Дмитрий Емец - Ошибка грифона

— И говорят еще, что светлые ничего не просчитывают. Одно голое бескорыстие! Кого еще Троил мог послать ко мне, кроме тебя и Дафны? Это же была его идея? — вскользь поинтересовался мечник.

Буслаев оглянулся на Дафну и неохотно кивнул. Он не забыл, что ничего не раздражает барона мрака сильнее, чем ложь.

— А многоножка? Это тоже вы? — спросил Мефодий.

— Многоножка — это тоже я, — не без едкости признал Арей. — Видишь ли, здесь в Расщелине у меня много свободного времени. Многоножки же иногда приползают сюда, чтобы искупаться в пару и брызгах и вытравить паразитов. Одну из них мне удалось не то чтобы в чистом виде приручить, но установить контроль над ее сознанием.

— Она нас выследила и проглотила! — сказала Дафна.

— Ну да. А что она должна была сделать? Посылать вам душещипательные телеграммы, звонить по ночам и дышать в трубку? Проглотить — это был самый простой способ доставить вас ко мне. Она подвезла бы вас и ближе, но, видно, где-то рядом вертелись хищники, а она особа слабонервная, хотя и раздирает челюстями гранит как бумагу.

— Мы добрались бы и сами. У нас было это! — Дафна сунула руку в карман, показывая пропуск.

Арей прищурился. Зрение призрака отличается от зрения живого. Чтобы призрак что-то увидел, он должен захотеть это увидеть. Зато для него не имеют значения расстояния.

— Пластинка с Хароном? Комиссионерский?.. Неплохо! Самый простой способ попасть в Тартар без возможности возвращения! — хмыкнул он.

— Он двойной! И на возвращение тоже! — возмутился Варсус.

— Правда? — умилился Арей. — Если бы в Тартар можно было так свободно шастать, Лигул заведовал бы не мраком, а будкой с газировкой. Комиссионерам и суккубам этого пропуска опасаться нечего, а вот стражам света я бы не позавидовал… Хотя мне сейчас тоже мало кто завидует!

— Но он работает! — заупрямилась Дафна. — Мы с Эссиорхом…

— …проверили двести семнадцать тысяч сплетений магических узоров на обратной стороне пластины и истолковали все их значения?

— Э-э… — замялась Дафна. — Ну, может, Эссиорх…

— …посвятил этому свободный вечерок? Сомневаюсь. Думаю, он проверил общий потенциал магии и убедился, что пропуск разберет вас на земле и соберет в Тартаре. Вот и все, что он сделал.

— То есть он собрал бы?

— Да. Но лишь однажды. В этом вся хитрость. При повторном использовании пропуск лишил бы вас сущности, и ваши золотые и бронзовые крылышки достались бы мраку в качестве компенсации за использование его артефакта.

Голос Арея звучал уже едва различимо. Где-то близко послышался глухой звук. Мефодий повернулся. Недалеко от них колонна античного цирка покачнулась и, в падении еще распадаясь на куски, обрушилась на окружавшие ее домики.

— Ветхость? — спросил Меф.

Арей качнул головой. Варсус, не медля, взлетел. Он летел быстро и низко, петляя между ветхими строениями и изредка, чтобы осмотреться, делал высокие свечи.

— Красиво летит. Но мальчик не прост… Если тебе, синьор-помидор, когда-нибудь потребуется победить Варсуса, тебе придется одолеть его в воздухе, — сказал Арей.

Он загадочно, но грустно улыбался, а сквозь его голову уже просвечивал противоположный склон.

— Они никогда не будут драться! — упрямо сказала Дафна.

Арей не ответил ей. Берег слова.

Отсутствовал Варсус недолго. Не прошло и минуты, как он вернулся.

— Их шестеро, — отрывисто сказал он. — В таких же плащах. Движутся сюда.

Мефодий схватился за рукоять спаты.

— Нет, — сказал Арей. — Расклад не в вашу пользу. Не здесь и не сейчас! Советую вернуться в человеческий мир.

— Они решат, что мы струсили! Что я струсил! Они меня видели, только не смогли достать копьем! — задорно крикнул Варсус.

Арей нетерпеливо махнул рукой:

— Двое против шестерых — неравный бой. От меня вам помощи не дождаться. А с охотниками за глазами ты еще встретишься. Они не простят тебе того, первого… Бегите!

— Как бежать? Прямо вот так вот бегом? — кисло спросил Мефодий.

— Используйте пропуск!

— А потеря сущности?

— Ты невнимательно меня слушал. Сущность теряется после второго использования. Оттого я и послал многоножку.

Дафна вытащила глиняный пропуск и озабоченно разглядывала его, опасаясь перепутать пластину, которую нужно было повернуть. Мефодий и Варсус обхватили ее руками, зная, что в момент поворота пластины должны составлять единое целое.

— Не держи ее так! — раздраженно шепнул Буслаев Варсусу.

— А как мне ее держать? Как старый шкаф? — огрызнулся пастушок.

Мефодий посмотрел на почти уже растаявшего Арея.

— Арей, а третий грифон? Твой? Где он? — спросил он торопливо.

Прямого ответа на вопрос он не получил.

— Я любил его, — мечтательно отозвался мечник. — Он не так силен, как другие, но быстр, гибок как пантера. Он приходил ко мне иногда, когда я был в ссылке на маяке, и никто не мог его выследить.

— Как его найти?

— Никак. Я же сказал: ищи саламандру, и он сам тебя найдет!

Арей почти исчез, погрузившись в медленно вращающийся туман расщелины, и только голова и грудь еще были видны.

— Арей, погоди! У меня тоже был к тебе вопрос! Я бы хотел с тобой сразиться! — вдруг крикнул Варсус. Он стоял очень бледный и, то и дело отпуская Дафну, подносил правую руку к груди, точно зажимая рану. Хотя ни Мефодий, ни Дафна раны там не замечали.

— Твое желание исполнится. Хотя не так, как бы тебе хотелось! — донеслось из тумана.

Это были уже последние слова Арея. Спустя мгновение он исчез, распавшись на три крупных клуба белесого дыма.

Дафна со щелчком провернула верхнюю пластину. Вначале пропала она, затем Варсус и последним Мефодий. Исчезая, он успел увидеть, как маленькие фигурки охотников за глазами, проскальзывая на осыпающемся склоне, спешат к Расщелине.

Заморозки ударили по Москве, как молот по наковальне. Столбик термометра провалился в такой глубокий минус, что сразу два известных метеоролога, накануне предрекавших потепление, утром долго и путано объясняли про холодное арктическое течение, которое, побив все рекорды скорости, оттеснило теплый воздух далеко на юг.

В одну ночь и Яузу, и Москву-реку сковало льдом, в который вмерзли все баржи и теплоходы. По льду, одетые в ватники, мелкими шажками ходили ушлые коммунальщики и, проверяя опоры мостов, отбивали себе ломами мерзлых уток на ужин.