Адриан Фараван - Воронка времени

– Вы соорудили птицу? – удивился Женя.

– Я много чего придумал за свою долгую жизнь, молодой человек. И несколько вариантов птиц в том числе. Одна из них должна плавно лететь по воздуху, как орёл, но ей нужен разбег или подходящий поток воздуха, а другая сможет подниматься ввысь прямо с места.

– Как вы смогли всё это придумать?

– Придумывать ничего не надо, надо всего лишь понаблюдать за природой. Всё уже создано, и создано удивительно точно. Вот, возьмите этот опавший лист дерева и бросьте его в воздух. Видите, видите, как он падает на землю, закручиваясь в воздухе по спирали? Его тянет к земле, но на его поверхность оказывает сопротивление воздух, и это противодействие двух сил и вызывает такое завихрение. Но если найти источник энергии, который мог бы раскрутить этот лист ещё быстрее, то он бы не упал на землю, а, наоборот, поднялся вверх! Вот так по аналогии с природой и я создаю свои аппараты.

– А крыльями ваша машина машет?

– Да. Именно это я и должен перепроверить – хватит ли сил у человека на то, чтобы воспроизвести полёт птицы. Всё дело в правильном соотношении поверхности крыла и общей тяжести аппарата и человека. Надеюсь, здесь мне поможет правило «золотого сечения».

– Золотого сечения? – не поняла Умка.

– Его называют по-разному: магическим, волшебным, божественным, но мне нравится золотое. Не могли бы Вы одолжить мне вашу ленту, сеньорита? – попросил Да Винчи.

– Пожалуйста, – ответила Умка и протянула ему ленту со своей головы.

– Большое спасибо. Вот видите. Это целая лента. Её можно разделить на две неравные части. Как вы сами понимаете, вариаций может быть множество, но лишь одно обладает интересной закономерностью. Если мы разделим его в этой точке, то соотношение длинного и короткого участка будет таким же, как соотношение длинного отрезка и целой ленты. Теперь давайте нарисуем с помощью этой ленты пятиконечную звезду. Вот так. Видите, у правильной пятиконечной звезды места пересечения граней происходят как раз в точках золотого сечения.

– Ну и что, подумаешь. Совпадение, – сказал небрежно Равиль.

– Отнюдь. Как оказалось, о нём знали ещё египтяне и древние греки, Евклид описал эту пропорцию в своих «Началах», и её широко использовали в строительстве. Здание, построенное с учётом этих пропорций, кажется нам гораздо более гармоничным. Лука Пачоли в своё время попросил помочь ему с иллюстрациями к его книге об этой божественной пропорции. Оказывается, она присутствует практически везде, не только в размерах Парфенона и египетских пирамид, но, главное, и в живой природе – в распределении ответвлений и листьев на дереве, в строении спиральных раковин моллюсков, в расположении лепестков цветов, даже в пропорциях человеческого тела. Я много лет занимался анатомией и знаю, о чём говорю. Я в своё время создал модель идеальной фигуры человека, человека, у которого все размеры соответствуют этой пропорции.

– Это вы о человеке, вписанном в квадрат и круг? – уточнил Женя.

– Вам и это известно? – поразился Леонардо.

– Мы видели этот рисунок у Вас в мастерской, на столе, – поспешила успокоить художника Оля.

– Мне очень приятно, что я смог заинтересовать своими набросками таких интересных собеседников, как вы. Знаете что, давайте-ка вернёмся в мастерскую… Обычно я держу свои изобретения в секрете, но вам мне почему-то хочется их показать. Провидение не напрасно свело меня с вами. Я ещё никогда не встречал таких образованных детей.

Вернувшись в монастырь Аннунциаты, Леонардо первым делом хотел угостить своих гостей. Однако в комнатах не было ни души.

– Куда они все запропастились? – недовольно пробормотал художник. – Ну кухарка, понятно, ушла на рынок, самое время для этого, но где Салаи, Баттиста, Зороастро? Когда надо, никого не застанешь. Ну да ладно, буду потчевать вас, чем Бог послал, – сказал Леонардо и стал выставлять на стол всё, что смог найти на кухне – хлеб, разнообразную зелень, пару видов сыра, мёд, орехи.

– Прошу к столу! Мы с Зороастро не употребляем мясного, а вот где вчерашняя рыба, ума не приложу. Небось, с утра Салаи постарался, – извиняясь за скромный стол, пригласил ребят художник.

– Что Вы, не стоило так беспокоиться, мы хорошо позавтракали, – ответила Оля, но ребята тем не менее быстро уселись вокруг стола.

– А я проголодался! И от картошечки бы не отказался! – заявил Равиль.

– Или варёной кукурузы! – подхватила Умка.

– Что вы сказали? Мне не знакомы такие вещи. Это едят? – переспросил с удивлением Леонардо, и ребята сразу же поняли, что опять попали впросак.

– Вы не дома! – резко оборвала их Оля, а Женя попытался объяснить:

– Это у нас, там, на Севере, есть такие культуры. Сюда их ещё не завезли.

– А что, у них даже картошки нет? – шёпотом спросила Умка.

– Ни картошки, ни кукурузы, ни помидоров. Колумб только-только открыл Америку, а ведь все эти растения были завезены оттуда, – прошептала Оля в ответ.

– Оль, всё-таки хорошо много знать, – тоже шёпотом похвалила подругу Дашка.

– Да уж, по крайней мере, не мешает.

– Попробуйте хлеб с сыром! Класс! – посоветовал Кеша и показал под столом большой палец.

Ребят не надо было долго упрашивать, и, на радость гостеприимного Леонардо, они весело стали уплетать за обе щёки.

– А вы что не кушаете? – обратился художник к Бурульке, на что вместо него быстро ответил Женя:

– А он вообще мало ест. Только раз в день.

– Х-м-м. Бывает. Ну что, подзаправились? Теперь попрошу минутку внимания. Поклянитесь, что всё, что вы сейчас увидите, вы сохраните в строжайшей тайне!

– Клянёмся! – хором отозвались дети, после чего Леонардо подошёл к задней стене комнаты и дернул за верёвку, свисавшую с потолка.

Тотчас же плавно и неслышно стена поднялась назад и вверх, и перед глазами ребят открылась огромная комната, раза в три-четыре больше той, где они только что были. В комнате стояло несколько столов, заваленных книгами и чертежами, множество деревянных конструкций стояло то тут, то там, с потолка свисали верёвки и крюки, на которых держались самые разные предметы: светильники, огромные листы бумаги, куски тканей, зеркала и что-то вроде крупной лупы. Дальний угол комнаты был закрыт занавеской, разделяя помещение на две неравные части.

– Вот это да! – восхитился Женька.

– Вот здесь мы и творим, на самом деле, – гордо заметил Леонардо. – Там, снаружи, это всего для общей публики и для заказчиков, а сюда я прихожу работать по-настоящему. Здесь, можно сказать, кухня настоящей науки.

– Но почему Вы держите всё это в секрете? Разве вашим соотечественникам не будут интересны Ваши опыты и открытия? – спросил Кеша.