Хоуп Мирлис - Город туманов

Люк пообещал. Слова Хейзл смутили юношу, его опять охватила тревога, и пятнадцать миль пути до Лунтравы на добром коне показались ему бесконечными.

Увы! На ферме Зеледжелли Ранульфа не оказалось, но, как выяснил Люк, фермер ждал его, потому что несколько дней назад получил от господина Натаниэля письмо, из которого следовало, сын его уже должен был находиться в Лунтраве. Теперь Люку оставалось лишь на следующее утро выехать в Луд, куда, как мы уже знаем, он прибыл спустя несколько часов после отъезда господина Натаниэля.

Проделав половину пути до Лебедяни, господин Натаниэль привязал коня к дереву и решил немного вздремнуть. Время перевалило за полдень, и чем дальше он уезжал на запад, тем становилось теплее, словно вернулось лето.

Его разбудил сухой смешок, и, оглядевшись, он увидел присевшего возле него старика — странного на вид, который внимательно смотрел на него.

— Кто это меня разбудил, хотел бы я знать? — недовольным тоном спросил господин Натаниэль.

Старик закрыл глаза, сглотнул несколько раз и сказал:

После чего нетерпеливо топнул ногой.

Свихнулся, что ли, старик, подумал господин Натаниэль и закрыл глаза, надеясь, что старикан уйдет.

Однако тот не собирался уходить и то и дело подталкивал Натаниэля в бок.

— Что ты делаешь? — возмутился господин Натаниэль.

ответил старик.

— Вот и ступай доить своих красных овец, а я хочу спать, — с этими словами экс-мэр надвинул на глаза шляпу и притворился, будто храпит.

Но тут же вскочил, взвизгнув от боли. Старик изо всех сил ткнул его в живот и уставился на него, склонив голову набок. Глаза его, казалось, полыхали огнем, до того были яркими.

— Что ты себе позволяешь, старикан! — рассердился господин Натаниэль. — Почему не даешь мне спать? Шел бы ты своей дорогой и оставил меня в покое.

Тут старик стал тыкать пальцем в дерево, издавая нечленораздельные звуки.

Затем подобрался поближе к господину Натаниэлю и прошептал:

— Скажи, что есть дерево и не дерево, человек и не человек, кто нем, но может рассказать тайну, кто без рук, но умеет бить?

Старик попятился и замер на месте, потирая ладони и что-то кудахча себе под нос.

Может, потешить старикашку, подумал господин Натаниэль, и приветливо спросил:

— Ну и каков же ответ на твою загадку?

Тут старец окончательно лишился дара речи и бурчал себе под нос:

— Рой… рой… рой.

— Рой, рой, рой… Неужели это и есть ответ на твою загадку? Не могу же я торчать здесь целый день, разгадывая твои загадки. Если хочешь мне что-то сказать, говори внятно, чтобы можно было понять?

Тут господин Натаниэль вспомнил, что, согласно поверью, Молчаливый народ, возвращаясь в Доримар, мог говорить только загадками или в рифму, и испытующе посмотрел на старика:

— Кто ты?

Старик продолжал твердить:

— Рой… рой… рой.

— Попробуй еще раз. Может, что-нибудь и получится, — посоветовал господин Натаниэль. — Ты пытаешься мне назвать свое имя?

Старик зажмурился, глубоко вздохнул и, сделав над собой усилие, произнес:

— Используй… возможность. Рой… рой. Портунус мое имя.

— Ну, вот, наконец-то. Итак, ты зовешься Портунус?

Старик нетерпеливо топнул ногой:

— Рак! Рак!

— Какое отношение имеет к происходящему рак, а, старина? — спросил господин Натаниэль.

Старик недовольно мотнул головой.

— Батрак, — выдал он наконец. — Рой… рой.

После чего произнес незатейливый стишок:

Отчаявшись добиться от него толку, господин Натаниэль отвязал коня. Но когда попытался сесть на него, старик схватился за стремя и с мольбой в голосе повторил:

— Рой… рой… рой.

Господин Натаниэль оттолкнул его и, когда отъехал, все еще слышал голос старика:

— Рой… рой.

— Хотелось бы знать, что именно собирался поведать мне этот старик, — пробормотал себе под нос господин Натаниэль.

Утром следующего дня он въехал в деревню Лебедянь-на-Пестрянке.

Здесь осень уже вступила в свои права. Надевшие желтый и красный убор деревья полыхали на фоне темно-зеленых сосен на склонах далеких гор.

— Вот тебе и Золотые Яблоки Заката! — пр бормотал господин Натаниэль. — Ни малейшего представления не имел о том, что эти поганые горы здесь совсем рядом. Хорошо, что Ранульф в безопасности.

Спросив дорогу к ферме Тарабаров, он съехал с большака в долину, весьма очаровательную в своей осенней раскраске. Урожай убрали, и лозы покрыла золотая и красная листва. Некоторые из узких и продолговатых листьев дикой вишни сохранили еще свой бутылочно-зеленый цвет, хотя между ними, на том же самом сучке, то здесь, то там проглядывал нежно-розовый, как лососина; тутовые деревья казались то канареечно-желтыми, то зелеными, словно трава. Горный ясень горел огнем розового бутона, гася пламя своей нежной серой зеленью. Березы сыпали желтые искры и шелестели; тропа была усыпана черными продолговатыми маслинами, похожими на козий помет. Был один из тех таинственных осенних дней, которые полны света, хотя солнце прячется за облаками, и, глядя на эти сверкающие осенним великолепием деревья, можно было подумать, что именно они-то и являются источником затопившего долину света.

Время от времени мимо господина Натаниэля пролетала крошечная желтая бабочка — желтый листок, сорвавшийся с одной из ветвей; время от времени с облитых кровью, корявых от муки дубовых ветвей срывался желудь и со стуком падал на землю.

После того как господин Натаниэль покинул деревню, навстречу ему не попалось ни единого человека, хотя время от времени он замечал вдалеке работников, шедших за плугом по винограднику, их блузы как раз и являлись тем самым темным пятном, которое превращает картину в повествование. Голубой дымок так же говорил о близости человеческого жилья, как и редкие петухи, каждый расхаживал перед своей красной лозой. А вдали виднелся связанный в снопы тростник, казавшийся то белым, то розовым, то серым, как плодовое дерево в цвету.

Направив неторопливой рысью коня, господин Натаниэль обратился мыслями к фермеру Тарабару, много раз проезжавшему этой дорогой.

Да, фермер Тарабар был некогда тоже живым, как и Натаниэль, как миллионы других людей, чьи имена ему неизвестны. Когда-нибудь и он, Натаниэль, будет жить лишь в памяти других людей. И останется от него всего несколько слов, высеченных на камне. Ему вдруг захотелось обнять Ранульфа. Отрадно сознавать, что сын ждет его на ферме!