Сергей Медведев - Кошки в тигровой шкуре

Журналистка пошла наугад, но вскоре без сил рухнула на первую попавшуюся скамейку.

— Люди, помогите! Пожалуйста. Люди, ну где же вы?

— Вы ищите людей? Я здесь, — из темноты вышел полноватый мужчина с фонариком в руках и в милицейской форме. Это был Фуражка.

— Какое счастье просто видеть человека. У меня сломался каблук. И я не могу идти.

— А я слышу, кто-то кричит. Думаю, помочь, что ли. Хватайте меня за шею, я понесу вас, — Милиционер взял на руки не слишком тяжелую журналистку и понес ее.

— Наверное, вы были женаты много раз? — спросила Горбатова Фуражку. — Вы так профессионально носите женщин.

— Милиционеры должны быть специалистами в разных областях, — уклончиво ответил Николай. — Вообще-то я не был женат.

— Как интересно. А что вы здесь делаете? — поинтересовалась журналистка.

— Да, вот с друзьями выехали на пикник, — соврал милиционер. — Куда вас нести?

— Куда меня нести, я пока не знаю, но несите осторожнее, а то разобьете телекамеру — она у меня в сумке, — предупредила Горбатова.

— А зачем вам телекамера? — поинтересовался Фуражка, когда уже подносил вносил Галину к дому, расположенному по адресу улица Бесконечная, 256.

— А я журналистка, — ответила Горбатова. — Моя фамилия Горбатова.

— Так это вы та самая журналистка, — Фуражка едва не выронил Горбатову из рук.

— Хорошо посидите здесь на скамейке, а я пойду, принесу молоток и гвозди, каблук прибить, — Филимонович понял, что он зря принес сюда Горбатову, но отступать было поздно.

Фуражка усадил Горбатову на скамейку.

— Посидите здесь, а то у нас во дворе ужасно злые собаки. А потом я провожу вас на электричку. Успеете на последнюю.

Однако журналистка не стала дожидаться, когда же вернется ее благородный спаситель — с молотком и гвоздями, открыла калитку, вошла во двор — там стоял милицейский УАЗик.

Горбатова попыталась заглянуть в окошко домика, однако ничего не увидела, потому что Вера Сергеевна в конспиративных целях тщательно задернула окна шторами.

Журналистка прислушалась — в доме кто-то негромко пел под гитару:

«Кошки говорят, но тихо-тихо…»

Горбатова не выдержала и потихоньку вошла в дом.

Открывшаяся ей картина произвела на нее неизгладимое впечатление. Такое же впечатление она бы произвела на любого человека. В центре комнаты положив морду на лапы лежал тигр. По тигру ходили четыре кошки.

— Массаж что ли делают, — подумала Горбатова. — Какой ужас.

У пыльного зеркала с надписью «мяу» стояла девочка и негромко мяукала — Маша училась правильно произносить «здравствуйте», по-кошачьи, разумеется. По лестнице со второго этажа спускалась пожилая женщина, очень напоминающая гражданку, объявленную в международный розыск.

— Так это вы? — сказала Горбатова и замолчала.

— Это мы, — растерялась Вера Сергеевна. — А вам кто нужен?

— Да я просто случайно проходила мимо, знаете, заблудилась, с кем не бывает, я такая рассеянная, я однажды в мужскую раздевалку по ошибке зашла. Вот, — Галина хотела убежать. Но куда убежишь в одной туфле, да еще и с пораненной ногой.

Такие сцены обычно называют немыми. Потому что ее участники не знают, какими словами выразить свое отношение к ситуации.

В данном случае мы имели дело с подобной сценой.

В дверях молча стояла замерзшая и напуганная журналистка Горбатова. Стояла в одной туфле, потому что ее другая — сломанная туфля была в руках у милиционера Фуражки. Фуражка пытался улыбнуться, но улыбка не получалась, и он развел руки: да, это я виноват и, что делать дальше, не знаю.

— Было очень темно, и я ее не узнал, а когда узнал, было уже поздно. Получается, я виноват? — наконец сказал Фуражка и достал из-за спины сапожный нож. — Отличный нож, между прочим, нашел на чердаке, очень подходит…

Милиционер не успел закончить мысль о том, что нож подходит для ремонта обуви, как негромко зарычал Тимофей, встал, стряхнул с себя кошек и медленно направился к Горбатовой.

— Я, пожалуй, пойду, мне надо на электричку, — сказала журналистка и упала в обморок.

В себя Горбатова пришла от того, что кто-то лизал ее щеки. «Сейчас меня съедят», — подумала журналистка и заплакала. Слезы потекли из-под ее ресниц, оставляя на щеках узоры, напоминающие дельту какой-то полноводной, но грязной реки.

— Плачет, — услышала Галина голос Веры Сергеевны. — Может быть, она не такая уж и плохая, раз плачет.

Горбатова на мгновение чуть-чуть приоткрыла один глаз и увидела, что рядом с ней всего лишь кот. А не тигр, как она подумала. Журналистка улыбнулась.

— Вы правы, я не такая уж и плохая. У меня тоже есть кот, — сказала Горбатова, не открывая глаз. — Белинским зовут, потому что он абсолютно белый. Белинский — это такой журналист когда-то был. А я тоже работаю журналисткой.

— Это хорошо, — задумалась Вера Сергеевна. — Честно сказать, я не знаю, что с вами делать…. Поэтому давайте пить чай.

— Давайте, — согласилась Горбатова. — У меня в сумке есть печенье. Если б я знала, то обязательно взяла бы с собой рыбу. Мне очень часто дарят рыбу в командировках. Но я же не знала, что буду сидеть за одним столом в такой необыкновенной компании. А вы тот самый Тимофей? — Горбатова начала приходить в себя. — Помните, я делала о вас репортаж?

— Он вас не понимает, — ответила Вера Сергеевна и негромко зарычала по-тигриному. Тимофей внимательно посмотрел на Галину и медленно кивнул головой.

— А скажите, как вы дрессируете животных? Какие-то есть секреты? Говорят, что у животных надо вырабатывать условные рефлексы.

— Вера Сергеевна не вырабатывает у животных рефлексы, она с ними разговаривает, объясняет какие-то непонятные вещи, убеждает, — пояснил Фуражка.

— Вы знаете, я тоже разговариваю со своим котом. Потому что мне больше не с кем разговаривать, — вздохнула Галина. — Иногда мне кажется, что он меня понимает.

— Вот видите. Может, и он вам что-то говорит, только вы его не слышите, — Фуражка осторожно осмотрел Галину. — Впрочем, я тоже не понимаю, о чем говорят кошки. Сколько раз не пытался, ничего не получается. Наверное, я недостаточно внимателен к кошкам. Вот Маша другое дело…

— Мяу, — сказала Маша, и Кисюша тотчас взобралась ей на колени. — Пока я выучила только несколько слов.

— А хотите, я расскажу, как делала репортаж о привидении на консервном заводе, — повернулась к Фуражке Галина. — Только вы налейте мне еще немного чаю. А то я никак не могу согреться.

— А можно я запишу вашу историю, вдруг пригодится, — поинтересовался у Горбатовой Фуражка.

Филимонович мечтал, что когда он уйдет на пенсию, то будет писать детективные рассказы.