «У меня открылась новая способность». Так и есть:

— У меня открылась новая способность.

Клык и я с отвращением переглядываемся через ее голову.

— Ты имеешь в виду что-то новенькое? Помимо способности разговаривать с рыбами?

Она кивает.

Господи, спаси и помоги… Надеюсь, запускать глазами молнии она пока не научилась.

— И что же это такое? — интересно, упаду я в обморок от ее ответа, или все-таки выдержу?

— Смотрите. — Она поднимает голову и смотрит мне в лицо. Вся стая заинтригованно придвинулась ближе. Я пристально вглядываюсь в Ангела в надежде, что рога не отрастут у нее на голове прямо у нас на глазах. Рога не отрастают, и я уже готова спросить, что именно за способность она в себе обнаружила.

И тут все становится ясно.

— Видишь? — Она вопросительно поднимает брови.

— Вижу, — отвечаю я, вперившись в ее темную кожу, карие глаза, прямые каштановые волосы…

— Я могу менять свою внешность, — вдается Ангел в ненужные объяснения.

— Я не слепая…

— Покажи им девочку-птицу, — говорит Тотал. — По-моему, она у тебя самая клевая.

Мы ждем, затаив дыхание. Ангел улыбается и снова начинает меняться. Спустя две минуты перед нами стоит райская птица с глазами ангела. Точнее, тело ее по-прежнему сохраняет человеческую форму, но голова и лицо покрыты нежными бирюзовыми перышками и два восхитительных длинных пера поднимаются вверх. Ничего более странного я в жизни не видала. А уж ты поверь мне, дорогой читатель, я на своем веку странностей навидалась изрядно.

Она вытянула тонкие покрытые перьями руки и пошевелила пальцами.

— Ну ничего себе! Во ты даешь! — восхищенно выдыхает Надж.

Ангел смеется и снова быстро превращается в саму себя:

— Я пока только в этих двух могу превращаться. Но, наверное, если потренироваться, я еще кого-нибудь освою.

— Ох-ох-ох, — грехи наши тяжкие… — я только тяжело вздыхаю.

— Интересно, как это получается, что она может делать то, чего я не могу, — Газман не то восхищается, не то возмущается способностями сестры.

— Вы же не двойняшки, а просто брат и сестра, — объясняю я, мысленно благодаря Бога, что подобных сюрпризов можно ждать только от Ангела. Двое для моей ранимой психики был бы уже явный перебор.