Ирина Комарова - Рыцари Короны

– Гном?! – человечек негодующе фыркнул и упер руки в боки, – конечно нет!

– Разумеется, не гном, – перебил его Пушок. – Гномы существа серьезные, положительные, работящие, а это что? Скандалист и свиристелка. С сумчатым хомячком легче дело иметь, чем с этим…

– Что? Свиристелка? Я? А ты сам? Кто ты такой, что у тебя есть? А у меня целый горшок с золотом спрятан!

– Врешь ты все про свой горшок. Никто его никогда не видел. Сколько тебя знаю, ты только с этим драным башмаком и таскаешься, и ни одного золотого…

– Что ты сказал?! Что ты ска… Ах, это ты мой любимый башмачок назвал «драным башмаком»! Все, я долго терпел твои невежественные выходки, но теперь все! Ты оскорбил не просто меня, ты оскорбил, ты оскорбил… одним словом, мое терпение лопнуло, сейчас я тебя проучу! Не держите меня, дайте мне ему врезать!

Человечек подпрыгивал и размахивал кулачками перед Пушком, который лег на траву и положил морду на лапы.

– Я отхлещу тебя твоим собственным хвостом! Не держите меня, и я сделаю из его ушей отвороты на башмачки, только отпустите меня! – он остановился, снова растопырил ручки и с упреком обратился к стоящим вокруг, несколько ошеломленным зрителям, – я же вам говорю, не держите меня, сейчас я ему покажу, где мерчутки ночуют!

Первой поняла Ольга.

– А! Простите, сударь… э-э, сударь! К сожалению, мы с вами не знакомы. Дело в том, что мы не слишком хорошо знаем здешние обычаи. Скажите, насколько допустимо подобное, так сказать, выяснение отношений, в присутствии барышень, которым вы даже еще не представлены?

– Прошу прощения, благородная барышня, – обрадовался человечек и сдернул с головы треуголку. – Конечно, вы правы: так нельзя, так совершенно не по правилам.

Он обернулся к Пушку, нахлобучил треуголку обратно и, выставив вперед правую ножку, задиристо пропищал:

– Слышал, ты, коврик мохнатый! Благодари барышню, если бы не она, я бы тебя по всему берегу размазал и по кусочкам птице Бубури скормил!

– Конечно, – согласился Пушок и махнул хвостом. Человечек нервно подпрыгнул и снова повернулся к Ольге.

– Я вообще не люблю драк, но вы же сами слышали, – голосок его стал еще более визгливым и склочным, так что Аленка просто зажала уши, – вы слышали, он сказал «драный башмак»! А еще назвал меня свиристелкой!

– И скандалистом, – услужливо подсказал Сашка, за что сразу схлопотал по тычку в ребра с двух сторон, от брата и от Андрея.

– Скандалистом, это конечно, – щечки человечка приятно порозовели. – скандалистом, что ж, это дело известное…

– Надо признать, – оскалился Пушок, – что лепрекон, которого вы видите перед собой, друзья мои, первый скандалист в наших краях.

– Ну ладно, ладно, Пушок, – человечек совсем зарумянился. – Все-таки не первый, зачем обманывать хороших людей… Но в первой тройке! – он поднял голову и гордо осмотрел ребят. Они молчали, не очень понимая, как на это реагировать. Только Сашкина физиономия, пожалуй, выражала высокую степень восторга. По крайне мере, лепрекон кивнул ему и скорчил рожу. Сашка, естественно, воспринял это, как приглашение начать беседу.

– А я не понял, – тут же задал он вопрос, – лепрекон это что, имя такое?

– Национальность! – неожиданно весело захрюкал Пушок, а лепрекон сморщил личико еще больше и трагическим голосом спросил:

– Ну что это такое? Пушок, с кем ты общаешься, посмотри на них! Они же про лепреконов не слышали! А еще благородные рыцари, образованные должно быть люди!

– Кстати, у меня тоже вопрос, – Андрей с подозрением смотрел на лепрекона. – Откуда сударю известно кто мы?

– Ха, – человечек презрительно передернул маленькими плечиками. – Что ж я, по-вашему, благородных рыцарей от какой-нибудь невежественной деревенщины не отличу?

– Лепреконы являются одними из старейших существ, населяющих нашу Землю, – спокойно пояснил Пушок. – Умнейшие, надо сказать, создания, вот только характер кошмарный. А Калоша, как вам уже известно, среди них в первой тройке.

– Ну да, характер, – задрал носик лепрекон. – А если кому не нравится, тот может эмигрировать. На Внешнем Кольце, между прочим, лепреконов вообще нет, нам там климат не подходит.

– А кому он там подходит? – ухмыльнулся Пушок. – Только мерзавчикам и горбатым зайцам.

– Извините, – вклинился в их разговор Сергей, – но я тоже не понял. Сударь лепрекон, вас, что же зовут «Калоша»?

– Вот именно, зовут! – с полуоборота снова завелся человечек. – И самое кошмарное, что я уже привык откликаться! А у меня ведь такое прелестное, такое нежное имя!

– Конечно, прелестное, – невозмутимо согласился Пушок. – Только выговорить его никто, кроме лепреконов не может. – Усмехнулся и пояснил: – У него в имени семнадцать слогов и четыре гласных.

– Так не бывает, – уверенно заявил Сашка. – Это я точно помню, не может быть всего четыре гласных на семнадцать слогов.

– Это у вас не бывает! – носик-пуговка снова смотрел в небо. – А у нас, запросто! У нас, у лепреконов, все имена такие…

– Поэтому тебе и приходится на «Калошу» откликаться, – закончил за него Пушок.

– Да, в общем, так ведь гораздо проще, правда? – очаровательно улыбнулся им лепрекон Калоша. Оказывается, он и это умел.

Все согласились, что так, действительно, проще и тоже представились. Когда церемония знакомства была завершена, Пушок снова спросил:

– Как ты, все-таки, здесь оказался?

– А-а, – небрежно махнул ручкой лепрекон. – Хотел немного пуха у птенчика Бубури позаимствовать, красивенькую такую розовую опушку для башмачка сделать. А эта дура здоровенная ничего не поняла, накинулась на меня и давай гонять по всему озеру! Чуть не потерял из-за нее… – Калоша перевернул башмак, движением фокусника, словно из воздуха, достал молоточек и гвоздь. Потом, одним ловким ударом вогнал этот гвоздь в каблук.

– Где уж ей понять твои высокие устремления, – фыркнул Пушок. – Могла и подождать, пока ты из ее птенчика нащиплешь столько пуха, сколько тебе нужно. Что с нее взять, никакого образования, ничего не понимает!

– Ты много понимаешь, – огрызнулся Калоша.

– Не-а, я тоже не понимаю, – продолжал скалиться Пушок. – Это у нас семейное. Помнишь, и тетка моя не поняла, когда ты начал ей хвост стричь? Ой, как ты тогда улепетывал!

– Одно из самых ужасных воспоминаний в моей жизни, – ностальгически вздохнул Калоша. – Но эта птичка тоже меня здорово погоняла. Ладно, можно и без розовой опушки. Может даже лучше… – он пристально взглянул на застежку плаща Андрея, – если пряжечку фигурную, да побольше…

Рука Андрея машинально дернулась, прикрывая застежку.

– Даже и не думай, – холодно и убедительно, как полицейский в американском боевике, предупредил он.

– Что за день такой, сплошное невезение, – сплюнул Калоша. – Ладно, мужики. Раз мне у вас ловить нечего, пойду я.