Алексей Олейников - Сон Видящей

Германика замолчала. Дженни беззвучно плакала. Дженни Далфин, которую можно было по кусочку скармливать драконам, и она бы даже не пикнула.

– Что с тобой? Что случилось?

– Марко… – Девушка взяла конверт со стола, протянула Германике. – Он не вернется.

Опер-Ловец пробежала глазами строчки. Опустила задрожавшую руку:

– Боги, какой дурак! – губы ее дрогнули, Германика резко встала: – Оставайся здесь, я кого-нибудь пришлю. На Собор не ходи, я сообщу, что ты заболела.

Дверь хлопнула, Дженни опустилась на кровать. Она ведь действительно заболела, и даже не Марко тому причиной. Что с ней происходит, почему она больше не различает цветов? Откуда эта тоска, эта боль, как будто она кого-то очень сильно обидела и не может извиниться?

Дженни накрылась одеялом и свернулась, подтянув колени к груди. Пусть светлыми шагами придет сон, пусть приведет с собой маму.

…Германика вернулась как раз вовремя. Морель закончил говорить, и теперь слово перешло к представителям Талоса. Они были полны решимости опровергнуть все обвинения Ловцов перед лицом Совета. Стремительными шагами на арену вышел старший из Лекарей – черноволосый мужчина с суровым лицом. Господин Аверроэс. Повернулся к выходу в закулисную часть, где ребята Мореля установили столы и кресла для членов Совета.

Германика заставила себя сосредоточиться на его словах. Марко, Марко! Что бы он ни натворил, сейчас она не может отвлекаться. Она должна выиграть эту схватку!

Опер-Ловец Бодден запретила себе думать о нем, заперла сердце на замок. Пусть печаль стучит в закрытые двери, у нее нет времени горевать.

– Мы полностью отвергаем обвинения мятежников! – заявил Лекарь. – Красная печать находится там, где ей полагается быть, – в руках Судьи Авалона Талоса Далфина. Мы можем это подтвердить.

– С нетерпением ждем, – сказала Германика. Она оглядывала зал. Вчера они смогли обезвредить три делегации: Магусы Испании, Австрии и Бельгии теперь на их стороне. Их выборщики жаждут поквитаться с Талосом за шутку, которую он с ними сыграл, и Германике пришлось долго им объяснять, что их действия раньше времени сорвут весь план. Надо дождаться Арвета, он должен привезти владычицу диббуков. На случай, если он не справится, у Германики Бодден заготовлен второй план – менее изящный. По правде сказать, он был совсем лишен изящества и мог обернуться нешуточным кровопролитием прямо на Соборе. Но выбирать не приходилось, каждый день, проведенный здесь, увеличивал риск серьезного прорыва с Той стороны, который никто не сможет ликвидировать. Башня Дождя блокирована, и значит, СВЛ не сможет выслать своих бойцов на помощь местным Магусам. А прорыв возможен, Германика чувствовала, что назревает что-то очень серьезное. Все увязывалось в единый клубок – деревня диббуков, этот философский камень, который привезла Дженни, Альберт Фреймус, планы которого может угадать только такой же безумец, как он, – все это были части одного пазла.

А еще буря, какой Германика никогда не видела на Дороге Снов. Всесокрушающий ураган сминал тонкие слои Дороги, ничто не могло устоять перед его силой.

Что породило такую бурю планетарного масштаба? Словно они жили на поверхности тихого озера, в глубинах которого внезапно проснулся вулкан.

Работа с вероятностями была крайне ограниченна, предсказать погоду на два дня вперед – задача, требующая от Властных всех их сил. Хождение по снам, дистант-разведка – все способности, связанные с Дорогой Снов, оказались почти бесполезными. Буря вносила помехи даже в плотные слои Дороги, наиболее близкие к Внешним землям, кольца Сновидцев сбоили, и последняя схватка с диббуками далась куда тяжелее, чем ожидала Германика.

Связь с Авалоном прервалась еще два дня назад, и радовало только одно – посланцы Талоса тоже отрезаны от Судьи. Однако они могут в любой момент отплыть на острова Блаженных, а вот Ловцы такой возможности лишены. Дженни не в том состоянии, чтобы плыть сквозь Океан Вероятности.

Марко, Марко, как же не вовремя ты затеял свой крестовый поход!

Германика вздохнула и вступила в бой:

– Так предъявите свои доказательства, господин Аввероэс.

Лекарь кивнул. На арену вышел человек в глухом плаще. Встал в центре, снял капюшон. Ярко-рыжие волосы засверкали в свете софитов, огоньки заплясали в янтарных глазах, белая, будто фарфоровая, кожа засияла лунным светом.

Ропот прокатился по шатру, крики и шум, потрясенные выборщики вскакивали:

– Это же…

– Быть не может!

– Как они его сюда привезли?!

– Это туата! Первый , чтоб мне провалиться!

– Что эта тварь здесь делает?!

– Потрудитесь объяснить, что первый делает на Соборе Магуса? – спросил Никифор Ермаков.

Туата стоял, оглядывая зал своими янтарными глазами, и невозможно было угадать, о чем он думает. Он склонил голову и заговорил на певучем языке, который был понятен всем, кто использует ясный взор :

– Я Глау из рода Луга, командир Зеленого копья, покорный слуга Талоса Далфина. Я приветствую высокое собрание людей Договора.

– Что ты здесь забыл, эльфийское отродье?! – закричали в задних рядах.

Янтарь вспыхнул в глазах туата, но он отвечал спокойно и уважительно:

– Я должен свидетельствовать о местонахождении Красной печати, в которой заключен господин мой Луг.

– Просветите несведущих, господин Глау, – полюбопытствовал Никифор Ермаков, который разглядывал туата с нескрываемым интересом. – Как связаны туата и Красная печать?

– Короткоживущие быстро забывают даже собственные дела, – сказал туата, и тут же за его спиной накатила новая волна возмущенного ропота. Морель двинулся в зал, увещевая особо разошедшихся крикунов.

– После заключения Договора семь владык фейри были заключены в печатях, которые сковали Врата Фейри, – сказал он. – В Красной печати томится господин Луг, величайший из владык фейри.

– Как килька в банке! – захохотали в зале.

– Не стоит излишне гордиться тем, что совершили ваши предки, – спокойно сказал Глау. – Стоит спросить – сможете ли вы повторить их деяния?

Свист и крики возмущения сотрясли шатер.

– Еще немного – и они его линчуют, – озабоченно сказал Эдвард.

– Эльф явно нарывается, – согласился Брэдли. – Кстати, а где наша принцесса цирка? Ей бы это зрелище понравилось, у нее с этими рыжиками давние счеты. Верно, Тэдди?

Тадеуш мрачно пробурчал что-то неразборчивое. Верхняя губа у него чуть поддергивалась, обнажая несуществующие клыки. У него тоже были счеты с туата Медного дворца.

– Ей нехорошо, приболела, – быстро сказала Германика. – Я разрешила ей не ходить.

Эдвард и Роджер обменялись быстрыми взглядами.

– Вы хотите оскорбить Собор Магуса? – спросил Никифор с любопытством.