Анатолий Мошковский - Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес

Потом Боря повернул к пруду. Туда уже сходились ребята. Боря тихонько стоял в сторонке. Плохо было ему. Хоть сам лезь в воду! И полез бы. Но кто же, кто же тогда поддержит в них храбрость и решимость?

Хорошо все-таки быть храбрым, независимым! Но без Хитрого глаза, а самому по себе. Тогда не надо было бы все время хитрить, мучить себя и других и бояться каждой кнопки…

У воды на травке лежали два больших полушубка. Рядом с ними Андрей качал ногой насос, и гигантский синий матрас для плавания оживал, расправляя складки, и каждую минуту толстел и приподымался над землей. Стасик с Вовой протирали стекла масок.

Митя и Витя деловито ходили вокруг пруда и пытались проникнуть взглядом в воду.

— Начнем? — Андрей кончил качать. — Нырять будем вчетвером, каждый в своем квадрате, и чтоб не баламутить воду…

— А как же Боречка? — неожиданно спросил Глеб. — Так и будет стоять в сторонке?

— Это его личное дело, — резко прервал его Андрей. — Ты будешь нырять в правом углу пруда.

— А Боречка? Ради него ведь стараемся…

— Надевай маску и иди первым! — приказал Андрей, и Боря, глотнув обиду, направил на обоих Хитрый глаз.

Надо было терпеть и не поддаваться. Терпеть до последнего.

— А я предлагаю силой раздеть его и заставить пырять! — не унимался Глеб.

— Какой принципиальный! — со смехом сказала Наташка и потрясла бутылочкой, в которой забулькал тройной одеколон. — Отправляйся скорей в пруд и не бойся! Уж потом я так разотру тебя…

— А кто боится? — запетушился Глеб, кольнул Борю глазами-звездами и стал сбрасывать с себя одежду.

«Ну и Наташка! — опять подумал Боря. — Как все-таки по-разному действует эта кнопка на ребят! Одни его ругают, другие — наоборот. И Глеба терпят. Забыли про его обман, что ли? Или простили?»

— И чтоб воду не баламутил! — повторил Андрей. — Ничего тогда не найдем.

Мальчишки, в ластах и масках, вошли в воду, поплыли и стали осторожно нырять. И сквозь воду светились их звезды!

— Ну, есть? — спрашивал Вова, когда кто-нибудь из ребят выныривал.

— Нет!

Ребята снова погружались.

И тут Боря впервые подумал, и эта мысль обожгла его болью: а что, если они найдут лодку и Андрей отдаст ее Вове? Ведь отдаст… Отдаст, и дело с концом! А потом Вова вернет ему тот мяч и трехцветную ручку с запасными стержнями…

Точно. Так оно и будет. А он-то, дурак, думал, строил планы.

Лучше уйти отсюда, убежать!

Но его ноги словно приросли к земле, и он не уходил, не убегал. С горьким упрямством продолжал он водить Хитрым глазом по ребятам, по тем, кто был на берегу, на воде и под водой, кто, отдыхая, придерживался за матрас.

— На берег! Новая очередь в воду! — отдал команду Андрей, и все четверо поплыли к берегу. И пока они вытирались полотенцами, делали зарядку, кутались в полушубки и давали Наташке растирать свои замерзшие спины и грудь, в воду вошли другие ребята и стали прочесывать новые квадраты пруда.

И вдруг Боря увидел лодку. Это была она, она! Она высунулась из воды и приподнялась вверх — узкая, грозная, с острым носом и маленьким винтом на корме. Ее держала над водой чья-то рука, -Урра, урра! — закричал он и запрыгал по берегу. — Нашли! Ур-ра!

— А что здесь такого? — направил на него свои карие звезды Андрей. — Иначе и быть не могло.

С лодкой в поднятой руке к берегу плыл Митя, а за ним быстро гнал надутый матрас Витя, чтоб Митя положил на него лодку. Но Митя не хотел показать, что устал, и продолжал держать лодку на весу.

«Что теперь делать? — в смятении думал Боря. — Как поступить?»

Вова уже стоит у самой воды и даже наклонился вперед.

Подойти сзади? Подойти, вырвать лодку — и деру?

Нет… Не годится так… Нельзя…

Надо попросить, и получше! Они сейчас странные. Могут отдать просто так.

Вот уже все ныряльщики на берегу. Наскоро вытираются полотенцами, растираются, одеваются. Все уже потрогали лодку. Она высохла, и солнце сверкает на ее боевой рубке, а Боря все не решается приблизиться к ней.

Потом решился, потянулся к ней одним пальцем.

— Ребята, можно?

— Чего тебе? — спросил Андрей, и Боря глотнул слюну: сказать или нет?

И вдруг решился — скажу!

— Можно взять ее?… Она ведь…

Внезапно к лодке прыгнул Глеб, вырвал ее из Митиных рук и бросился от пруда. Ребята и опомниться не успели, как Боря тремя прыжками догнал его и повис на толстой спине, пытаясь повалить на траву, а Глеб задергал плечами, чтоб стряхнуть его с себя.

Тотчас их окружили ребята, и Андрей без всякого труда выдернул из судорожно сжатых пальцев Глеба лодку и так его стукнул, что Глеб перекувырнулся через голову.

— Ты опять за свое? — сказал Андрей. Глеб поднялся и вытер ладонью нос. В глазах его уже не было и намека на звезды, а была одна злость.

— Я еще покажу вам!… — процедил он. — И особенно тебе! — Он ткнул пальцем в Борю. — Обманщик, подхалим, трус!

Боря прямо задрожал весь от обиды и ненависти.

— У меня и лайнер исчез из дому… — продолжал Глеб. — Не у тебя ли он?

— У меня! — крикнул Боря. — А ты еще больший трус и обманщик… Я хоть отдал Вове мяч и трехцветную ручку со стерженьками, а ты что? И лайнер тебе не нужен, и лодка не нужна… А я… Я мечтал! Всю жизнь мечтал!… Ребята!…

Сильный удар сбил Борю с ног. Он вскочил весь в слезах, с ссадиной на щеке, в испачканной куртке и с грязными от земли руками, вскочил и бросился на Глеба. Но того уже крепко держали за руки ребята, и Андрей швырял в него слова:

— Так… Хватит… Вон отсюда! Ну? Услышав эти слова, Боря подскочил к Глебу и замахнулся, но Андрей повернул к нему свое лицо.

Глеб медленно побрел от них.

— Ребята, дайте мне лодку, — жалобно попросил Боря. — Ну дайте…

— Вова, твое слово! — сказал Андрей. — Что тебе дороже: мяч и ручка или лодка?

— Собачка… Да ладно, пусть берет.

Боря схватил лодку обеими руками я прижал к куртке.

— Жаден до чего, — сказал Стасик, — «Мечтал»! А для кого мечтал? Для себя ведь.

— И ты уходи, — проговорил Митя.

— И не попадайся нам больше, — добавил Витя.

— Что вы… — с волнением сказал Боря и глянул на Наташку, которая держала в руках почти пустой пузырек и смотрела под ноги. — Я ведь не хотел… И вы…, вы не знаете меня!… Не понимаете!

И увидел, как погрустнело, осунулось, потемнело от страдания ее лицо.

— Иди, — сказала она. Тихо так сказала, беззлобно, с участием, даже с болью, и это было хуже всего. — Иди, Боря…

Боря отвернулся от них и пошел. Сначала он шел быстро, еще не осознавая всего, что произошло, а потом пошел медленнее, труднее, спотыкаясь на каждом бугорке.

Потом он увидел впереди себя Глеба. Он шагал, посвистывая и ногой отбрасывая с дороги камешки, точно и не случилось ничего. Услышав Борины шаги, Глеб обернулся.