Кеннет Оппель - Серебряное крыло

— Начни с самого начала.

Это была Фрида, которая тем временем опустилась рядом с ними.

— С возвращением, Шейд.

— Я сумел долететь сам! — радостно выпалил он.

— Я вижу, — старая летучая мышь ласково улыбнулась, и вокруг ее глаз собрались морщинки. Она вытянула крыло и погладила Шейда по голове. — И я уверена, тебе есть что поведать нам.

Шейду было очень трудно рассказывать все по порядку.

Он старался сдерживаться и не забегать вперед; ему хотелось ничего не упустить. Раны Шейда и Марины были смазаны унимающим боль ягодным соком. И теперь они рассказывали вместе, перебивая друг друга, добавляя детали, которые упустил другой.

Вся колония завороженно слушала. Даже когда наступили сумерки и пора было вылетать на охоту, готовясь к большой спячке, сереброкрылы предпочли остаться и слушать рассказ молодого сереброкрыла и его подруги.

Шейд заметил Аврору, Лукрецию и Батшебу, сидевших наверху, а рядом с ними, с другой стороны, — четырех старейшин-самцов, чьих имен он не знал. Они были весьма почтенного возраста, их шерсть пестрела серебряным, серым и белым, и они внимательно смотрели на него сверху. Шейд вдруг вспомнил, как он, взволнованный и испуганный, впервые поднялся на верхние уровни Древесного Приюта, но сейчас он был слишком поглощен своим рассказом, чтобы нервничать.

Наконец Шейд и Марина закончили рассказ. Шейд не имел представления, сколько времени они говорили, но чувствовал, что устал, во рту пересохло. Меркурий, посланец старейшин, дал ему лист, смоченный водой из водопада, и Шейд с благодарностью напился.

— Нам повезло, — сказала Фрида. — Мы все время опережали приказ сов о закрытом небе. Если бы он догнал нас…

Шейд вспомнил об убитых серокрылах и содрогнулся.

— Теперь точно будет война, — с горечью сказала Батшеба. — И все из-за этих летучих мышей из джунглей. — Ее холодные глаза задержались на Шейде, и он понял, что она винит и его.

— Совы уже давно ждали повода развязать войну, — сказал один из старейшин-самцов. — Если бы не появились Гот и Тробб, они придумали бы другую причину закрыть небо.

Шейд упал духом. Всего несколько часов назад он попал в Гибернакулум и был счастлив от этого. Но теперь он по-настоящему оценил серьезность положения.

— По крайней мере холод задержит военные действия, — сказала Аврора. — У сов тоже скоро начнется зимовка.

— Верно, но, когда наступит весна, — угрюмо сказала Батшеба, — они сотрут нас с лица земли.

— Когда наступит весна, — сказала Фрида спокойно, — мы должны сообщить об этом другим колониям и объяснить, что случилось. Мы отправим посланцев в королевства птиц и зверей, чтобы остановить это безумие.

— Если они станут нас слушать, — заметила Батшеба.

— А если не станут, мы будем сражаться! — воскликнул другой самец-старейшина.

Со стороны остальных сереброкрылов раздались одобрительные возгласы. Но Шейд заметил, как его мать нахмурилась.

Фрида устало вздохнула. Она вдруг показалась Шейду очень старой.

— Если звери и птицы не захотят выслушать нас и будут настаивать на войне, тогда да, мы должны сражаться.

— А что с Обещанием Ноктюрны? — послышался вопрос. Один самец поднялся с места. Шейд заметил блеск металла на его предплечье. — Неужели мы должны оставить надежду, что Ноктюрна или люди помогут нам?

— Кто это? — шепотом спросил Шейд Фриду.

— Его зовут Икар. Он был другом твоего отца.

Сердце у Шейда забилось сильнее.

— Не надо вспоминать об Обещании Ноктюрны! — резко ответила Батшеба. — Оно не принесло летучим мышам ничего, кроме страданий. Разве вы забыли, чем кончилось восстание пятнадцать лет назад?

— Но, может, Сирокко был прав, — сказал Икар. — Может быть, наше предназначение в том, чтобы превратиться в людей?

— Только некоторые из нас, — спокойно поправил Шейд. — Если Сирокко прав, то лишь окольцованные летучие мыши станут людьми. Значит, большинства из нас это не касается.

Марина повернулась к Фриде.

— Вы слышали что-нибудь о превращении? — спросила она.

— Да, много лет назад, но я никогда не верила, что это правда.

«А если это действительно правда, — подумал Шейд, похолодев. Он посмотрел на раненое предплечье Марины. — Вдруг она навсегда утратила возможность жить при свете дня? Ведь теперь у нее нет кольца».

Марина перехватила его встревоженный взгляд и улыбнулась.

— Не беспокойся, — сказала она, — если бы я осталась с Сирокко, я бы, наверное, уже была мертва, как и другие. — И громко, так, чтобы слышали все в Гибернакулуме, добавила: — Я тоже в это не верю.

— В таком случае, видимо, никто не знает, что значат эти кольца, — едко сказала Батшеба.

— Но мы должны выяснить это, — сказал Шейд. — Кассел может знать. — Он повернулся к Икару: — Вы знаете, куда он собирался прошлой весной?

Икар молчал.

— Я его сын, — объяснил Шейд. — И хочу найти его. Я хочу знать, что значат кольца, собираются ли люди прийти к нам на помощь или нет. Мы всё должны знать.

— Мальчик прав, — поддержала его Фрида. — Икар, ты хорошо знал Кассела. Если ты знаешь, куда он отправился, скажи нам.

— Там было одно здание, — взволнованно сказал Икар. — Ханаэль видел его издалека прошлой весной. Он говорил, что на его крыше установлены металлические мачты. Потом он полетел посмотреть второй раз и не вернулся. Тогда полетел Кассел. Он взял с меня обещание никому не говорить об этом, потому что там слишком опасно.

— Он там! — сказал Шейд уверенно. — Я пойду туда! — Он повернулся к матери. — Ты понимаешь меня, правда?

Она кивнула:

— Я тоже пойду.

— Ты?

— И я, — сказала Фрида. — Я очень стара, но намерена совершить это путешествие, прежде чем умру.

— Но это глупо! Чушь какая-то! — вскричала Батшеба.

— Считайте и меня заодно! — крикнул Икар.

— И меня, — сказал другой окольцованный самец.

— И меня тоже, — Шейд узнал голос Чинука.

Но у Шейда не было времени поприветствовать старого знакомого, потому что закричали остальные летучие мыши — самки и самцы, старые и молодые; его глаза с восторгом перебегали с одного лица на другое.

— Батшеба, — сказала Фрида, — мне кажется, ты не полетишь с нами.

— Конечно нет, — ответила старейшина. — Мне еще жить не надоело.

Шейд вдруг заметил, что Марина до сих пор не сказала ни слова. Он озабоченно повернулся к ней, и ее тоскливая, растерянная улыбка заставила сжаться его сердце.

— Ты добился своего, Шейд, — сказала она. — Ты вернулся домой.

— Но ты же не собираешься уходить, правда?

— Может быть, моя колония теперь примет меня обратно. Ведь мое кольцо пропало.

— Но… ты и в самом деле хочешь к ним вернуться?

— Ну, мне ведь нужно куда-то идти. — Ее голос звучал сердито.

— Нет! Не нужно! — воскликнул Шейд. — Ты можешь просто остаться здесь вместе со мной! С нами! Правда, Фрида?