Stasy Smatkova - Бессердечные

— Но мне не хочется, чтобы вы погибли!

— Мне тоже не хочется умирать и видеть смерть своих друзей. Как вожак я веду их на войну, а точнее на верную смерть, потому что так нужно другим. Эти другие заставляют нас решать их ошибки, и они не считаются с нами, что у нас тоже есть чувства и мы хотим жить. Мы отличаемся от других, но это не повод считать нас машинами для убийства, да нам трудно любить и радоваться как вам, потому что мы лишены всего этого, но мы знаем, что такое настоящая дружба, которая помогла нам выжить в этом тёмном мире, и научится жить с нашим бременем.

Луара с горечью осознала, что никто и ничто не сможет остановить войну. Она попрощалась с детьми и покинула замок в надежде, что война закончится благополучно для обеих стран. К сожалению, Луара не смогла уже обратно добраться до своего замка. Шпионы Патриции уже давно поджидали её в лесу, и как только она отошла достаточно далеко от Зимнего дворца, сразу напали на неё.

Тем временем императоры Вильяреаля упросили Проводника провести их хотя бы к одному правителю Авалона, чтобы поговорить о перемирии. Готова их принять была только Селина, которая совершенно не желала устраивать мирные переговоры. …

Поздним холодным вечером Проводник перевозил их на лодке через Мёртвую реку, которая вела к новому замку Селины. Вокруг стояла до смерти жуткая атмосфера. Было темно и тихо, как в гробу, дорогу освещал только большой фонарь, прикреплённый к носу лодки. Новоприбывшим ангелам было диковато здесь находиться, они то и дело с опаской оглядывались по сторонам. Проводник же наоборот чувствовал себя, как в своей тарелке. Он спокойно стоял на длинном носу лодки и усердно махал веслом, устремив свой взор только вперёд.

— А вы не боитесь, что на нас могут напасть какие-то твари? Здесь такое жуткое место, — поинтересовался Кай.

— Нет не боюсь и благородным господам не стоит бояться нападения, здесь водятся только мертвяки. А они плавают себе спокойно и никого не трогают, — наигранным загробным голосом ответил Проводник. — К тому же у меня специальный знак, благодаря которому меня не тронут, а так как вы со мной, то и вас тоже.

И с этими словами он указал на повязку у себя на руке. На чёрном фоне было изображено горящее сердце в разорванных оковах.

— И что же обозначает этот рисунок у вас на руке? — спросил Себастьян.

— Этот знак, дух свободного народа. Желание быть свободным настолько велико и горячо, что разорвёт любые оковы рабства, — Начал объяснять Проводник. — К тому же нас не трогают, потому что их все боятся….

— Кого это их!?

— Нашу легендарную шестёрку, которая перевернула наш мир верх дном. Они рассказали нам, что такое свобода и, что за неё стоит бороться.

Ангелы догадывались, что этой шестёркой могли быть носители камней, из-за которых, как они считали, и началась война. Им хотелось всё уточнить у Проводника, но они не успели, так как уже прибыли к назначенному месту. Лодка подплыла к железным воротам, которые медленно поднялись вверх и пропустили их в узкий тоннель. Именно он и привёл их к самому замку.

Проводнику не очень хотелось заходить в этот мрачный замок и видеться с Селиной, но ему пришлось провести гостей к императрице. Прошло уже много лет с того времени, когда Кай в последний раз видел сестру своей жены. Благодаря камню её внешность почти не изменилась, но натура стала ещё более жестокой. Находясь в окружении своих воинов, она поджидала гостей, как хищник свою добычу. Ангелам пришлось сохранять колоссальное самообладание, чтобы начать с ней разговор, чего нельзя было сказать о Селине. Спокойная беседа быстро перешла в спор и взрывы гневных слов. Проводник только, молча, стоял и переводил свой взгляд, то на Селину, то на её собеседников. В итоге она приказала схватить их и бросить в тюрьму, а потом казнить перед решающей битвой. У неё была сила камня и поэтому ангелы оказались слабыми соперниками. Проводнику же повезло больше, так как она его отпустила. Ей страшно было злить детей перед войной, и поэтому она не трогала их ребят.

Ночь медленно опускалась на мрачный город. Небо затянуло свинцовыми тучами, и мелкий дождь уже выстукивал по стеклу свою унылую песню. Томас стоял возле окна и смотрел вдаль. С верхней комнаты сторожевой башни, стоящей возле Зимнего дворца, была видна большая часть Авалона. Оставалось всего несколько часов до начала последней войны, Нора со своими братьями уже поехала к главным воротам Авалона, чтобы успеть во время открыть их и выпустить мирных жителей. Ангус со своими ребятами уже находились возле Убежища, строя женщин и детей в дорогу к долгожданной свободе. Как только Нора с ребятами доедет до ворот, дети дадут добро и Ангус поведёт их к выходу.

На выход из Авалона собирался и Джек с Валерией. В отличие от других, он единственный не хотел уходить, так как знал, что переступив порог Авалона, он больше никогда не увидит детей. За последние годы он прошёл с ними через всё, что только можно было пройти, и ему было больно их покидать навсегда, особенно Томаса.

Джек зашёл в комнату, чтобы попрощаться с мальчиком. Он долго, молча, стоял, не зная, что сказать пока Томас не заговорил первым.

— Знаешь, Джек, я счастлив, что сегодня многие станут свободными, некоторые даже увидят свободу впервые…..

— Ну а как же вы, разве вам не хочется выйти от сюда?

— Мы не станем свободными даже, если выйдем из Авалона. Наше рабство у нас внутри, мы знаем, что не можем обрести свободу, но можем нести её другим……. Но несмотря, ни на что я всегда любил свою жизнь и учил этому своих друзей. Не думай, что я безумец и хочу умереть, мне тоже хочется увидеть солнце. Я уже забыл, как оно выглядит, как оно греет, но до последней минуты я буду надеяться, что увижу его вновь, пока мои глаза не закроются.

Не выдержав, Джек подошёл и крепко обнял мальчика. Он не мог удерживать слёзы, и они градом катились по его уставшему лицу.

— Для меня было честью знать и служить вам, сеньор, — сквозь слёзы произнёс Джек.

— Не называй меня так. Ты всегда был для меня другом, а не слугой. Ты свободная личность, а не раб и всегда цени свою свободу, потому, что некоторые о ней только мечтают. Слишком тяжело она достаётся….

— Я буду помнить ваши слова, так же как и вас всех. Воланд тоже никогда не называл меня слугой и считал своим другом. У тебя такой же огонь в душе, который всегда был у него, ты похож на него не только внешне, он вложил в тебя часть своей сущности, чтобы ты смог сделать, то чего не смог он. Я недавно виделся с ним напоследок, и он вспомнил меня и даже вселил небольшую надежду. Он восхищается вашей дружбой, которая оказалась сильнее камней, которые могут управлять целыми народами. Воланд надеется, что с помощью неё, а не камней вы сможете, сегодня победить и тогда, возможно, даже смерть пощадит вас.