Дмитрий Емец - Глоток огня

Рина сказала, что не желает, но все же стала пробираться к окну. Из-за пятого измерения путь к нему оказался неблизким. Завьялов куда-то исчез, а рядом с Риной возникла Лиана Григорьева, больше обычного похожая на юного Пушкина.

– Приветствую! – сказала она и, продолжая какую-то свою внутреннюю мысль, добавила: – Что-то я в последние дни катастрофически ничего не успеваю! Я должна вогнать себя в прокрустово ложе расписания. Или я элементарно разрушусь!

– Почему? – спросила Рина.

– Объем загрузов и неприятностей на одну единицу времени слишком высок. Неприятности и загрузы – это мусор. Понятно, что мусор нельзя выкидывать ни в раковину, ни в унитаз. Но все же у унитаза пропускная способность выше, а раковину забьет сразу. Так вот: все эти дни я – раковина.

– А мечтаете стать чем? – не удержалась Рина.

Лиана укоризненно цокнула языком.

– А ты колючка! И это, в целом, хорошо, но плохо сказывается на статистике замужеств, – сказала она.

Рина наконец пробилась к окну. Долбушин ее пока не замечал. Долговязый и суровый, он опирался на свой зонт. Его телохранитель Андрей, похудевший после ранения, в остальном же прежний, стоял чуть в стороне, зорко отслеживая обстановку и не забывая задиристо коситься на берсерков Тилля.

Возле Долбушина, опасаясь даже случайно коснуться его зонта, подпрыгивал молодой человек, похожий на чистенькую, абсолютно прирученную свинку.

Рина что-то краем уха слышала о нем. Фамилия у него была смешная – Кавунчик. «Переспрашивательная фамилия», – говорила о ней Лиана Григорьева, утверждавшая, что всякий человек, услышавший фамилию «Кавунчик», сразу переспрашивает: «Как-как?» – после чего хотя бы раз, но хихикнет.

Кавунчик покупал обычный ширпотреб и силой своего дара отправлял его в далекое прошлое до момента его изобретения. Не так давно, например, он через венецианских купцов впарил турецкому султану лазерную указку и куклу, которая при нажатии на живот пела песенки. Используя лазерную указку для управления кораблями, султан двигал в море свой флот. Отыскивать же в песенках куклы пророческий смысл собирались мудрецы со всего Востока. Когда в куколке закончилась батарейка, безутешный султан утопил в мешках весь свой гарем, казнил хранителя сокровищницы и послал шнурок главному визирю.

При всем при том дела Кавунчик вел аккуратно, стараясь не слишком влиять на историю.

Рина остановилась от Долбушина шагах в двух и стала ждать, пока он ее заметит. При этом она ровным счетом ничего для этого не предпринимала. Просто стояла и смотрела. У Лианы Григорьевой хватало ума не засвечивать Рину подачей каких-либо звуков. Она находилась чуть позади и тоже ждала. Так они стояли не меньше минуты, а Кавунчик все бормотал. Как Рина поняла, он выпрашивал у Долбушина разрешения загнать какому-то древнему македонскому правителю несколько детских книжек для его сынишки. Хороший мальчик, любознательный.

– Надеюсь, будет не как в прошлый раз? – недовольно спросил Долбушин.

Кавунчик слегка поднапрягся, соображая, какой раз мог быть назван прошлым. Видимо, накладок случалось немало.

– А что… – начал он.

– А ничего! – отрезал глава форта. – Кто недавно отослал в прошлое партию молний для брюк?

– Да что там молнии, я вас умоляю! Мелочь для венецианских модников! – залебезил Кавунчик.

– Да, – ехидно согласился Долбушин. – Вот только завернуты они оказались в вырванные странички из комиксов с машинками, вертолетами и подводными лодками. И попали эти странички к мальчику по имени Леонардо!

Кавунчик очень смутился. Покраснел горячими, с четкой границей пятнами, как краснеют только пухлые и очень белокожие люди. Заерзал на месте. Рина не выдержала и засмеялась, просунув конопатый нос между плечами людей, загораживающих ее от Долбушина. Глава форта услышал ее смех, вздрогнул, повернулся. В глазах его плеснула радость, которую он попытался скрыть, заместив ее деловым выражением. И это тоже было смешно. На мгновение он показался Рине даже забавнее хитрюги Кавунчика. И уж конечно бесконечно роднее.

– Так да? Альберт Федорович, вы разрешаете послать книжки? – быстро спросил умный Кавунчик, нарочито втискиваясь между Риной и Долбушиным.

– Да-да-да, – Долбушин нетерпеливо махнул рукой, чтобы тот поскорее куда-нибудь сгинул, провалился, в общем, исчез. Кавунчик закивал и, очень довольный, улетучился.

– У меня такое чувство, что я знаю, про что будут эти книжки. Какие-нибудь военные энциклопедии. И правителя, скорее всего, зовут Филипп. Он одноглазый. А его малютку-сына зовут Александр, – сказала Рина.

– Думаешь, они читают по-русски? – усомнилась Лиана.

– Вряд ли. А зачем? В детских книжках есть картинки!

Озабоченно хмурясь, Лиана двинулась отлавливать Кавунчика, но тот, спеша поскорее улизнуть, катился через толпу как бильярдный шар. Кругленькая форма его живота весьма способствовала этой бильярдности.

– Не. Не пойду. Мне все ноги отдавят… Пусть себе завоевывают мир, если им больше делать нечего. Бедная слабая женщина в это вмешиваться не будет, – отказалась она.

Рина уже была рядом с Долбушиным. Тот со щелчком открыл зонт, отгородив отцу и дочери очень маленькое, но все же только их собственное место в мире.

В первые секунды Рине, вытащенной сюда против ее воли, хотелось ворчать. И она начала было, но быстро ощутила, что ее ворчание не имеет силы. То есть она, может, и ругалась, но и сама себя не слышала, и Долбушин смотрел на нее необыкновенно радостно.

– Тьфу! – сказала Рина, невольно поддаваясь этой радости. – С тобой и не поссоришься! Ты сегодня как сухарь с вареньем!

«Сухарь с вареньем» рассеянно моргнул. Сравнение его явно не восхитило. К тому же в этот момент под зонтом, прикрывавшим их от посторонних, ухитрилась проскользнуть Лиана. Долбушину это не понравилось. Он хотел пользоваться обществом дочери в одиночестве.

– Принеси, пожалуйста, мне… э-э… чашку, – сказал он первое, что пришло ему в голову.

– Чашку? – удивилась Лиана. – Зачем?

– Я что, не могу попросить чашку? – возмутился Долбушин.

– Да можете, наверное… Вот, кстати, и чашка!

И Лиана сунула шефу чашку, которую держала в руке.

– Эта чашка влажная! – сказал Долбушин.

– Ну и что? Все равно она нужна вам для мокрых дел!

– Внутри у нее что-то липкое!

– Сахар. Но вы же все равно будете его туда класть! И вообще чашка – это предлог, если на то пошло.

Глава форта вздохнул:

– Ладно. Я вижу, что деспотом сегодня быть не получится. Аня… то есть не Аня… – исправился он, заметив недовольную складку на лбу у дочери, – тебя хочет видеть Гай!

– Цель? – сказала Рина.

– Это важно, – ответил Долбушин. – Действительно важно.