Нил Гейман - Одд и ледяные великаны

Одд рассчитывал, что лосося хватит ему на неделю сытой жизни, а то и больше. Но и медведи, и лисы, и орлы — все, оказывается, не прочь отведать копченой рыбы в знак благодарности за то, что доставили до дому. Они трапезничали, пока лосось не кончился, но только Одд и орел наелись досыта. Лис и медведь явно могли бы продолжить.

— Завтра найдем какой-нибудь еды, — сказал Одд. — А сейчас спите.

Животные смотрели на него с интересом. Одд сел на соломенный матрас, аккуратно поставив костыль к стене, чтобы утром опереться, вставая с постели. «Постель больше не пахнет отцом, — понял он, укладываясь. — Только сеном». Одд закрыл глаза и провалился в сон.

Ничего путного ему не снилось. Все какие-то обрывки, лоскуты сновидений — не за что уцепиться усталому уму. И вдруг сквозь дрему донесся гулкий бас:

— Я не виноват.

Голос повыше сказал с издевкой:

— Ну, разумеется. Я говорил тебе не трогать это дерево. Ты не послушал.

— Я был голоден. А этот мед так пах! Ты не представляешь. Вкуснее медовухи. Вкуснее жареного гуся. — И тут басовитый голос, до того низкий, что у Одда загудело в животе, сменил тон: — А вообще, кто бы говорил. Не тебе меня судить. Из-за кого мы попали в передрягу?

— Мнится мне, что был промеж нас уговор не мусолить эту тему. Подумаешь, пустяшное недоразумение.

— Пустяшное?!

Тут третий голос, высокий и резкий, проскрипел:

— Тихо!

Стало тихо. Одд повернулся. Угли в печке еще не погасли, этого приглушенного мерцания хватило, чтобы убедиться: кроме него, в хижине никого не было. Если не считать лиса, медведя и орла…

«Не знаю, кто они, — подумал Одд, — но человечиной, похоже, не питаются».

Он сел на кровати, прислонился к стене. Медведь и орел подчеркнуто не обращали на него внимания. Зеленый лисий глаз опалил его быстрым взглядом.

— Вы разговаривали, — сказал Одд.

Животные переглянулись и уставились на Одда. Нет, они не сказали «Кто? Мы?», но это отчетливо читалось в их позах и по выражению на мордах.

— Кто-то же разговаривал, — сказал Одд, — и это точно был не я. Никого другого тут нет. А значит, это вы, ребята. И не спорьте.

— Мы не спорим, — сказал медведь. — Потому что мы не умеем разговаривать. — Потом он сказал: — Упс.

Лис и орел посмотрели на медведя, который со стыда прикрыл глаза лапой.

Одд вздохнул.

— Кто из вас хочет объяснить, что тут происходит? — спросил он.

— Да ничего, — бодро сказал лис. — Подумаешь, несколько говорящих зверей. Было б о чем беспокоиться. Такое каждый день случается. Утром уйдем, делов-то.

Орел посмотрел на Одда единственным глазом. Потом повернулся к лису:

— Говори!

Лис нервно заерзал.

— Почему я?

— Даже не знаю, — сказал медведь. — Может, потому что это ты во всем виноват?

— Ну уж это слишком, — ответил лис. — Все сваливать на одного нечестно. Я же не нарочно. Такое с каждым из нас могло случиться.

— Что могло случиться? — раздраженно спросил Одд. — И почему вы говорящие?

Медведь встал на четыре лапы, произведя немало шума, и изрек:

— Мы можем разговаривать, о дитя смертного, но ты не должен бояться, потому что под этой звериной шкурой мы носим… ну, не шкурой, в смысле, не только шкурой, мы ведь и в самом деле медведь, лис и большая птица, вот ведь беда какая, в общем, мы… на чем я остановился?

— Боги! — проскрипел орел.

— Боги? — переспросил Одд.

— Ага, боги, — вздохнул медведь. — Я как раз к этому и вел. Я Тор, Бог Грома. Орел — Бог Один, Всеотец, величайший из богов. А этот назойливый, ушастый коротышка-лис…

— Локи, — спокойно сказал лис. — Кровный брат богам. Самый умный, самый острый на язык, самый блестящий из обитателей Асгарда, [1] Асгард (др. исл. Ásgardr — «ограда асов») — в скандинавской мифологии небесный город, обитель богов-асов. Один из трех космогонических миров германо-скандинавской мифологии, созданных триадой богов-демиургов: братьями Одином, Вили и Ве. Асгард — это мир богов-асов, небо и будущее; Мидгард — это мир людей, земля и настоящее; Хель — это подземье, мир умерших предков и прошлое. За пределами созданного тремя богами космоса лежит Утгард, «внешнее отгороженное пространство», трансцендентный мир демонической магии, неподвластный законам асов, иногда отождествляемый с Ётунхеймом, королевством великанов. по крайней мере, так говорят…

— Блестящий? — фыркнул медведь.

— Ты бы и сам попался на эту удочку, — сказал лис. — Любой бы попался.

— На какую удочку? — спросил Одд.

Быстрый взгляд зеленых глаз, вздох — и лис начал.

— Я расскажу тебе. И ты поймешь. Такое могло случиться с каждым. Итак, Асгард. Обитель могущественных — город посреди долины, окруженный неприступной стеной, которую выстроил для нас Ледяной великан. И только благодаря мне, позвольте добавить, мы избежали безрассудно высокой — просто-таки великанской — оплаты за эту работу. [2] В «Младшей Эдде» рассказывается, что Асгард был построен каменщиком-великаном с помощью его коня, и за это асы должны были отдать великану солнце, луну и богиню Фрейю. Но бог Локи, превратившись в кобылу, отвлёк коня от работы, и, поскольку великан-строитель не уложился в оговоренный срок, боги избежали расплаты.

— Фрейя, [3] Фрейя — богиня любви и красоты. Имя богини переводится как «госпожа». — сказал медведь. — Великан хотел забрать Фрейю. Самую прекрасную из богинь, не считая, конечно, моей дорогой Сиф. [4] Сиф (Сив) — богиня плодородия, жена Тора. А еще он требовал Солнце и Луну.

— Если прервешь меня еще раз, — сказал лис, — один раз , я не только перестану рассказывать, я вообще уйду, а вы двое останетесь добывать себе пропитание самостоятельно.

— Да, но… — заговорил медведь.

— Ни слова!

Медведь замолчал.

Лис продолжил:

— В великолепном большом зале Одина собрались все боги — пили медовуху, угощались и рассказывали байки. Они пили, хвастались, боролись, опять хвалились кто чем и пили — и так ночь напролет, до утра. Женщины давно ушли спать, поэтому огонь в каминах почти погас, и многие боги уснули не сходя с места, пристроив голову на столе. Даже великого Одина на высоком троне сморил сон, его единственный глаз был прикрыт — тоже спал. Но был кое-кто среди богов, кто пил и ел больше других, а сна ни в одном глазу. Это был я, Локи по прозвищу Небесный Скороход, бодрый и трезвый — да-да, как стеклышко…

Медведь издал негромкий звук, на всех языках мира означающий недоверие — эдакий полухмык-полукхек. Лис бросил на него острый взгляд.

— Я сказал — ни слова…

— Это было не слово, — прогудел медведь. — Это был звук. Ну? Значит, ты не был пьян.

— Да. Не был. И такой вот непьяный я вышел прогуляться в башмаках для хождения по воздуху, и поднявшись до верхушки стены вокруг Асгарда, заглянул за стену. Под стеной, вся залитая лунным сиянием, стояла и смотрела на меня красавица, какой свет не видывал. Кожа ее была молочно-белой, волосы золотыми, а губы и плечи — само совершенство. Голос ее, — а она обратилась ко мне, — напоминал звуки арфы: