Екатерина Неволина - Дороги колдовства (сборник)

В моем укромном уголке царил уютный полумрак, и меня уже начало клонить в сон. Пожалуй, нужно было бы отыскать Наташку и Юрку, а еще лучше — подняться к себе в номер и собрать сумку, ведь еще несколько часов — и мы уезжаем. Но я ждала и ждала чего-то.

И дождалась.

— Вот ты где! Еле тебя отыскал! — ко мне подбежал запыхавшийся Артур.

Я кивнула ему на диван, и он сел рядом со мной.

— Как там, на площади? — осторожно поинтересовалась я.

— Не знаю, я тоже сбежал от этих разбирательств. Но мне кажется, водитель не виноват. Дело кое в чем другом.

— И в чем же?

Сердце тревожно замерло.

— Я покопался в Интернете и выяснил довольно интересную вещь. Ты представляешь, у всех древних народов есть поверья, связанные с наступлением Нового года, — пояснил он. — Пусть Новый год у них приходился на разное время — у кого на осень, у кого на зиму, у кого на весну, но в основном люди верили в одно и то же. Древние кельты считали, что в канун Нового года умирает старый мир, а новый еще не родился, поэтому во времени образуется дыра. То же думали и в Древнем Вавилоне, а вавилонский царь со своей свитой уезжал из города на все время праздника, чтобы затем вернуться и начать жизнь заново, с чистого листа. Скандинавы называли главный праздник года Йолем и верили, что в эту ночь открыты врата всех миров, а землю часто навещают души умерших, поднимающиеся из Нижнего мира…

— Подожди, — остановила я, — но первый сон приснился мне, когда мы только приехали в Ригу. До Нового года была еще целая неделя.

— И это только подтверждает мою теорию, — улыбнулся Артур, — временной разрыв, о котором я говорил, приходится на пик зимы — время самой долгой ночи. Ворота в другой мир открываются примерно на католическое Рождество и стоят распахнутыми еще некоторое время после Нового года. Кстати, знаешь, кто первым придумал отмечать Новый год первого января?

Я сосредоточилась, вспоминая историю:

— Петр Первый?

Артур улыбнулся.

— Ну, разумеется, нет. Петр Первый только обратился к так называемому юлианскому календарю. Этот календарь ввел Юлий Цезарь, и именно тогда Новый год стали отмечать в первый день января. Что интересно: январь назван в честь римского бога Януса. Это бог времени. У него два лица. Одно из них смотрит в прошлое, другое — в будущее.

— И что это все значит? — не выдержала я.

— Это значит, что ты почему-то вдруг оказалась на самой границе времен, заглянула в прореху мироздания.

— Но почему именно я? — снова, как тогда в кафе, спросила я.

— Может, ты просто восприимчива к таким вещам, — выдвинул Артур новую версию.

— Ага, ну конечно! — расхохоталась я. — Не раз видела призраков и полтергейст… — я выдержала зловещую паузу, — в кино!

Артур серьезно покачал головой:

— А я бы не был так уверен. Во всех этих разговорах о призраках, безусловно, что-то есть. И недаром водитель увидел именно рыцаря. Кстати, тебе сегодня что-нибудь снилось?

— Да. Во сне я умерла, — призналась я Артуру, который не сводил с меня внимательного настороженного взгляда.

— Как? — выдохнул он.

Я сухо изложила подробности, а он, вскочив с дивана, взволнованно заходил по холлу.

— Надо что-то делать! Я не уверен, что опасность миновала, — сказал он, останавливаясь передо мной.

— Кстати, давно хотела сказать, что сегодня мы возвращаемся в Москву.

— Правда?! Как здорово!

Он обрадовался так неприлично, что мне стало больно. Мне, конечно, приятно, что он волнуется за мою жизнь, но все же мог бы не столь бурно радоваться моему отъезду. Кажется, я за ним не бегала, не надоедала.

— Это именно то, о чем ты хотел со мной поговорить? Ну, вчера, когда мы прощались на балу? — поинтересовалась я тоном похолоднее.

— Да, именно об этом, — с готовностью подтвердил он.

Все то, что я себе напридумывала, лопнуло с громким треском. Бывают же такие дуры, которым не везет ни в чем! Похоже, я из их числа. Или я все-таки уродина, которая не может понравиться ни одному парню, кроме Мишки. Но Мишку, конечно, можно не считать, потому что теперь я бы не выбрала его, даже если бы мы с ним вдвоем оказались на необитаемом острове.

— Артур! Ты где? — послышался женский голос, и в наш закуток шагнула моя знакомая с ресепшн.

— Здесь, тетя Линда! — отрапортовал Артур.

Но тетя Линда удивленно переводила взгляд с племянника на меня.

— Так это та самая девочка, о которой ты рассказывал? — воскликнула она удивленно.

«А вы, оказывается, та самая тетя?» — могла бы в ответ спросить я. Но не стала.

— Очень рада! — Женщина улыбнулась так солнечно, что засияли даже ее очки. — Знаешь, Марина, ты мне сразу понравилась.

Я наклонила голову. Это смешно: нравиться тете и не нравиться племяннику.

— Спасибо, — я попыталась ей улыбнуться. На Артура я даже не смотрела.

— И как тебе Рига? Не хочется хвалить этого повесу, — тетя Линда кивнула в ту сторону, где, я знала, стоял ее племянник, — но Артур неплохо знает город. Наверняка рассказал тебе уйму всяких историй.

— Да, спасибо.

Я начинала напоминать себе китайского болванчика, который только и умеет, что кивать, улыбаться и говорить «да» и «спасибо».

— Предупреждаю сразу: верить можно далеко не всему. Половину Артур обычно придумывает сам. Воображение у него богатое, — предупредила женщина.

— Ну вот, тетя Линда, вы меня разоблачили и опозорили!

Судя по голосу, Артура только веселила вся ситуация.

— Я предупредила. Марина — девочка умная, она разберется, чему верить, а чему нет, — заявила тетя. — Извини, Марина, я вас покидаю — у меня работа. А ты, Артур, не забывай о времени! Я тебя знаю — без опозданий никак!

— Время для меня святое. Честное слово, тетечка Линдочка! — заверил парень, и она ушла.

— Кстати про время, — добавил Артур уже серьезно после недолгого молчания. — Мне кажется, что самый опасный момент уже прошел. Но на всякий случай не покидай гостиницу до самого отъезда и все время держись рядом с кем-нибудь. Хорошо?

Наверное, он считает меня полной дурой, поэтому и взялся опекать. «Я выглядела такой жалкой, что он пожалел меня тогда, на площади, поэтому и подошел! — неприятно кольнула неожиданная мысль. — А зачем все эти комплименты? Про глаза и так далее?.. — продолжала размышлять я. — Ну конечно, по той же причине! Он просто старался поддержать меня. Хороший, воспитанный европейский мальчик, достойный племянник доброй тети Линды, угостившей меня в тяжелую минуту апельсином. Европейцы — они вообще такие галантные. И это ровным счетом ничего не значит. Никакого интереса».

— Марин, что с тобой? Почему ты не отвечаешь?

Я сделала вид, будто ищу что-то в сумке.

— Нет, ничего. Просто мне пора собираться, — ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы он не заметил, как на глазах медленно, но верно выступают предательские слезы.