Владислав Крапивин - Стальной волосок

Ваня не верил. То есть верил, но…

— Дед, а что она сказала? Тетя Лара…

Дед улыбнулся, спускаясь из — под облаков к Ване.

— Твоя бабушка иногда умеет быть лаконичной. В юности она учила испанский язык и сейчас ответила: «Муй бьен». Что означает также «олл райт» и «зер гут».

…А потом… Но все эти «потом» почти не касались мальчика Вани Повилики. Это было дело взрослых. «Ох, а как же со школьной формой?»… «А учебники?»… «А документы?»…

«Но Лара… Ты слетаешь в Москву и все там выяснишь, все привезешь. Ты ведь давно хотела побывать в столице»…

«А если здесь в школе другая программа?»…

«Ну, не в Австралии же он оказался!»…

«Я сойду с ума… Имей в виду, если ты не будешь учить уроки и слушаться…»…

«Тетечка Ларочка, я буду!.. Я тебя люблю!.. И не забудь привезти мой тепловозик с рельсами»…

Вся эта суета была не главной. Даже разговор с мамой оказался не таким трудным, как опасался Ваня.

«Я понимаю… Наверно, я в чем — то виновата перед тобой…»

«Да никто ни в чем не виноват! Все хорошо!»

Главная задача была — не расплескать то большущее счастье, которое Ваня носил перед собой, как живую воду в широком блюде. Блюдо похоже было на бронзовый таз для плова (только с запаянными дырками), который подарили Герману Ильичу…

Впрочем, не только взрослые заботились о школьных делах шестиклассника Вани.

Лика:

«Герман Ильич, родненький! Ну, громаднейшая просьба! Поговорите с директором, он же вас уважает! Пусть Ваню запишут в тот же класс, где Трубачи и Никель!.. Да, конечно! Не поехал! Да!.. Язык такой же, английский!.. Герман Ильич, я весь год буду мыть ваши кисточки и грунтовать холсты!.. Да ничего я не вру!..»

Последние дни августа оставались очень теплыми, а небо по вечерам было удивительным. С него ручьями катились звездопады…

А теперь — отдельные эпизоды. Как рассыпанные картинки от волшебного фонаря.

Щуплый «диверсант» по кличке Косой как — то снова появился на сеновале Квакера. Его не стали прогонять, хотя поглядывали: шпионит, небось. Но он не шпионил. Они часто разговаривали с Тростиком. Несколько раз парни Рубика ловили Косого в глухих переулках. За это Квакер и Трубачи дважды ловили парней Рубика. Ну, потом как — то все устоялось…

Однажды Квакер пришел к Чикишевым с Матубой, и там пса увидел кот Туркин. Думаете, были шум и драка? Ну да, сперва Туркин шипел и раздувался, но вскоре притих, подошел боком… И смотрите — ка, Матуба уже лижет рыжую кошачью шерсть. И скоро стали такие друзья — каждый день друг к дружке в гости…

И все было хорошо, только однажды Ваню скрутила острая тоска по маме. Мама приснилась ему, и он проснулся в слезах. Давно он так по ней не скучал, с детсадовской поры. Ваня выхватил из — под подушки телефон.

— Мама!.. Это я…

— Господи, что случилось?

Она всегда так говорила, если Ваня звонил неожиданно.

— Ничего не случилось. Просто соскучился…

— Но ведь у вас ночь!

— Ну, я и соскучился ночью… А ты сейчас на теплоходе?

— Да, посреди Карибского моря. Такая красота… Но я по тебе тоже соскучилась… Скажи правду, у тебя все хорошо?

— Совершенно хорошо. Только… знаешь что? Когда вернешься, прилети в Турень, а? Хоть на денек! Тогда будет… еще больше, чем совершенно хорошо… А?

И мама не сказала «нет». Она сказала, что «может быть», что «надо подумать» и «если не будет полного безденежья».

— Ура! — гаркнул на всю туренскую ночь Ваня.

— Сумасшедший! Ты там перебудишь всех!

— Ма — а! Я тебя обнимаю! Изо всех сил…

— И я тебя… Только я перед тобой все же немного виновата…

— А что случилось? Да нет, ты ни в чем не виновата!

— Дело в том, что я ничего не смогу узнать про Гваделупу. Туда не будет захода, агентство сократило маршрут. Говорят, там активизировался какой — то вулкан. Та самая Матаба или Тутуба… Сейсмическая опасность… Но монетки я тебе достала. Гваделупские, с кораблями…

— Ура!.. — выдал Ваня громким шепотом.

…А на следующий день Тимофей Бруклин сказал:

— Вот что значит совать карандаши в жерла уснувших вулканов…

— Не карандаши, а волшебный ключик, — уточнила Лорка. Ей не нравилось, когда нарушают сказочность.

— Ключик — сначала, а потом толстый карандаш…

— Сам ты толстый, — сказал Ваня гибкому стройному Тиму. — Еще неизвестно, что там такое. Может, это проснулся не Матуба, а Суфриер, он всегда дымит…

— А Матубы, может быть, вообще нет. Просто деревня с таким названием. На склоне Суфриера… — уточнил Никель.

— А скорее всего, это вообще бзя, — вмешался Квакер. У него было хорошее настроение, потому что он отмотался от переэкзаменовки по «нюркамату» (и «Княжна Нюра» даже получила замечание от завуча). — Скорее всего, агентство пудрит мозги туристам, чтобы сократить маршрут и нагреть лапы…

Не исключено, что так оно и было. Но возможно, что сюда снова приложил руку великий ВИП. Чтобы у Ваниной мамы выбрался лишний денек для прилета в Турень…

В то же утро Квакер отобрал половинки ключика у Вани и Лорки. Спаял их и повесил ключик на прежнее место, рядом с Пришельцем. Сказал, что незачем давать глупым младенцам такую игрушку, раз они решили не разъезжаться.

Ваня и Лорка не обиделись. Только Лорка сказала, что это «бзя».

— А еще воспитанная девочка, — укорил Квакер. — Знаешь, как я поступаю с вредными Дюймовочками? Кладу на одну ладонь, а другой сверху — плюх! Была трехмерная Дюймовочка — станет двухмерная, как тень.

— Бе — е, — сказала Лорка и высунула язык — лопатку. А потом добавила, что у ее бабушки много спелых больших помидоров. Здешнего урожая…

Тростик выменял у соседского мальчишки на свою линзу крупную раковину рапана, привезенную с Черного моря.

— Ну и правильно, — сказал практичный Федя. — Стекло, оно что? Так… А раковина как раз для твоей коллекции.

Похудевший большеглазый Тростик мотнул головой:

— Нет. Отнесем Агейке.

И отнесли раковину Агейке. Положили у плиты в путанице осота и повилики. Это было в первое воскресенье сентября. Все еще трещали кузнечики…

Читателю, видимо, понятно уже, что «Бриг «Артемида», первый роман этой книги (или первая книга этого романа), есть дипломная работа студента Ивана Повилики — из того времени, когда Иван закончил отделение литературного мастерства на Туренском филфаке.

Наиболее придирчивые воскликнут: «Как это может быть?!» Вся книга «Стальной волосок» написана в том самом году, когда Ваня пошел в шестой класс! И дальше пока ничего еще не было! Не могло быть!

Ну, это объясняйте как хотите. Сам Ваня — превращаясь из тощего длинноволосого студента обратно в привычного шестиклассника — разводит руками: