Сьюзен Коллинз - Грегор и проклятие теплокровных

— Нет! — воскликнул он. — Не сдавайся! Коготок!

Она не отвечала. Все слова теперь ничего не значили для нее. И все же он знал несколько слов, которые могли все изменить.

— А как же Мушка? И Шурушка? Ты о них подумала?

Глаза Коготок распахнулись, и в них отразилось отчаяние.

— Мои малыши! — простонала она.

— Да, твои детки, твои щенки! Ты нужна им, Коготок! — подхватил Живоглот. — Так что давай-ка собери все силы — и хватайся за лиану!

Коготок высвободила переднюю лапу и ухватилась за лиану. Живоглот и Хэмнет уперлись ногами в берег и с помощью Найк наконец вытащили крысу из песка.

Она лежала рядом с Грегором, шкурка ее была вся покрыта песком.

— Значит, это и есть моя племянница? — сердито спросил Хэмнет Живоглота, поворачиваясь к Люксе.

— Ты же видишь, это она! Она так похожа на твою сестру! — ответил Живоглот.

— Хэмнет! — произнесла Люкса. — Ты Хэмнет? А мы думали, ты умер.

— A мы думали, что ты умерла, Люкса. И конечно, никто не думал, что ты можешь дать погибнуть своим товарищам, — сказал Хэмнет.

— О, могу поклясться, нам сейчас придется поприсутствовать при очередной семейной сцене! — закатил глаза Живоглот. — Впрочем, это может подождать. А сейчас, твое величество, дай нам пройти к воде, быстро! Иначе я разорву тебя на части, тебя и твоих зубастых друзей.

Грегор почувствовал, как его поднимают и куда-то несут.

Гребешок. На ее спине он был один. Через минуту он услышал звуки плещущейся воды и увидел перед собой Живоглота.

— Давай-ка, Воин. Слезай. И не дай себе засохнуть! — сказал крыс.

Грегор сполз с ящера, встал на четвереньки и пополз на чарующий звук. Чистый ручей стекал по камню, образуя небольшое озерцо.

Грегор окунул лицо в воду и широко открытым ртом начал ее глотать, больше, больше, чтобы напитать живительной влагой тело. На секунду поднял голову, сделал вдох — и снова опустил ее в прохладу, в воду… в жизнь…

Когда наконец утолил жажду, он смог осмотреться по сторонам. Все они находились сейчас на большой каменной плите, что тянулась за озером. Люксу и мышей не было видно. Живоглот, Найк, Газард, Гребешок и Темп лежали, припав к воде, как только что Грегор. Хэмнет наполнил водой бурдюк и напоил Босоножку. Вслед за ней попила и Коготок.

Грегор подполз к сестренке.

— Она… в порядке? — спросил он с замиранием сердца.

— С ней все будет хорошо, Грегор, как только она получит достаточно еды и воды, — ответил Хэмнет.

Грегор уткнулся носом в ее плечико. Босоножка открыла глазки и слабо улыбнулась.

— Эй, привет, — прошептал он.

Губки Босоножка раскрылись, чтобы ответить, но звука не получилось.

— Я тоже могу их поить, — сказал Грегор. — Тебе ведь самому следует поскорее утолить жажду.

— Да я уже напился, — отмахнулся Хэмнет. — Пока воду в бурдюк набирал.

Выглядел он неважно, но по сравнению с другими держался молодцом. Грегор, глядя на него, подумал, что это, по-видимому, объясняется долгой жизнью в джунглях.

— Тебе стоит смыть с себя песок, пока он не застыл, Грегор, — напомнил Хэмнет.

— Да, он прав, — отозвался Живоглот. — Эта штука скоро застынет и станет твердой, как цемент.

С этими словами крыс прыгнул в озеро и принялся вертеться, смывая с себя остатки песка и замутив чистую прозрачную воду.

— Те, кто хочет пить, — подходите, я дам воды из бурдюка. Пока не осядет песок, — быстро сказал Хэмнет.

Глядя, как Живоглот плещется в озере, Грегор, пошатываясь, поднялся и тоже шагнул в водоем. Он подумал, что надо бы раздеться, но одежда его была пропитана потом, а сверху присыпана песком, и он засомневался, что сможет ее снять. Поэтому он просто прыгнул в воду.

А-а-а-ах! Это было здорово! Прохладная, ласковая вода буквально вернула его к жизни.

Водоем был довольно глубокий — и он мог плавать. Он ушел с головой под воду и проплыл там, потом вынырнул на поверхность и снова нырнул — и снова плыл — и снова нырял… Через несколько таких погружений большая часть песка с него смылась. Тогда он уселся на берегу и начал стягивать с себя одежду.

Особых усилий стоило стащить сандалии из змеиной кожи: пальцы на ногах распухли и стали каждый размером с грецкий орех, а еще всюду был песок. Ему пришлось сначала сунуть ноги в воду и подержать их там — только тогда он смог отодрать повязку.

Кое-где кожа слезла большими лоскутами. Но там уже виднелась нежная розовая кожица — новая, появившаяся на смену старой.

Грегор подплыл к ручью, что падал отвесно вниз, и прислонился к камню, моясь словно под душем. Так он стоял довольно долго, пока не удостоверился, что ни песчинки не осталось на его измученном теле.

Тогда он собрал одежду и разложил ее на каменном плато, просыхать.

Появилась Люкса, она тащила за хвосты несколько больших рыбин и что-то несла в подоле рубашки. Когда она опустила подол, большая гроздь круглых желтых ягод вывалилась на землю. Она положила рыбу рядом с ягодами и выбрала самую большую рыбину.

— Я зажарю ее для Босоножки — ей нельзя есть сырую, — сказала она как ни в чем не бывало.

Трудно было не накинуться на еду в ожидании, пока Хэмнет разделит ее между всеми.

Грегор оторвал, от грозди четыре желтых ягоды. Он с опаской надкусил кожицу — и нежнейший вкус спелой сливы наполнил рот.

Посадив Босоножку на колени, он попытался сунуть ей сливу. Сначала она казалась безучастной к происходящему, но как только почувствовала во рту вкус фруктового сока — ее лицо просветлело. Она схватила Грегора за руку, выцарапала у него сливу и запихала ее в ротик, чуть не подавившись косточкой.

— Сэ — сива, — сказала она, слизывая с пальчиков сладкий сок. — Исё сива?

И Грегор с удовольствием насыпал ей еще несколько плодов в подставленные ладошки.

Рыба тоже оказалась очень вкусной.

В прошлом походе Грегор испытывал трудности с употреблением в пищу сырой рыбы — на этот раз он накинулся на прохладную плоть не раздумывая. Несколько кусков рыбы Люкса нанизала на свой меч и пожарила над огнем лампадки для Босоножки. Она даже выжала из золотых слив сок и сбрызнула им рыбу, чтобы было вкуснее.

— Попробуешь рыбку, Босоножка? — спросила она, даже не взглянув на Грегора и дуя на поджаренные кусочки.

— Дя-а-а! — закричала малышка и жадно откусила большой кусок. — А где крррыса? — спросила она у Люксы и приложила ручку к носу. — Ой!

— Ты спрашиваешь про Вертихвостку? — спросила Люкса, и Босоножка кивнула.

Грегор вдруг вспомнил, что Люкса и его сестренка в последний раз виделись в Лабиринте. И тогда с ними была Вертихвостка, у которой был поврежден ее необычайно чувствительный нос.

— Не знаю, — отвела глаза Люкса.

— О, моя славная Вертихвостка! — вмешался в беседу Живоглот. — Где вы с ней расстались, ваше величество? Готов поспорить — она лежит мертвая в Лабиринте… Ах, какая жалость! Может, у нее и в самом деле был несносный характер — и потому никто по ней и не скучает… Но нюх! Нюх-то у нее был поистине необыкновенный!