Александр Фролов - Похождения Прокошки и Игнашки

— Ой! — заорал тот благим матом, падая на четвереньки и обхватывая руками голову.

— Отряд, ложись! — скомандовал начальник, услыхав крики. Отряд лег наземь. Лежат. Ждут. Тихо. Темно. Яркий свет в окне ученого приковал всех.

— В перебежку к дому! — раздалась команда.

Все ближе, ближе. Кольцом дом обступили. Замерли. Ждут приказа в дом ворваться. Момент — и ворвались. Ворвались и испугались: сидит за столом старый-престарый старик в очках, а перед ним, как огонь горит, лежит красный шарик.

— Руки вверх! — крикнули ученому.

А ученый до того увлекся изобретением, что не слышал, ни что на дворе делалось, ни как вошли. Он заметил полицейских только, когда они крикнули ему: Руки вверх! Ясно, пришла в голову мысль: им нужен шарик. Старик даже весь затрясся. Он моментально вскочил, и не успели полицейские слова произнести, как он на их глазах схватил шарик и исчез, как сквозь землю провалился. Полицейские так и присели. Всем казалось, что они вместе с ученым взорваны на части и летят кто куда. Они даже не кричали от испуга, а сидели на полу, шевелили губами и таращили глаза, не зная, не то они живы, не то мертвы. Игнашка с Прокошкой, догадавшись, в чем тут дело, погасили свет. У полицейских совсем душа в пятки ушла. Ну, думают, в ад прямо летим.

— Господи, прости! — зашептали.

Происшествие с ученым привело к тому, что власти совсем потеряли голову; несуразные объяснения перепуганных полицейских, что ученый взорвал себя бомбой и исчез, а по проверке потом оказалось, что никакого взрыва в доме ученого не было, дом и комнаты целы, — из всего этого было сделано заключение, что в войска проник революционный дух, и они нарочно дали возможность убежать ученому бомбисту.

В городе с каждым часом становилось тревожней. На окраинах шла уже борьба. Жители высыпали на улицу — их стали разгонять. Они взялись за камни — в них начали стрелять. Они построили баррикады. Игнашка с Прошкой, попавши на окраину города, заметили, что на улицах толпятся знакомые из соседних домов, а на них наступают войска и полиция. Толкаясь за баррикадами, очень похожими на горы старых вещей на базаре: тут были и бочки, и клетки, и старая собачья конура, ребята, путаясь в этой деревянной паутине, слышали такой разговор:

— Эх, если бы только нам оружие достать где.

— Слышь, Прокошка, в чем запятая: у них оружья нет. Давай им свои револьверы отдадим.

— А зачем? — сказал Игнашка. — Идем-ка вон туда, — указал он по другую сторону, где стояли солдаты.

Недалеко от баррикад, составив ружья в козлы, сидели солдаты, и в ожидании распоряжений начальства тихо беседовали о том, что говорилось в городе в связи с событиями. Дело было к ночи. Кое-где постреливали, а в этой части города было пока тихо — готовились к чему-то. Один из солдат рассказывал:

— Иду это я, братцы мои, городом, вижу: навстречу человек идет, черный-пречерный и глаза красные. Стой, — говорит, — солдат. Если ты будешь в народ стрелять, то… и словно сквозь землю провалился.

— Эх, ребята, — начал другой солдат, — конец пришел, видно. Бают, будто в одном доме сидели люди за обедом, обедали — и вдруг тарелки как подымутся со стола и пошли летать по комнате.

— А я что слышал. Говорят, по городу собака черная бегает, ее глазом не видно, а она как укусит кого, человек сам в собаку превращается.

И вот в самый момент такого разговора Игнашка с Прокошкой взяли где-то, по-дворницкому, метлу, подошли к солдатам — а уже темнеть стало — да, не долго думая, и пошли метлами махать над ними. Метлы машут, а людей не видно. Начни стрелять из пушек — солдаты бы и ухом не повели, а тут, как увидали они: метлы машут, только пустое место от солдат осталось — все разбежались.

Этого только ребятам было и нужно. Когда солдаты опомнились от страха, винтовок уже не было.

Утром произошел жаркий бой. Правительственные войска были разбиты на этом участке, часть, где сидел бондарь и портной была захвачена восставшими. Видя свою гибель, правительство пустило в ход артиллерию. Над городом поднялся шар, который руководил артиллерийской стрельбой.

Дело приняло худой оборот. Шар, висящий над землей, указывал, куда стрелять надо. Уж плохо приходилось. Вот-вот разнесет артиллерия баррикады.

— Эх, кабы вон энтот шар пустить кверху, — сокрушенно говорили на баррикадах.

— Игнашка, ты слышь, что говорят они? Надо бы тот шар в небо пустить, а то, вишь, он мешает им.

— За чем же дело стало! Айда! Авось что-нибудь и сделаем.

Шар днем поднимался над городом, а ночью снижался. Он был страшно велик и держался на железных канатах. Прокошка с Игнашкой пробрались с вечера в парк, оглядели все как следует, попробовали канаты — нет, не перерезать их им.

— Знаешь что! — сказал Прокошка, — давай, друг, подойдет утро, и как только начнут пускать шар, возьмем да и сядем на него и будем оттуда руками показывать, чтоб не туда стреляли, где наши.

Уговорились.

Было красивое солнечное утро: небо, словно море голубое — ни одного облака. Ранняя весна — тепло, зеленеющая трава, птицы, и синь утренняя. Полсотня солдат торопилась около шара. Летчики-офицеры были наготове. Сели в корзину. Игнашка с Прокошкой себе за ними и, чтобы не мешать, в уголках корзины и сели. Корзина большая, точно комната.

Загрохотала лебедка. Шар, словно почуя, что ему скоро подниматься, качнулся медленно. Потом, точно напружился, ровно стал, канат натянул и начал плавно подниматься вверх. Вот отделилась и корзинка от земли. Как на ладони город весь виден. Чудной он сверху; не город, а так ерунда какая-то: ни красоты, ни радости. А люди — точно кляксы на бумаге. Игнашка с Прокошкой думали, что руками можно земле с шару указывать, а еще поднялись немного — и совсем почти ничего не видно. Шар как будто в небо верхушкой стукнулся и стал. Один из офицеров в подзорную трубу посмотрел, потом стал по телефону говорить:

— Баррикада в улице М., прицел тридцать…

Чуть слышно вверху, глухой удар выстрела из пушки раздался.

— Недонос. Прицел сорок… Верно. Чаще выстрелы… Так… Бегут. Баррикада горит.

— Игнашка, дело плохо, надо что-то делать.

— Бросай телефон из корзины — вот и все, — предложил Прокошка. — Пусть попробуют покричать отсюда.

Офицера глядели в подзорную трубу, любуясь красотой убийства снарядами людей, а Игнашка в этот момент и выбросил телефон за борт корзинки. Хватились офицера и заметались, не видя телефона и не зная его исчезновения.