Джек Вэнс - Синий мир. (Сборник)

— Мы надеемся, что она сможет служить для того, для чего она предназначена, а большего нам и не нужно.

И опять Арбитр Мирекс ушел, сокрушенно качая головой.

За все это время Царь-Краген ни разу не появился вблизи плота Спокойствия.

Между тем с башни Трашнека то и дело поступали сигналы о его появлении в округе: Крагена видели к югу от Санкстона, направляющимся на восток. Видимо, наладился на кормление к Народному Равенству, потом обжирал лагуны Парнаса, следующего плота в западном направлении. Потом пару дней о нем не было слышно.

Жизнь текла вполне нормально. Плот Спокойствия стал прежним местом, заслуживающим такого названия. Урожай губки был богатым, и башня, окруженная новоотстроенными хижинами, горделиво и величественно возвышалась над лагуной.

Больше всего времени заняло устройство кабины фонарщика. Три дня смолили лаком концы балки, обрабатывая их огнем, чтобы лак поскорее засох и затвердел. Затем ее подняли на вершину башни, с превеликой осторожностью установив на отведенном месте. Здесь она была добросовестно закреплена в предназначенных пазах, привязана и проклеена.

И снова Иксон Мирекс был недоволен.

— Башня стоит криво!

— Неужели? — откликнулся Ролло Барнак.

— Посмотри сам — с Трашнека наши сигналы будут видны не прямо, а под углом.

Ролло Барнак объяснил:

— Мы отдавали себе в этом отчет. Но на Трашнеке тоже собираются строить новую башню, и отведенное для нее место находится как раз напротив нашей.

Семм Войдервег тоже был недоволен:

— Такой уродливой башни я еще не видел. С таким длинным, нелепым противовесом и с такой узкой и неуютной кабинкой для фонарщика! Не маяк, а прямо подъемный кран!

Ролло Барнак терпеливо повторил свои доводы в защиту башни.

— Нас и так уже на других плотах считают отступниками и извращенцами! А с этой нелепой башней, торчащей над нашим плотом, они решат, что мы спятили!

— И, возможно, справедливо, — с усмешкой заметил Склар Хаст. — Зачем же вы остаетесь на этом плоту, где вам так не нравится?

— Не будем поминать того, что осталось в прошлом! — пробормотал Арбитр Мирекс. — Все это кажется дурным сном, словно и не случалось никогда.

— К сожалению, это случилось, — заметил Склар Хаст. — И Царь-Краген по-прежнему плавает в океане. Хоть бы он сдох сам собой — подавился бы губкой или обожрался бы и утонул!

Семм Войдервег смерил его взглядом:

— Что ты за человек? В тебе нет ни почтения к Крагену, ни уважения к окружающим!

На этом Сводник с Арбитром удалились. Склар Хаст посмотрел им вслед.

— Вот ведь ситуация! — пожаловался он Роджеру Келсо. — Мы не можем быть обычными, достойными гражданами плота; но не можем и открыто объявить о своих замыслах. Как меня утомило это увиливание, наполовину протест, наполовину согласие!

— Сейчас уже бесполезно жалеть, — ответил ему товарищ. — Мы сделали свой выбор уже давно, а сейчас осталось совсем немного до настоящего дела.

— А если у нас ничего не выйдет?

Роджер Келсо пожал плечами:

— Один к трем — вот реальный шанс нашего успеха. Все должно пройти настолько точно, нужно будет так вымерять каждую секунду, что излишний оптимизм здесь неуместен.

Склар Хаст сказал:

— Мы должны предупредить людей. Это самое меньшее, что мы можем сделать для них.

Ролл о Варнак и Роджер Келсо пытались протестовать, но безуспешно. Ранним вечером они созвали население плота, и Склар Хаст вкратце объяснил, что они собираются попробовать убить Царя-Крагена, и предложил всем, кто не чувствует в себе уверенности, покинуть плот Спокойствия.

Иксон Мирекс вскочил с места:

— Ты не можешь вовлекать в такие дела других! Так нельзя поступать, это я говорю как Арбитр!

Склар Хаст не отвечал. К Мирексу присоединился Войдервег:

— Я полностью согласен с уважаемым Арбитром! И позволь тебя спросить, каким это образом ты собираешься проводить в жизнь свои чудовищные замыслы?

— Мы собираемся скормить ему отравленную губку, — ответил ему Роджер Келсо. — Когда Краген съест ее, он разбухнет и потонет.

Склар Хаст отошел к краю плота и стал смотреть в океан. За его спиной некоторое время еще продолжались споры и дискуссии, но постепенно народ разошелся по домам.

Мэрил Рохан подошла к нему, и некоторое время они смотрели друг на друга в наступающих сумерках.

— В трудное время мы живем, — сказала она. — В древности это называлось смутой. Смута — это не просто мятеж; смута — это когда неясно, кто прав, кто виноват, и непонятно, чью сторону держать. Эпоха гражданских войн.

— Счастливый Золотой Век подошел к концу, — сказал Склар Хаст. — Эпоха Невинности кончилась. Ярость, ненависть и неразбериха ждут нас впереди. И мир уже никогда не станет таким, каким был прежде.

— Но ведь потом снова может возникнуть время мира, спокойствия и согласия?

Склар Хаст покачал головой.

— Сомневаюсь. Даже если Краген завтра утонет, нажравшись нашей губки, перемен все равно не миновать. Такое ощущение, что мы созрели для перемен, и теперь нам остается только идти вперед — или поворачивать вспять.

Мэрил ничего не ответила, погрузившись в задумчивость. Потом показала на маяк Трашнека.

— Посмотри-ка на сигналы!

«...Царь... Краген... замечен... к... северу... от...Квинкункса... и... следует... в... восточном... направлении...»

— Еще не время, — сказал Склар Хаст. — Мы еще не готовы.

На следующий день Царь-Краген показался с северной стороны вблизи плота Спокойствия. Он лениво плыл, раскачивая боками воды океана, без всякой видимой цели. Так обманчиво вальяжен и нетороплив зверь, с напускным безразличием следящий за жертвой, давая ей время приблизиться. Целый час Краген оплывал плот, наблюдая за плотом во все четыре глаза.

Семм Войдервег выскочил из дому в церемониальных одеждах, вышел на берег и принялся принимать ритуальные позы, подзывая Крагена. Тот несколько минут взирал на него, затем, движимый какой-то неведомой эмоцией, резко развернулся, взмахнул плавниками и поплыл обратно на запад, клацая челюстями и хлеща по воде щупальцами.

Семм Войдервег в последний раз преклонил колена и посмотрел вслед своему кумиру.

Склар Хаст стоял неподалеку от него. Обернувшись, чтобы вернуться в свою хижину, Семм Войдервег встретился с ним взором. Некоторое время они безмолвно смотрели друг на друга с откровенной враждебностью. И в этот момент Склар Хаст понял, что испытывает к жрецу не просто презрение, какое он испытывал к Арбитру Мирексу. Ему вдруг показалось, что Войдервег и сам до какой-то степени краген, словно у него в жилах вместо красной человеческой крови течет густая темно-синяя жидкость.

Неделю спустя Царь-Краген появился в лагуне Бикля, на следующий день переместившись к Трашнеку. Еще через день он всплыл на поверхность в сотне ярдов от бухты Спокойствия, уставив холодный безжизненный взор на плот.