Юлия Вознесенская - Юлианна, или Опасные игры

Царившая там тьма вдруг осветилась голубым светом, и в облаках тумана стала проявляться женская фигура с протянутыми руками.

— Нина? Доченька? — Анастасия Николаевна неуверенно двинулась к ней.

— Стойте, Анастасия Николаевна, подождите! — Отец Василий схватил ее за руку, но Анастасия Николаевна резко ее вырвала.

— Там моя дочь единственная, как вы смеете держать меня, вы, священник? — и она решительно шагнула в туманный проход.

Отец Василий встал перед нею и загородил дорогу.

— Стойте, ни шагу дальше! Это не ваша дочь, это наваждение бесовское!

— Пустите меня, пустите! — по лицу Анастасии Николаевны бежали слезы, голос ее срывался. — Нина, Ниночка, я иду к тебе!

— Хорошо, идите. Только прочтите сначала «Отче наш», прошу вас.

Анастасия Николаевна нерешительно остановилась.

— А это зачем?

— Для уверенности. Если это бесы — они исчезнут, а если это в самом деле ваша дочь, то Господня молитва ее не испугает, а только обрадует. Ведь так? — спросил он, снова беря ее за руку.

— Обрадует, конечно, обрадует! — встрепенулась Анастасия Николаевна и стала громко читать молитву.

Призрачная женщина, так похожая на ее покойную дочь, отступила в туман, туман померк, опустился к самому полу, а потом с тихим шипением отполз в конец, коридора и там исчез за поворотом.

— Ну, вот и все, — сказал отец Василий, отпуская руки Анастасии Николаевны. — Теперь мы знаем примерно, чего нам ожидать в этом лабиринте.

Ошибся отец Василий: того, что случилось через несколько минут, он никак не ожидал и был к такому испытанию не готов.

— Папа! Сюда, сюда! Спаси меня! — раздался позади отчаянный и жалобный голос Андрюши.

Они резко остановились и оглянулись.

Позади них, в глубине только что пройденного коридора, появился великан, чьи плечи и голова возвышались надстенами лабиринта. Одной рукой великан держал на весу Андрея, а в другой, занесенной над головой, у него был огромный нож из синеватой стали.

Отец Василий рванулся на помощь сыну, но Анастасия Николаевна ухватила его прямо за цепочку креста.

— Я не пущу вас, отец Василий!

— Папа, папочка, спаси меня! — рыдал Андрюша. Великан угрожающе шел навстречу отцу Василию.

— Перекрестите их, отец Василий! — крикнула Анастасия Николаевна.

Отец Василий вырвал цепочку креста из рук Анастасии Николаевны и поднял свой наперсный крест над головой.

— Во имя Отца и сына и Святаго Духа! Остановись! — крикнул он великану.

Великан зарычал и остановился, потом и он, и тот, кого отец Василий только что принимал за сына, пошли волнами, заколебались и растаяли без следа и звука.

— Ох! — только и сказал священник, вытирая лоб.

— Идемте дальше, отец Василий, — сказала Анастасия Николаевна, ласково беря его под руку. — И это наваждение кончилось.

Дальше они шли без новых искушений.

Вскоре свет ангельских мечей вывел их из лабиринта.

Как раз в это самое время Ангелы Иоанн и Юлиус решили, что пора будить девочек и выводить их из Келпи.

— Аннушка, вставай, — ласково сказал Иоанн и слегка подул девочке в лицо.

— Юлия, проснись, вставать пора! — строго сказал Юлиус и посветил мечом в закрытые глаза Юльки.

Но ни одна из сестричек даже не шелохнулась.

Ангелы сделали свет мечей ослепительным.

Девочки как по команде отвернулись к стене и натянули одеяло на головы.

— Да что это с ними такое? — удивился Юлиус.

— Не знаю. Должно быть, какое-то очередное келпинское коварство. Нас с тобой видели фэйри: может статься, они как-то усыпили девочек? — Иоанн подошел к столу и прикоснулся кончиком меча к остаткам ужина. — Так и есть — снотворное!

Ангелы не разбудили сестер, но зато разбудили Дару, Она села в постели, громко зевнула, протерла глаза и сурово сказала самой себе:

— Пора, Дара О'Тара! Если ты решила уходить из Келпи, уходи сразу! — и она спрыгнула с высоты своей постели прямо на пол.

Ангелы переглянулись.

— Вот те раз! — сказал Ангел Иоанн. — Наши спят как сурки, а этот рыжий хоббит уже готов к побегу!

Дара раскрыла свою школьную сумку, вырвала листок из какой-то тетради, села к столу и начала писать.

Ангелы встали у нее за спиной и стали читать.

«Дорогая Юлианна, прощай! Спасибо тебе за Бильбо и за все-все-все. Ты классная девчонка и была мне как сестра. Жаль, что мы с тобой больше никогда не увидимся, потому что нет моих сил терпеть всю эту колдовскую пакость, и я твердо решила ведьмой не становиться. Не забывай меня! Твоя Дара О'Тара».

— А вот те два, — сказал Ангел Юлиус.

Дара сложила записку и сунула ее в мохнатый Аннушкин сапог. Потом она взяла пластиковый пакет, сняла крышки с обоих подносов с ужином и сгребла с них в пакет всю оставшуюся колбасу и сосиски.

— Там же снотворное! — ужаснулся Юлиус. — Надо девочку предупредить.

— Прежде надо помочь ей выбраться из Келпи. Тем более что мы пока поневоле свободны от охраны сестер. Хоть это и не наше дело, но это дело доброе.

— Ты прав, брат.

Дара вытряхнула из своего рюкзака все учебники, разумеется, расшвыряв их по всей комнате, открыла круглое окно и вылезла из него наружу.

И Ангелы отправились сопровождать Дару, оставив сестер спать до тех пор, пока не прекратится действие снотворного.

По лозе дикого винограда Дара спустилась в сад и побежала к озеру.

Ангелы полетели за ней.

Добежав до берега, Дара не остановилась, а с разбега вбежала в воду и поплыла в сторону труб, впадавших в озеро-бассейн.

Русалки и феечки моментально насторожились и поплыли-полетели за нею. Но Ангелы несколькими взмахами мечей разогнали обе стайки. Струсив, русалки попрятались в гуще лотосов у дальнего края озера, а феечки нырнули в заросли папируса и там повисли на гибких стеблях, качаясь, дрожа и повизгивая.

Подплыв к тому месту, где из медной пасти дракона вытекал поток холодной воды, Дара встала на ноги. Вода доходила ей до подбородка. Не оглянувшись ни разу на покидаемый сид, Дара решительно вошла в темное жерло.

— Идем за ней? — спросил Юлиус.

— Конечно! Мы услышим, когда наши сестрички проснутся, и тогда уж нам придется оставить эту храбрую девочку.

— Как жаль, что у нее нет своего Ангела!

— Да, брат, жаль.

И Ангелы один за другим нырнули в сырую темноту.

Анастасия Николаевна и отец Василий подошли к следующей железной двери. Здесь повторилось то же самое, что было у входа в лабиринт: отец Василий помолился и плеснул в замок святой воды. Но вода испарилась в горячем воздухе, даже не коснувшись металла. Отец Василий дотронулся до него и тут же отдернул руку: дверь была раскаленная, будто дверца топящейся печки. Тогда отец Василий набрал в рот воды из бутылки, приблизил лицо к большой замочной скважине и струей пустил в нее святую воду. Ему слегка опалило волосы на лбу, но дверь тут же отворилась.