Крессида Коуэлл - Как переиграть историю дракона

Лицо Стоика Обширного расплылось в глупой ухмылке.

— Но, мой дорогой Значимус! — воскликнул он. — Это — Остров Олух!

Лицо Значимуса Исключительного вытянулось, глаза выпучились, а челюсть едва не брякнулась на землю.

— НЕТ! — выдохнул он, с трудом вернув челюсть в рабочее положение. — Тогда ты, должно быть… ты, должно быть…

— Вождь Стоик Обширный! — рявкнул Стоик Обширный.

— В Самом Деле? — опять удивился Значимус, очень вежливо НЕ задавая вопрос: «А ты ВСЕГДА гарцуешь по горам в трусиках и в одном синем носке?» — А это — твой сын? — Значимус указал на Иккинга.

— ИККИНГ КРОВОЖАДНЫЙ КАРАСИК ТРЕТИЙ! — гордо проорал Стоик Обширный.

Казалось, Значимус отказывался в это верить.

— ЭТО — Иккинг Ужасающий Карасик Третий?

Значимус повернулся к Стоику.

— Знаешь, Стоик, я передумал. Пожалуй, я всё-таки поболтаюсь здесь немного.

— Замечательно! — громыхнул Стоик. — Мне кажется, ты сказал, что твоя новая профессия — Меч-Напрокат?

— Да, так, — подтвердил Значимус.

— Ну, я ищу, — задумчиво произнёс Стоик, — ТелО’Храна для моего сына Иккинга. Из Тебя получится неплохой ТелО’Хран, раз когда-то ты был Героем.

ТелО’Хран — это телохранитель Наследника Викинговского Вождя.

Считается, что Герой гораздо больше, чем просто великолепный Воин.

Он ещё и разносторонний человек: красивый, обладающий прекрасными вокальными данными, виртуозно играющий на арфе и столь же мастерски владеющий копьем, как обычный человек — топором. И, вполне естественно, что он — великий учитель, ведь предполагается, что он обучит юного Наследника всем этим умениям.

— Как ты владеешь оружием? — спросил Стоик.

Вместо ответа Значимус вытащил свой топор из-за пояса так быстро и так изящно, что Стоик даже не заметил движения его рук. Он бросил его. Топор просвистел по воздуху, срезал одну из кос Ноббера Безмозглого, а затем, как бумеранг, вернулся в руку Значимуса, где тот дважды крутанул его вокруг запястья, уравновесил на мгновение на локте и с переворотом заткнул обратно за пояс.

Хулиганы оооохнули от удовольствия. Ничто не доставляло им большего наслаждения, чем искусное владение оружием.

— НИЧЕГО СЕБЕ! — восхищённо открыл рот Стоик.

А Значимус выглядел невозмутимее кошки, подрагивающей усами на свежезамороженном айсберге.

— Да ладно, ерунда, — вздохнул Значимус. — В дни своей молодости я делал это С Закрытыми Глазами.

— И НЕ ВЗДУМАЙ, — предостерегающе прорычал Ноббер Безмозглый.

— Э-э, полагаю, ты столь же хорош и во всём остальном? — спросил Стоик.

В ответ Значимус вытащил лук и стрелу.

— Видите того мальчика с татуировками скелетов?

Значимус показал на Сопляка, стоявшего в отдалении, болтая с Песьедухом Дугодумом и ковыряясь в носу. Значимус пустил стрелу, и Сопляк, вскрикнув, упал на спину.

— Мой сын! — дёрнулся Толстопуз Пивной Живот.

Но Значимус остановил его исключительно элегантным жестом руки.

— Нет причины для тревоги, мой дорогой сэр. Думаю, ты найдёшь своего сына абсолютно целым и невредимым. Я всего лишь удалил козявку из его ноздри.

Так и было. Всё произошло настолько быстро, что Сопляк решил, что его ужалила оса, и продолжил болтать с Песьедухом, а нос его освободился от козявки.

— Но это невозможно! — запинаясь, произнёс Стоик.

— Детские Забавы, — покачал головой Значимус. — К тому же, такие огромные ноздри, как у того мальчишки, ещё надо поискать.

— А лыжи? Езда на драконе? А Бей-бол? — спросил Стоик.

— Не сравнить, конечно, с тем, что было, когда я был в расцвете сил, — печально сказал Значимус, — но всё ещё тип-топ, А-Уровень, первый класс. Нас, Экс-Героев, не делают посредственными.

— Это только Мне так кажется, — прошептал Рыбьеног, — или этот парень на самом деле довольно раздражающий?

— Это только тебе, — отозвался Иккинг, уставившись на Значимуса в полном восхищении.

— А игра на арфе? — спросил Стоик. — Мне почему-то кажется, что, обладая такой великолепной талией, ты можешь спеть прекрасную Сагу?

— Когда-то была леди, — печально вздохнул Значимус, — которая утверждала, что она УМРЁТ ради моего пения. Пение было моей страстью, изюминкой, моим особым мастерством, моим коньком, моей отличительной чертой, моей визитной карточкой, но БОЛЬШЕ — НЕТ. Пятнадцать лет работы в тех Кузницах-Тюрьмах, и мой голос полностью загублен. Золотая пыль проползла в мои лёгкие, высокая температура сожгла мою гортань. И что хуже всего, я потерял интерес, любовь и желание к пению… Я больше НИКОГДА не буду петь.

— Какая досада, — огорчился Стоик. — А я так люблю славные баллады. Ладно, неважно. Похоже, во всём остальном ты отлично подходишь для работы. Ты будешь ТелО’Храном моего сына? Я щедро тебе заплачу.

— Я с удовольствием принимаю должность, — сразу же согласился Значимус. — Я коплю деньги, чтобы прикупить небольшую ферму где-нибудь в тихом и отдалённом местечке.

— Отлично! — улыбнулся Стоик Обширный и заторопился прочь: нужно было созвать собрание местных Племён, чтобы сформировать Военный Отряд для борьбы с Истребителями.

— Вы научите меня, тому Вспышко-удару с Подвывертом, который Вы применили в Огне? — спросил Иккинг, восхищенно глядя на Значимуса.

— Конечно, — рассеянно ответил его новый ТелО’Хран, занятый затачиванием своего меча.

Через пару недель Стоик очень жалел, что нанял Значимуса.

Казалось, что все, включая Иккинга, считали его Викингом-Само-Совершенство. Он давал автографы на топорах, копьях, любимых драконах, даже на знаменитом пивном животе Толстопуза.

— Даже его АВТОГРАФ — исключительно крутой, — вздохнул Толстопуз, глазея на элегантные каракули на своём пузе. — Теперь я больше никогда не буду мыться…

— А ты разве когда-то мылся? — проворчал Стоик, размышляя: «Что о себе возомнил этот парень Значимус?»

Было и ещё кое-что.

Обычно в моде все подражали Стоику.

Например, бороду носили в Натуральном Виде, то есть в огромной спутанной неразберихе размером с большое замысловатое птичье гнездо, недавно подвергшееся нападению лаской.

К тому же щедро украшенной вкраплениями остатков еды.

Вдруг, все стали ходить с безукоризненно ухоженными бородами, точно такими же, как у Значимуса, а концы усов тщательно закручены и вытянуты в симпатичные маленькие завитки. И Стоик сильно подозревал, что они МОЮТСЯ, не говоря уже о пришивании пуговиц на рубашках и полировке шлемов до сияющего блеска.

— Что ты сделал со своей бородой? — сердито спросил Стоик у Брехуна, виновато прячущего глаза от Стоика, чей стог сена вдруг превратился в изобилие локонов.

Брехун покраснел.

— А, Это… — небрежно произнёс Брехун. — Это просто такая последняя мода, понимаешь… более ГЕРОИЧЕСКАЯ… Все так носят.