Дмитрий Казаков - Московская метель

И как ни странно, тревога от ее слов уходила, становилось легче на душе, возвращалась уверенность. Мишка больше не опасался, что по эскалатору сбежит щуплый преследователь, его не беспокоило, что он заблудился в огромной Москве.

Его вообще ничего не беспокоило… это было странно и приятно.

Словно не лохматую собаку, а его самого чесала за ухом чудная девчонка в остроконечной шапке.

— Ну вот, так лучше… — сказала она, потом неожиданно хихикнула и поинтересовалась. — Куда тебе нужно, ведь ты знаешь?

— Конечно, — Мишка напрягся, вспоминая.

Сначала их должны вести в какой-то музей, в какой именно, он забыл, а потом на экскурсию в Кремль.

— В Кремль!

— Значит тебе в ту сторону, — и Алиса указала на один из уводящих со станции путей. — Прямая линия, через три станции сойдешь, ну а там по указателям на Красную площадь выйдешь.

— А ты? — ляпнул Мишка, и сам на себя озлился за этот вопрос.

Что ему за дело до этой девчонки?

— Нам с Кучкой в другую, — сказала она, и тут, как по команде, колыхнулся воздух в темном тоннеле, издалека донесся гул подходящего поезда.

— Мы увидимся? — спросил он, понимая, что все-таки не выдержал, покраснел, но не отводя взгляда.

В классе у них учились разные девчонки, да и во дворе и на секции какие только не попадались. Но таких, как Алиса, он не встречал… боевая и шустрая, вроде бы самая обычная, но при этом очень странная.

С чего она влезла не в свое дело, помешала преследователю схватить Мишку?

И говорит вовсе не так, как другие… так, что даже слушать интересно!

— Кто знает? — Алиса подмигнула, схватила Кучку за ухо и прыгнула к краю платформы.

Вырвавшийся из тоннеля поезд метро остановился, как показалось, только на мгновение. Никто не вышел, щелкнула открывшаяся и тут же захлопнувшаяся дверь, и не успел Мишка глазом моргнуть, как остался один.

На мгновение ему сделалось грустно.

Жалко, но они, скорее всего, никогда больше не увидятся.

На втором пути состав появился через пять минут, затормозил с шипением и грохотом. Мишка проскочил внутрь, ухватился за поручень так, словно тот в любой момент мог вырваться. Когда вагон тронулся, обратил внимание, что все пассажиры заторможенные, будто сонные, никто не двигается, даже не моргает.

Но продолжалось это несколько секунд — мигнул свет, и все изменилось, стало обычным.

Зашуровал пальцем по экрану планшета тощий белобрысый парень, зашелестел газетой сурового вида старик, принялись шептаться две женщины. Обтрепанный дядька в шапке-ушанке вытаращился на Мишку так, словно у того выросли на голове рога, но сразу отвел взгляд, а на следующей станции и вовсе торопливо вышел.

Еще через две остановки он и сам покинул вагон.

Указатель «Красная площадь» тут же попался на глаза, потом встретился еще один, со стрелкой. Заблудился бы тут лишь слепой, и вскоре Мишка оказался наверху, перед большим красным зданием с башенками и надписью «Исторический музей».

Ну уж тут-то, в самом центре Москвы, связь должна быть!

Сотовый пиликнул, показывая, что жив, и вроде бы даже высветил название оператора в углу экрана… Но мигом погас, словно у него села батарея, заряженная до упора вчера и способная работать целый месяц!

Мишка засопел, подержал нажатой клавишу «Выкл»… не помогло.

Отковырял заднюю крышку, вытащил аккумулятор и вставил на место… бесполезно.

Вернулось оставшееся на станции «Чудово» беспокойство — как он найдет одноклассников, как даст Анне Юрьевне знать, что он жив, что у него все в порядке, и что он их отыщет, скажите только, где они находятся!?

Нечего делать, придется обращаться за помощью.

Это просто, ведь на Красной площади обязательно стоят милиционеры.

Куда идти, Мишка сориентировался быстро — вокруг было полно туристов, и все они топали в одном направлении. Метель почти прекратилась, лишь заблудившиеся и отставшие снежинки мягко опускались на булыжники мостовой.

Исторический музей остался сбоку, Мишка прошмыгнул мимо кучки иностранцев, что фотографировались с усатым дядькой в сапогах, шинели и фуражке. Впереди распахнулась ширь Красной площади — красная стена с зубцами и башнями, над ней купол с лениво плещущимся в вышине трехцветным флагом.

Что странно, над Кремлем снег шел, валил клубами, и в них чудилось целенаправленное, уверенное движение. Казалось, что повисший над древней крепостью исполинский спрут перебирает десятками длинных щупалец, и злобно пялятся из недр серых туч налитые белой злобой глаза…

Мишка встряхнул головой, и видение исчезло.

Милиции заметно не было, и он заторопился туда, где торчал шпиль Спасской башни. Острая верхушка ее напомнила о шапке Алисы… интересно, где сейчас шустрая москвичка, что поделывает, вспоминает ли о нем?

Остался позади Мавзолей, неприятно-бурый, точно покрытый сырой плесенью. Приблизился яркий, праздничный, украшенный разноцветными куполами собор Василия Благовонного… или Блажного?

Храм этот Мишка на картинках видел, но название не запомнил.

Народу на площади было хоть и меньше, чем в метро или вокзале, но все равно порядочно. Щелкали фотоаппараты, сверкали вспышки, слышались обрывки фраз, и не только на русском, а на всяких странных языках.

В один момент Мишке показалось, что далеко впереди, у самой башни, разглядел яркий платок классной, ее длинное пальто, рядом вроде куртку Андрюхи и тощую маму Ереминой. Сердце ударило гулко и громко, и он ускорил шаг, едва не побежал…

Но те, кого он увидел, исчезли с глаз, скрылись за гуляющими.

Когда выскочил на открытое место, то никого уже не было, лишь закрывались проглотившие очередную экскурсию ворота Кремля.

— Ух ты, ну, — досадливо пробормотал Мишка, сжимая кулаки.

Зато увидел милиционеров, охранявших Спасскую башню, и заторопился к ним.

Только тут сообразил, что по-прежнему сжимает бесполезный телефон, и сунул его в карман куртки. Но там оказалось занято, в кулак уперлось нечто твердое, округлое и холодное, словно обточенный кусок льда.

Вокзальная находка!

Как Мишка вообще мог про нее забыть?!

Ведь ни разу не вспомнил с момента встречи с Алисой, даже толком не разглядел, что это такое! Хотя можно сделать это прямо сейчас, только отойти в сторону, чтобы никто не обратил на него внимания.

«Яйцо» оказалось даже тяжелее, чем он помнил.

Мишка вновь услышал тиканье, а перевернув находку, убедился, что это и вправду часы.

Четыре циферблата, все черные, и по каждому ползут золоченые, причудливо изогнутые стрелки! Нижний, самый большой — понятно, это время, а вот что показывают три маленьких, расположенных дугой сверху? Один тоже разбит на двенадцать секторов, но в них не числа, а какие-то значки, другой, с семью стрелками, каждая заканчивается хитрой фигуркой, одна как полумесяц, другие вовсе непонятные, а в третьем, без делений, на изогнутом коромысле качаются две стеклянные колбочки.