Tea Бекман - Крестоносец в джинсах

— Ни в коем случае, — раздраженно отозвался Ансельм. — Незачем делать петлю. Да и горный кряж Карвендел — известное пристанище грабителей.

— Ну, в горах это дело обычное, — наивно высказался Долф.

— А ты бывал там? Хорошо знаешь эти горы? — Каролюса снова охватило возбуждение.

— Да я тут все дороги знаю.

Они ему не верят — это ясно.

Дон Йоханнес негромко добавил:

— В Монт-Сени есть знаменитое аббатство, где путники находят кров и пищу.

— Пища и кров для восьми тысяч странников? — насмешливо поинтересовался Долф. — Или только для четырех? Добрую половину детей мы потеряем по пути туда.

Темная фигура, которая все ото время маячила в темноте, выступила вперед. Это и впрямь оказался Леонардо.

Опираясь на свою дубинку, он спокойно произнес:

— Прошу благородное собрание простить меня. Я — странствующий студент Леонардо Фибоначчи из Пизы. Направляюсь в Болонью. Сострадание к несчастным детям заставило меня на время присоединиться к крестовому походу. Я также знаю Альпы, мне хорошо известны многие горные тропы, и я заявляю: Рудолф ван Амстелвеен прав. Восхождение на Монт-Сени будет стоить жизни тысячам детей. Там, на страшной высоте, все голо — ни кустика, ни травинки. Ледяной, мертвящий холод… Дети погибнут от холода, замерзнут насмерть. То ли дело — Бреннер: и подъем не крутой, и места не такие суровые.

— Там нас растерзают медведи, — все так же угрюмо настаивал Ансельм.

— Какие медведи?! — изумленно переспросил Долф и в ту же секунду пожалел, что вовремя не прикусил язык.

Николас воскликнул:

— А я говорю, ты не знаешь эти горы!

Долф растерялся, но Леонардо нелегко было сбить с толку.

— Неужели на перевале Монт-Сени нет медведей и волков? — продолжал он наступать.

Монаху оставалось лишь признать, что это не так.

«Господи, только медведей нам не хватало! — подумал Долф. — Такого я не предполагал. И волки тоже есть. Чего еще ожидать?»

Студент невозмутимо разглядывал избранное общество, все также опираясь на палку. Он был строен и ростом не выше Долфа, но спокойствие и уверенность в себе вселяли в него чувство превосходства над окружающими. Долф залюбовался им, когда Леонардо, небрежно постукивая палкой по земле, заметил:

— Нам с этим другом никакие медведи не страшны.

Коротышка Каролюс, который от нетерпения не мог усидеть на месте, не удержался:

— Неужели мы не послушаем совета двух опытных путешественников?

— Я боюсь волков, — вставила девочка в голубом плаще.

Между тем самообладание вновь возвратилось к Долфу.

— Все боятся, — сказал он. — Но при хорошей подготовке похода, имей мы отряды лучников и сторожей, можно не страшиться хищников.

Совет продолжался до поздней ночи. Наконец все сошлись на том, чтобы вместо печально известного Монт-Сени принять маршрут, предложенный Долфом и Леонардо. Девочка в богатом наряде задремала, прислонившись к плечу Каролюса. Длинные светлые косы низко упали. Красивая девочка. Ей было лет двенадцать, не больше.

Непоседа Каролюс опустил руку ей на плечо, его взгляд, устремленный на белокурую головку девочки, потеплел.

— Твоя сестра? — спросил Долф.

— Хильда Марбургская, дочь графа Людвига, — шепнул ему Каролюс, — воспитывалась при дворе своего дяди, архиепископа Кельнского. В монастыре, конечно. Сам архиепископ благословил ее, отправляя с нами в поход. Она будет королевой Иерусалима.

— Неплохая перспектива, — вырвалось у Долфа.

— А меня, — мечтательно продолжал Каролюс, — коронуют на царство Иерусалимское. Вместе с Хильдой мы вкусим вечное блаженство в Белокаменном Городе.

Детские мечты, детские фантазии, такие трогательные и несбыточные… Что ответить ему? Долф не придумал ничего лучше, как отвесить поклон маленькому королю — дань почтения, благосклонно принятую Каролюсом.

— Рудолф ван Амстелвеен, — объявил он, не вставая чтобы не потревожить спящую Хильду, — отныне назначаю тебя своим главным оруженосцем. — Свободной рукой он коснулся плеча Долфа. — Тем самым я дарую тебе право ночевать в шатре, — заговорщически добавил он.

— Благодарю тебя, Каролюс, но мне привычнее засыпать у своего костра. Там тоже есть замечательная девочка, которой нужна моя защита.

Каролюс понимающе кивнул. Долф поднялся.

«Вот меня и посвятил в рыцари король Иерусалимский, — забавляясь, подумал он. — Теперь вместе с тысячами одураченных красивой сказкой детей я отправляюсь в поход, который не под силу и взрослым, хорошо вооруженным мужчинам. Что же это за безумное время такое?» И снова поймал себя на мысли, что людей средневековья ему никогда не понять до конца.

Вместе с Леонардо и Франком, который уже клевал носом, Долф вернулся к своему костру, возле которого ребят ожидал Петер. Он один не спал и нес вахту. Франк вкратце рассказал ему о том, что произошло.

Долф укладывался спать. Он растянулся на земле подле Леонардо и тихонько спросил:

— Как ты оказался там, дружище? Ты шел за нами?

— Ах, это обычная мера предосторожности, — с напускной небрежностью пробормотал студент. — Я заметил, что вы с Франком ушли. На лице у тебя было написано, что ты выскажешь все, что накипело на душе. Я понял, что ты можешь сорваться, и решил держаться поближе. Что ты думаешь об этих святошах?

— Недоумки какие-то! — не раздумывая, выпалил Долф.

— Ничего подобного, Рудолф. Во всяком случае, Ансельм не столь прост, как хочет казаться.

— Ты в самом деле так думаешь? — встрепенулся Долф.

— Тс-с-с, не так громко. Именно так я и думаю. Еще вчера я обратил на них внимание. Что-то тут не то. Зачем им этот крестовый поход детей?

— Обратить язычников Иерусалима на путь веры.

— Как они говорят, — пробормотал Леонардо.

Долф порадовался, что сомнения на этот счет появились не только у него.

— Почему ты решил, что монахи не настоящие?

— Меня удивило, что они выслушали тебя до конца, — задумчиво пояснил Леонардо, — а ведь им пристало возмутиться, объявить тебя еретиком.

— Мне казалось, я обратился к ним с самой благочестивой речью, — наивно ответил Долф.

Леонардо затрясся от смеха.

— Рудолф, друг мой, никогда в жизни я не слыхал более странных вещей, чем нынче вечером от тебя. Ты необыкновенно умен. Одного не пойму: как ты успел набраться всей этой премудрости в свои юные годы. Но рассуждаешь ты как истинный еретик. На твоем месте я бы вел себя осмотрительнее.

Долф вздохнул. Прав Леонардо: как ни старайся, изобразить религиозное рвение, которого не чувствуешь, ему не под силу.

— Я лишь слово в слово повторил то, что говорили они сами о приказах свыше и прочем, — принялся объяснять он.

Студент поднялся, пристально глядя на Долфа.

— Ты искренне верил в то, о чем говорил, Рудолф?