Арина Свобода - Шиворот-навыворот. Глеб и Ванька

— Угу.

— Иди, Гордеев, а матери твоей я все равно позвоню. Пусть принимает меры.

С литературой у Глеба проблем не было — в отличие от большинства одноклассников, он любил читать. Для него не составляло труда за один вечер «заглотить» необходимую по программе книгу, чтобы затем получать законные пятерки.

«Евгения Онегина» — тему нынешнего сочинения — он тоже, естественно, прочел. Но полосатый тетрадный лист расплывался перед глазами, мысли куда-то ускользали. Наверное, завуч, как вампирша, высосала из него все силы. Больше всего хотелось упасть на парту и отключиться. Превозмогая себя, Глеб выдал первое предложение: «В своем произведении Пушкин раскрыл перед нами характеры своих современников…».

Ручка ползла все медленнее, слова превратились в неразборчивые каракули, голова со стуком упала на стол, но Глеб этого уже не почувствовал. Во сне он стремительно заполнял строчку за строчкой ровным убористым почерком. Писалось легко и свободно. Слова нанизывались одно на другое, составляли длинные, красивые предложения. Наяву Глебу никогда не удавалось так писать. Приходилось мучительно растягивать текст, набирая заданный объем. «Дмитрий Юрьевич обалдеет!» — подумал Глеб и проснулся. Испуганно вскинул голову — не успеть! Схватил выпавшую во сне ручку и… уставился на тесно заполненные словами листы. Пять с половиной страниц! Наискосок пробежался глазами — Евгений Онегин, Пушкин, дуэль, гибель поэта… То что нужно. Непонятным оставалось одно — когда он успел все это настрочить.

Прозвенел звонок, одноклассники потянулись сдавать работы. Глеб кинул свою тетрадь в общую кучу на учительском столе и вышел в коридор. На мгновение показалось, что он не идет по вытертому тысячами ног линолеуму, а парит над ним. Он непроизвольно дернулся, посмотрел вниз — кроссовки твердо стояли на полу.

Блин! Да что творится-то?

Сильный хлопок по спине бросил его на несколько шагов вперед.

— Кому грустим?! — заорали над ухом.

— Ты чего, Гном, совсем сбрендил? Чуть не убил! Силу девать некуда?

— Ну, не убил же! — заржал Гном — метр восемьдесят восемь роста, девяносто килограмм живого веса. — Батончик хочешь?

— Давай.

— Слышал, с физики всех отпустили?

— Клево.

Глеб рассеяно жевал шоколадный батончик и размышлял об участившихся в последнее время странностях. Он всегда отличался бурной фантазией, частенько органично вплетающейся в реальность. Но сейчас происходило что-то совсем невероятное. Да, раньше ему случалось во сне разговаривать и даже бродить по квартире. Но не сочинения же писать! И в том, что ночью он на самом деле провалился в пол, Глеб готов был поклясться чем угодно. Не говоря уже об исчезающей и появляющейся ручке крана. Что-то явно было не в порядке. То ли с ним, то ли с окружающим миром.

— Слышь, Гном, у тебя бывает такое, что ты как бы спишь, а на самом деле… что-то делаешь? — неловко спросил Глеб.

Гном был на редкость жизнерадостным и добродушным. Кличка прилипла к нему еще во втором классе. Тогда похожий на спичку пацан стоял последним в шеренге мальчишек. В шестом классе он занялся самбо. В восьмом, после летних каникул, слабак и замухрышка превратился в обычного подростка. В девятом был самым здоровым в классе. И все это время он оставался хулиганом и балбесом.

Они дружили с пятого класса. Сначала Глебу не раз приходилось защищать мелкого и слабосильного приятеля от насмешек одноклассников. Теперь Гном в защите не нуждался, но к старому другу продолжал испытывать восхищенное уважение. Глеб, в отличие от простоватого приятеля, был умен, начитан и равнодушен к мнению окружающих.

В общем, Пашка-Гном был парнем что надо — надежным, верным и неоднократно испытанным в различных совместных выходках. Любая доверенная ему тайна оставалась тайной навсегда. Но сейчас Глеб колебался, не решаясь рассказать о происходящем. Все это сильно смахивало на бред сумасшедшего.

Они завернули за угол школы. В «курилке» сегодня было спокойно.

— Как это — спишь и делаешь? Не, я если сплю — из пушки не добудишься. Только батяня может! — приятель захохотал.

— Ладно, проехали, — буркнул Глеб. — Ты сейчас куда? Домой?

— Давай в торговый центр заскочим, — предложил Гном. — Пацаны говорят, распродажа. По пятьсот рублей настоящие Рафты! Прикинь! Надо хватать!

Рафты — самая популярная марка нынешнего сезона — это не какие-нибудь девчоночьи кеды в шашечку, это даже не обувь. Это — имидж! Глеб представил, как завтра они с Гномом придут в школу в новеньких кроссовках. Гном в ярко-синих с четырьмя белыми перекрещивающимися полосками, а он в черных с желтыми.

— У меня столько денег нет, — буркнул он.

— Да ладно, у меня есть, я еще с дня рождения копил. Отдашь, когда будут! — Гном схватил приятеля за рукав и потащил к выходу.

Глеб немного посопротивлялся — для вида — и через полчаса друзья стояли перед витриной со спортивной обувью. Белые-синие кроссовки на гелевой рельефной подошве красовались в самом центре. Душевно черствый Пашка бестрепетно схватил выставленный образец и повертел в руках.

— О! Сорок третий! Мой размерчик! Так, примерим…

— Извините, — обратился Глеб к девушке в красной футболке с надписью «мы рады вам помочь». — А сорок пятый есть такие?

— Сейчас посмотрим, — улыбнулась продавец, быстро щелкая по клавиатуре. — К сожалению, нет. Может вам что-нибудь другое посоветовать?

— Не, не надо, спасибо.

Глеб, хмурясь, наблюдал, как Гном надевает Рафты, бегает по залу и счастливо улыбается.

— Слышь, ваще круто! Обалдеть! Пацаны сдохнут от зависти! — завопил счастливый Пашка, изображая умирающих в муках одноклассников.

— Ага, — мрачно поддакнул Глеб. — Зашибись.

— Ты чего? Расстроился, что ли? — проявил недюжинную проницательность друг. — Забей! Хочешь, я не буду покупать? А?

— Да иди ты! — отмахнулся Глеб. — Мне вообще плевать! Что теперь — убиться из-за кроссовок каких-то?

— Да? Ну ладно.

Сияющий Гном убежал к кассе, прижимая к груди заветную коробку. Глеб бросил последний взгляд на мечту неправильного размера. Абыдно, да? Почему Гному нашлись, а мне нет? Он зажмурился, и вдруг отчетливо представил, как берет кроссовку с витрины и видит выдавленные цифры 45 на черной подошве.

Видение было таким ярким, что открыв глаза, Глеб, не думая, взял с полки приглянувшуюся пару. Повертел кроссовок в руках. Приложил к ноге. Подходит. На подошве ничего не было, зато к внутренней стельке прилип кружок с размером. Сорок пятым. Осторожно, не сводя глаз с чудесным образом увеличившейся обуви, Глеб присел на скамеечку и примерил кроссовку. Мягкая кожа облегала ногу, как сшитая на заказ. Он неохотно снял черно-желтое чудо и отправился искать продавца. Наткнувшись в дебрях магазина на ту же самую продавщицу, сунул ей под нос кроссовки: