Лине Кобербёль - Дар змеи

Когда я впервые увидела этого чужака, я думать не думала, что встреча с ним изменит всю нашу жизнь. И земля не вздрогнула у меня под ногами. Я даже не почувствовала дуновения леденящего ветра или хоть бы самую малость — пусть бы мурашки пробежали по спине! Вовсе нет! Просто укол легкого беспокойства, который тут же и забылся. Я даже ни слова не сказала матушке. Может, надо было сказать? Не знаю! Не думаю, будто это что-либо изменило бы. С той минуты, когда он увидел меня, думай не думай — было уже слишком поздно.

Вообще-то я страшно радовалась тому дню. В Высокогорье открывалась ярмарка по случаю Иванова дня, и кланы Высокогорья явились отовсюду, чтобы поторговать друг с другом, поболтать и повеселиться, да еще и посоперничать — кто быстрее скачет верхом или лучше стреляет, либо кто скорее острижет овцу. Мы с матушкой неделями трудились не покладая рук — собирали и сушили растения, варили целебные зелья да замешивали мази. А моя названая сестра Роза вырезала чаши и ложки, деревянных солдатиков и многое другое в том же роде, а еще мелких животных и куколок для детей. Умелица, она ловко орудовала ножом, превращая полено в корову или собаку, да так, что от живых не отличишь. Моему старшему брату Давину торговать было нечем, но он надеялся победить в скачках, если не подведет наш вороной мерин Кречет.

То была моя первая ярмарка на Иванов день в Высокогорье. Прошлым летом ярмарки по-настоящему не было — немирье постигло кланы: Кенси-клан, где жили мы, вступил в войну со Скайа-кланом. И только в последний миг нам удалось остановить кровавую битву в Скарадоле, не то кланы перебили бы друг друга [1] См.: Кобербёль Лине. Опасное наследство. СПб.: Азбука, 2005. . А виноват во всем был Дракан — тот самый Дракан, что сидел в Низовье, в городе-крепости Дунарк, и величал себя Драконьим князем после того, как убил старого князя, владетеля замка [2] См.: Кобербёль Лине. Дина. Чудесный дар. СПб.: Азбука, 2004. (Здесь и далее — прим. пер.). . Ну и хитер же был этот Дракан! Вместо того чтобы самому воевать с кланами, он обманом заставил их сражаться друг с другом. А когда Дракан убил князя Эбнецера, жену его покойного старшего сына и княжьего малолетнего внука, он обвинил в этих убийствах законного младшего сына князя — Никодемуса, вот и выходит, что лишь благодаря моей матери Нико, как звали его друзья, не был обезглавлен. А может, немножко и благодаря мне… С того дня Дракан стал нашим заклятым врагом. А про такого врага не забудешь!

Однако нынче об этом думать мне не хотелось. Или, лучше сказать, я думала об этом не больше, чем заставляла крайняя необходимость. Ведь нам по-прежнему нельзя было никуда пойти, если нас не сопровождал Каллан Кенси, рослый, спокойный, надежный Каллан, что вот уже два года был в телохранителях у матушки.

— Ну и толчея! — сказала мама и крепко натянула поводья, потому как Кречет, тянувший повозку, не привык к такому шуму. — Куда же править?

Я глянула поверх толпы. Сперва мне показалось, будто на ярмарке, как в муравейнике, ничего не разглядеть, хотя там и вправду были улицы, и площади, и базары, словно в настоящем городе, хотя вместо домов все было застроено лавками, заставлено повозками, фургонами и палатками.

— Может, там? — спросила я, указав на самый дальний конец ряда. — Там, пожалуй, найдется место и нам.

— Попытаемся, — согласилась матушка и подхлестнула Кречета.

Наш вороной опасливо двинулся на цепенеющих ногах вдоль одной из ярмарочных улиц.

— Медная посуда! — кричала одна из торговок. — Медная посуда! Краше некуда!

— Три скиллинга! — бурчал, уснащая свою речь непонятными словами, какой-то толстяк из Скайа-клана. — Не больно ли дорого за пару-то чулок?

— Колбасы из кабаньего мяса! Конченые ляжки косули! Подходи пробуй на вкус!

Кречет строптиво повел ушами, и, похоже, ноги у него совсем оцепенели. Ну а телега вообще едва двинулась с места.

— Тебе не заставить его идти быстрее? — спросила я маму. — Кончится тем, что кто-нибудь займет это место прежде, чем мы поспеем туда!

— Ему не по нраву этот шурум-бурум! — ответила мама. — Дина, веди-ка ты Кречета.

Соскочив с облучка, я схватила вороного под уздцы. Кречет пошел чуточку быстрее. И как раз когда мы подходили к облюбованному месту, с другой стороны подъехала повозка и завернула туда, куда думали встать мы.

— Привет! — закричала я. — Там встанем мы!

— Еще чего! — ответил возчик. — Кто первый пришел, того и место!

Я злобно глянула на него. Крепкий детина с кудрявыми каштановыми волосами и в переднике, вроде тех кожаных фартуков, что носят кузнецы. И человека этого, видно, не мучили угрызения совести.

— Ты ведь видел, что мы метили сюда!

— Сожалею, моя девочка! Но нынче, стало быть, поспел первым я! Чей черед, тот и берет!

— Но это несправедливо!

— Замолчи, Дина! — произнесла с облучка мама. — Мы отыщем другое место!

Возчик впервые хорошенько разглядел матушку, или, скорее, знак Пробуждающей Совесть, что висел у нее на груди. То было не что иное, как оловянная пластинка, украшенная кружком белой эмали с синим кружком поменьше внутри, отчего знак этот напоминал чье-то око. Увидев его, чужак повел себя по-другому.

— О, простите! — воскликнул он и, выпустив вожжи, спрятал руку за спиной. — Я не видел… Коли мадаме приглянулось это место, то…

Он так дернул поводья, что его маленькая серая высокогорская лошаденка резко отпрянула вправо.

— Да не важно… — начала было матушка, но он уже поспешал прочь, насколько позволяла ему ярмарочная сутолока.

— Вы видели, что он сделал рукой? — взволнованно спросила Роза. — Видели?

— Ведьмин знак! — беззвучно произнесла я. — Но он хотя бы спрятал руку за спину. А некоторые делают этот знак у тебя на глазах.

Мама вздохнула:

— Да, это грустно! И, похоже, с этим чем дальше, тем хуже и хуже…

Она взялась рукой за амулет Пробуждающей Совесть, однако не высказала, что думали все мы: особенно плохо стало после того, как Дракан принялся сжигать на кострах в Низовье Пробуждающих Совесть, словно ведьм… Ну да ладно. Теперь уж нам никто не мешает занять это место!

— Идемте, девочки! Начнем торговлю!

— Если найдется кто-нибудь, кто осмелится купить хоть что-то у ведьмы Пробуждающей Совесть и ее семьи! — гневно воскликнула я.