Сьюзен Коллинз - Грегор и проклятие теплокровных

Хэмнет велел Газарду принести чистой воды: в глаз Коготок попал яд из стручка. Он достал аптечку, намазал пальцы на ноге Грегора голубой мазью и наложил повязку из чистой белой ткани.

— Болит? — спросил он.

— Нет, совсем нет, — ответил Грегор.

Больно и правда не было — он чувствовал только какое-то странное покалывание в кончиках пальцев, будто от электрического тока. И все.

— Ничего, заболит, — утешил его Хэмнет, покачивая головой.

— Вода почти закончилась, — сообщил Газард.

— Я принесу еще бурдюк, лей! — ответил Хэмнет. Потом встал и оглянулся. — Найк, а где остальные бурдюки?

— Они остались там, у растений. Лианы сдернули их с моей спины, — ответила Найк.

— Стоп! — Хэмнет резко обернулся и поймал Газарда за запястье — но было уже поздно: последняя порция воды уже выливалась из бурдюка.

— Что, пап? — спросил Газард испуганно. — Я сделал что-то не так?

— Нет. Нет, малыш, ты сделал все, как я сказал, — ответил Хэмнет, проводя рукой по его голове. — Просто вода… Это был наш последний бурдюк.

— Что?! — переспросил Живоглот.

— Найк потеряла бурдюки с водой, когда летела на помощь. А то, что оставалось, мы использовали для промывания ран, — ответил Хэмнет.

— Значит, воды тоже нет, — резюмировал Живоглот. Помолчав, он обратился к Хэмнету: — И как долго мы можем протянуть без воды, скажи на милость?

Хэмнет качнул головой:

— Недолго. Как минимум пара дней уйдет на то, чтобы добраться до источника, где можно набрать чистой воды. И мы должны это сделать в первую очередь.

— У меня есть немного воды. — Грегор с трудом принял сидячее положение и потянулся к рюкзаку. Достав бутылку ледниковой воды, сказал: — Это не много, но все же…

— Что ж, она может спасти наших малышей от жажды. Маленькие дети страдают от обезвоживания сильнее, чем остальные, — произнес Хэмнет, забирая бутылку. — Ну а нам не остается ничего другого, как потерпеть.

Грегор кивнул. Разумеется, вода должна достаться Босоножке и Газарду. А с ним все будет в порядке. Он обходится без пищи — обойдется и без воды. Ничего, как-нибудь.

— Вы нашли что-нибудь съестное? — спросил он с надеждой.

— Нет, ничего, — сказал Хэмнет.

— Пролаза сказал… Он говорил, что эти фрукты съедобные и что он очень хорошо может отличить их по запаху, — произнес Грегор виновато.

— Ах вот как? Тогда, может, стоит вернуться и набрать пару корзин? — саркастически осведомился Живоглот.

— Ну, по крайней мере у нас есть немного воды, — сказал Хэмнет почти дружески. — Это все меняет. Отличная идея взять ее с собой.

— Это Марет придумал. Он сказал, что чистую воду нелегко найти, — ответил Грегор.

— Марет? — удивился Хэмнет. — Так он умудрился остаться в живых?!

— Да, правда, потерял ногу. В нашем походе за Мортосом, — уточнил Грегор и вдруг понял, что Марет и Хэмнет примерно одного возраста. — А вы были друзьями?

— Да, — коротко сказал Хэмнет, вертя в руках бутылку и слишком внимательно разглядывая ее.

Ничего уточнять он явно не собирался. На языке у Грегор вертелся не дающий ему все это время покоя вопрос: почему Хэмнет бежал из Регалии, где была его семья, почему предпочел жизнь в одиночестве, жизнь, полную опасностей? И что значили слова, которыми он ответил на предложение Викуса вернуться в Регалию и на его вопрос, что он здесь может делать такого, чего не может делать в Регалии: «Я не причиняю боли. Я больше не причиняю боли»?

Грегор тогда не придал значения его словам. А ведь их оказалось достаточно, чтобы Викус прервал разговор и отправился к своей летучей мыши. Какую же боль причинял Хэмнет? И кому?

Сейчас, глядя на него, такое и вообразить было невозможно. Хэмнет поднялся и убрал бутылку в сумку с аптечкой.

— Я знаю, вы все очень устали, — сказал он, — но мы должны немедленно двинуться в путь, чтобы как можно скорее достичь источника с чистой водой. Ты сможешь идти? — спросил он Грегора.

— Он сможет, — ответил за Грегора Живоглот. — И Коготок тоже. И я не хочу слышать никаких возражений ни от одного из них двоих.

Хэмнет намазал глаз Коготок какой-то мазью. Для лапы Найк он соорудил некое подобие фиксирующей гипсовой повязки из камней и ткани. Но когда он хотел дать ей лекарство из большой зеленой бутылки, она отказалась:

— Нет-нет, я не хочу себя дурманить. Только не здесь.

Хэмнет пробовал было ее уговорить, но она твердо стояла на своем.

— Хорошо, — сдался наконец Хэмнет. — Пусть твоя голова остается ясной и светлой. Но ты поедешь на Гребешок.

— Я могу лететь, — возразила Найк.

— Ты можешь лететь, но теперь не можешь как следует приземляться. А земля слишком твердая, Найк, чтобы на нее падать. Садись на Гребешок, Найк. И постарайся поспать, — велел Хэмнет.

Грегор помог ему устроить Найк в удобной лежачей позе на спине Гребешок: они закрепили ее полосками перевязочной ткани, чтобы она не могла ни сползти, ни упасть.

— Прости. Прости за все это, — сказал ей Грегор.

— Это за что же? — спросила Найк. — Я сейчас очень мило подремлю со всеми удобствами, пока вы будете тащиться пешком. Да мне впору благодарить тебя!

Эта ее бравада, ее желание в любых обстоятельствах оставаться крутой заставили Грегора еще острее почувствовать свою вину.

Газард вскарабкался на свое место на шее Гребешок и, положив голову на гребень, снова уснул. А Босоножка, которую Грегор как можно осторожнее переложил на спину Темпа, даже не шелохнулась во сне. Грегор надеялся, что она проспит подольше, ведь теперь и малышам предстояло голодать вместе со всеми.

Его ботинки были безнадежно испорчены ядом этих отвратительных стручков. Сквозь проеденную насквозь кожу Грегор видел пальцы своих ног и повязки на них. Идти в ботинках дальше было невозможно, и Хэмнет стянул с себя сандалии из змеиной кожи.

— Вот, Грегор, надень, — сказал он.

— А как же ты? — в нерешительности спросил Грегор.

— Со мной все будет в порядке. Я довольно долго ходил босиком, пока мне в голову не пришла идея изготовить сандалии из кожи змеи. А вот тебе обувь просто необходима, иначе твои повязки не будут держаться, — ответил Хэмнет.

— Спасибо, Хэмнет, — с чувством сказал Грегор, натягивая сандалии.

На самом деле они были больше похожи на носки, эти сандалии, но все-таки они давали хоть какую-то защиту его непривычным к земле ногам.

Коготок все лежала без движения там, где Живоглот бросил ее на землю, будто у нее не было сил пошевелиться. Схватка с плотоядными растениями стоила всем немало нервов и сил, но ей было хуже, чем остальным.

— Эй, Коготок, как ты? — позвал он.

И сам устыдился своего дурацкого вопроса. Как она… Естественно, плохо, что уж там.

Пролаза погиб. И все ее дети могут погибнуть…