Дмитрий Казаков - Московская метель

В другой момент Мишка удивился бы, но в этот день наизумлялся на полгода вперед, так что даже слегка очумел.

— Сейчас померяем, — сказал он, усаживаясь на лавочку.

Ботинки подошли идеально, ну а свои зимние кроссовки сунул в пакет и убрал в рюкзак.

— Готов? — спросил Олег и, дождавшись ответного кивка, добавил. — Начнем тихо.

С протоптанной дорожки ушли на лыжню, и неспешно покатили вглубь парка.

Морозный воздух приятно обжигал лицо, палки с хрустом упирались в сугробы, мимо плыли серые стволы, похожие на колонны. Мишка чувствовал, как разогреваются, как уходят прочь сегодняшние тревоги, отступает беспокойство, похожее на опутавшую сердце темную паутину.

Встретили еще нескольких лыжников, потом свернули в какой-то совсем дикий бурелом, и тут шедший первым Олег добавил хода.

Когда начался длинный и крутой подъем, Мишка понял, что понемногу, шаг за шагом отстает: мешал рюкзак, не очень удобно было в джинсах, да и куртка оказалась тяжеловатой для занятий спортом.

Озлился сам на себя, и резвее заработал палками… нет, так просто он не сдастся!

Он хрипел, пот заливал глаза, ноги подгибались, фигуры Олега и его друзей расплывались, но он рвался и рвался вперед. А потом неожиданно обнаружил, что подъем закончился, что они стоят на вершине холма, впереди белым языком лежит широкий спуск, а во все стороны до горизонта тянется зеленая шкура хвойного леса, настоящей, дикой тайги, какой не место в городе.

Никогда не думал, что бывают такие большие парки!

— Хорошо, молодец, — похвалил Игорь.

Мишка не смог ничего ответить, не хватило дыхания.

— Помчались! — закричал Олег и, глядя в небо, неожиданно взвыл точно настоящий волк.

Налетевший ветер швырнул в лицо горсть снежной крупы, справа и слева заплясали белесые колючие клубы, скрывая все вокруг, превращая мир в переплетение смутных теней и туманных уродливых силуэтов…

Мишка толкнулся палками и поехал вниз.

В этот момент он не боялся падения, не осознавал, где он и что делает, не вспоминал о прошлом и не думал о будущем. Он мчался по склону, наслаждаясь бешеной скоростью, неистовым танцем вьюги, бьющим в лицо холодным ураганом, что выжимал из глаз ледяные слезы.

Олег и остальные были впереди, порой они вовсе пропадали из виду, иногда их фигуры причудливо искажались. Чудилось, что четыре огромных серых зверя легко скачут по сугробам, блестят острые зубы в улыбающихся пастях, снег летит с когтистых лап, с пушистых хвостов…

Вставали по сторонам размытые силуэты, будто великаны-зрители хлопали проносившимся мимо лыжникам. Склонялись над головой, затем отступали, им на смену из снежного занавеса выдвигались другие, еще более странные, ощетинившиеся ледяными иглами.

Восторг и радость дрожали в сердце, не оставляя место иным чувствам.

В какой-то миг Мишка смог-таки удивиться, почему склон такой длинный, и в этот момент все закончилось.

Метель отступила, исчезла, словно ее выключили, лыжи перестали катиться сами по себе. Впереди выросла стена из старых елей, закачались зеленые лапы, со стрекотом полетела прочь сорока.

— Жаль, мало, — сказал Олег, поворачиваясь, так что стало видно разгоряченное лицо. — Спасибо все равно. Ты продержался, сколько мог. Не вопрос.

— За что? — удивился Мишка.

— Без тебя ничего не было бы, — пояснил Игорь, плечистый и черноглазый. — Нужна вера.

Очень хотелось разобраться, что здесь такое происходит, но Мишка решил промолчать — похоже, что внятных ответов ему все равно не дадут, да и нужны ли они, эти ответы для того, чтобы насладиться лыжной прогулкой?

— Отдохнули? — спросил Олег. — Двигаем дальше.

И они покатили вглубь леса, уже не по лыжне, а по чистейшему белому снегу, похожему на свежую простыню. Мишка с удивлением увидел зайца, на дальней прогалине мелькнуло нечто рыжее, с длинным хвостом, из кустов с хрустом высунулся пятачок, а за ним показалась морда здоровенного кабана.

Он хрюкнул и проводил мальчишек неприязненным взглядом.

И это все в Москве?

Впереди показались колоссальные деревья, раскинувшие руки-ветви далеко в стороны. Приглядевшись, Мишка сообразил, что это дубы, необычайно старые, судя по толщине стволов.

— Ух ты! — проговорил он, задирая голову. — А Соловей-разбойник тут не прячется?

— Тихо! — не оборачиваясь, через плечо, бросил Олег.

Ветра не было, но дубы закачались, зашелестели и заскрипели ветвями, и в этих звуках Мишке послышались слова. У гостей будто осведомились о чем-то, и ответ оказался таким же безмолвным, как и вопрос — вот один из москвичей склонил голову, второй встряхнулся всем телом, третий поводил перед собой руками, точно отгребая нечто невидимое.

А затем они одновременно сдвинулись с места.

Мишка покатил следом.

Проехал меж двух дубов, ветка толщиной с него самого проплыла над самой головой. Открылась поляна, круглая, будто тарелка, и в центре ее — несколько торчащих из снега громадных пней.

Хотя нет, не пней, искусно вытесанных из дерева идолов!

Мишка видел глубокие темные впадины глаз, искривленные рты, брови и рога, руки-сучья. Но и деревянные существа будто изучали его, он ощущал тяжелые взгляды, не враждебные, но оценивающие.

Женщина, огромная, массивная, ладони сведены на выпуклом, как у беременной, животе. Мужчина с дубиной в корявой лапе, половина лица чистая, половина иссечена мелкими зарубками, изображающими волосы, еще один мужчина, с бородой и шестиконечным колесом во лбу, оскаленная звериная голова на человеческих плечах, изогнутые птичьи крылья и когтистые лапы…

Накатил страх, захотелось развернуться и дать стрекача.

Но Мишка сдержался, даже ничего не сказал, когда спутники его одновременно глубоко поклонились.

— Достаточно, — сказал Олег. — Мы увидели. Нас увидели.

Уходить с поляны пришлось, пятясь, а на лыжах делать это не очень удобно.

Мишка вспотел снова, едва не шлепнулся в сугроб, а одна из палок зацепилась за ветки, так что пришлось повозиться, ее выпутывая. Когда справился с этим делом, обнаружил, что москвичи собрались вокруг него в кружок, и смотрят почти так же, как давешние идолы.

— Ты нам помог, — проговорил Олег, ухмыляясь. — Теперь мы поможем. Не вопрос.

— Святое дело, — согласился Мишка, хотя не очень понял, честно говоря, о чем речь. — Только…

— Смотри, — прервал его Игорь.

Развернувшись, он легко толкнулся палками, и вдруг словно исчез, а появился через добрых десять метров.

— Это называется рывок, — Олег улыбнулся, блеснули его белые острые зубы. — Попробуй.

Мишка растерялся:

— Но я не смогу, я не знаю…

— Сможешь. Ты же делал это, когда мы только знакомились. Помнишь, что чувствовал тогда?

— Хотел тебя догнать.