Евгения Бабина - Черный браслет

— Ну ты, Саныч, даешь! Ловко командуешь, прямо как в милиции, — восхитился Толстяк.

Саныч схватил сумку у Нафани, заглянул в нее, и вытащил рацию.

Это еще что такое? Сотовый, такой огромный что ли? Вот дрянь! — брезгливо повертел он в руках аппарат, и с размаху бросил его о стенку. Рация разбилась вдребезги.

«Что я теперь людям отдам?» — расстроился Степка. Мысль об чужой испорченной вещи крепко засела у него в голове. Поэтому он даже не сообразил, что сейчас ему следует не рацию жалеть, а о собственной жизни подумать…

Следом за рацией полетел фонарик. Затем, не найдя больше ничего интересного, Саныч швырнул и сумку.

Толстяк по очереди, начав с Федьки, принялся каждому связывать руки, при этом он больно заламывал их назад. Грубыми движениями бандит обыскивал ребят. Отбирал все, что попадалось: мобильники, ключи, мелочь…

«Ишь, как подготовились, даже веревки с собой прихватили», — подумал о преступниках Степан.

«Стоп», — осенило его. — «Именно подготовились! Они знали, что мы идем сюда. Но откуда»?

Саныч достал из кармана телефон и кому-то позвонил:

— Так! Пацанов этих мы взяли. Девок тоже хватайте! Только не на виду у всех, а потихоньку и без шума… Передай ребятам, которые сейчас за ними следят, пусть начинают. Куда везти знаете. У меня все. Если что, звоните. Я здесь, в кафе буду…

Когда мальчиков связали, им приказали двигаться за Толстяком. Все поднялись в коридорчик. Шествие замыкал Саныч с пистолетом.

Толстяк толкнул дверь противоположную той, в которую прошлый раз попал Нафаня. Процессия последовала за ним. Все оказались в части дома, служащей, в основном, для хозяйственных целей. Вероятно, где-то рядом располагалась и кухня. Это Федор сразу уловил по вкусному запаху недавно приготовленной пищи.

Бандиты провели пленников через проходной коридор, в который выходило множество дверей. Открыв одну из них, Толстяк втолкнул ребят в гараж и приказал улечься вповалку в салоне импортного автомобиля-фургончика. После чего ребятам дополнительно связали ноги, и обмотали их между собой. Повернуться было практически невозможно…

«Точно действуют по плану! Даже друг с другом почти не разговаривают», — размышлял Степка. Ему не повезло, он лежал, уткнувшись лицом в пол. Запах резины и пыли били прямо в нос, сверху Степку придавил Нафаня.

Послышался лязг открываемых ворот.

— Вези их, как договорились, — напутствовал Саныч Толстяка. И обращаясь уже к пленникам, добавил: — А вы здесь, чтоб ни гу-гу, а то…

Машина выехала из гаража…

По сравнению с Федькой и Степаном, Нафаня лежал более удобно. Он даже видел водителя, правда, в основном только затылок. Толстяк вел машину и иногда, повернувшись, поглядывал на Нафаню. Ему очень хотелось поговорить…

— Мальчик. Не будешь ли так добр: рассказать, куда ты девал две пачки денег по пятьсот тысяч? Тебе они все равно уже больше не понадобятся, а мне очень даже пригодятся, — бандит постарался придать ласковые интонации своему голосу. Видя, что Нафаня не отвечает, он продолжал:

— Ты что думаешь, что я кретин?

Нафаня молчал, делая вид, что ему абсолютно все равно, что говорит Толстяк. Хотя на этот его последний вопрос, даже совсем не раздумывая, он ответил бы скорее утвердительно… Тот же, от злости на упрямо молчавшего Нафаню, продолжал, распаляясь все больше.

— Я тебя сразу узнал, еще когда ты, одевшись девкой, в дверь ко мне позвонил. У меня глаз наметанный, острый! Только тогда я виду не подал.

Он опять обернулся и посмотрел на Нафаню. Толстяк явно ожидал обнаружить хоть капельку удивления на лице мальчика. Тот же, вопреки всему, оставался абсолютно непроницаемым. Бандит, уже не притворяясь добрым, продолжил сердито:

— Когда ко мне в квартиру позвонил мальчик, переодетый девицей, и я, не подумавши, дверь открыл, это была судьба… Искать пацана, укравшего наши деньги, уже не надо было! Сам пришел! Я потом с балкона подглядел! Увидел, как ты назад в наш подъезд вернулся. Через глазок проследил, что к девкам этим в квартиру идешь, прямо перед моей дверью. Ну надо же, как рядом все оказалось! Дальше дело плевое — вычислить, где учишься, где живешь, вопрос техники!.. Даже тортик с сюрпризом тебе потом на дом послали… Кстати, не хочешь рассказать, что вы с тем тортиком сделали? Это так и осталось мне непонятным! Почему ты жив-то до сих пор? И еще, из любопытства мне хочется узнать: как можно было от нас удрать через закрытую дверь из подвала? Если расскажешь, я обещаю тебя, в отличие от твоих дружков, перед смертью особо не мучить!

Он ждал от Нафани хоть какого-то ответа. Но тот продолжал помалкивать, понимая, что так больше чего-то разузнает. Это не желание пленника говорить, еще сильнее раздражало Толстого, и нервничая он болтал много лишнего… Хотя, почему бы ему не поговорить, он был точно уверен, что эти дети уже никогда, никому, ничего не расскажут…

Нафаня, из всей тирады бандита отметил для себя одну интересную деталь. Оказывается, Толстяк поселился рядом с квартирой девчонок не специально, а по чистой случайности. Так что Лорик в своих предположениях была не права…

— Вообще, надо сказать, ваша шайка малолетних преступников много нам хлопот задала… После того как ты почему-то не взорвался, меня за это чуть шеф не убил!.. Сегодня, когда ваши девочки с огромными сумками направились куда-то, я сразу понял: детки что-то замышляют!.. Да и шеф нас об этом предупреждал. Откуда он только все знает?! Слежку за девками я нашим ребятам передал… А сам сюда, к Санычу. Ребята эти мне позвонили по мобильному телефону, что тебя в парке в бабу опять перекрасили. Не случайно это! Мы поняли, что вы к нам в кафе готовитесь идти. Давно видать замышляли… Рядились все… Шпионы малолетние… Все бы в игры играть… Учились бы лучше!..

Толстяк закурил и, прервав откровения, вновь попытался получить ответы на интересующие его вопросы:

— Так ты значит и дружков своих во все это втянул?! А это, между прочим, решило их судьбу! Да! Этим ты им фактически приговор подписал! Молчал бы, не впутывал, так хоть они остались живыми. И мне было бы легче… С одним-то всегда не так трудно возиться, как с пятерыми…

— А Жмот тоже для вас следил? — не выдержав, неожиданно спросил Нафаня.

— Кто это жмот? Ты кого, паршивец, жмотом назвал? Меня? — не понял и возмутился Толстяк, правда, в глубине души немного довольный тем, что пленник, наконец, заговорил.

— У одноклассника нашего кличка Жмот. Он за нами подсматривал, сказал, что вы ему за это платите…

— Не понял!

— Мальчик такой белобрысенький, Никитой зовут.

— Не знаю такого, — Толстяк продолжал радоваться, что Нафаня подал голос. Стараясь не упустить момент, он вновь принялся учинять допрос: — А что, кроме вас пятерых, ты еще кому-то про нас рассказал? Этому Никите что ли? Как его фамилия?