Юлия Вознесенская - Юлианна, или Игра в киднеппинг

– Ах, какие у нас воспитанные и хорошие сестры Мишины! Какие они у нас добродетельные и трудолюбивые! – приговаривала она, гоняя воду полотенцем по всей ванной.

– Выжимай полотенце почаще, трудолюбивая! Погоди, я тебя еще заставлю комнату как следует убрать, если ты хочешь, чтобы я действительно к тебе на все лето переселилась.

«Ага, разбежалась, торопясь, – думала Юлька, пыхтя на скользком полу, – на все лето! Завтра я от тебя, голубушка, избавлюсь на всю жизнь!». Но вслух она сказала другое:

– Да, порядок там давно надо навести. Как-нибудь соберемся и наведем.

– А почему не сегодня?

– Сегодня мы идем гулять по острову. На это весь день уйдет.

– Тогда завтра?

– Не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра.

– Хорошо, последний срок – послезавтра, – сказала доверчивая Аня.

«И опять я тебя надула!» – ехидно подумала Юлька.

Закончив уборку в ванной, девочки пошли в комнату одеваться и причесываться. Одевшись, Аня внимательно оглядела комнату и спросила:

– Юль, а ты не могла бы освободить где-нибудь местечко для моих икон?

– Запросто! Куда ты хочешь их положить?

– Поставить, – поправила Аня. – Можно где-нибудь на полках, поближе к окну? Только тут совсем нет места…

– Сейчас будет! Тебе какую полку – эту, ту?

Юлька одним взмахом руки очистила полку, на которую указала Аня: на пол полетели мягкие игрушки, пара старых видеокассет, кроссовка без пары и высохший букетик ландышей вместе с пустой вазочкой. Впрочем, на полу по всей комнате валялось так много разнообразных вещей и вещиц, что беспорядка от решительных Юлькиных действий ничуть не прибавилось.

Аня вынула из чемодана четыре иконы: мамино наследство – икону Божьей Матери «Всецарица», икону Спасителя – подарок бабушки, небольшую иконку преподобной Анны Кашинской и совсем маленькую, но очень ею любимую иконку Ангела Хранителя. Она поставила их на пустую полку и оглянулась на Юльку.

– Юля, а ты не хочешь вместе со мной прочитать утренние молитвы?

– В другой раз, ладно?

– А тебе не помешает, если я стану молиться вслух?

– Ну что ты! Молись на здоровье! А я надену наушники и буду слушать музыку.

Аня вздохнула, отвернулась и шепотом принялась читать перед иконами утренние молитвы.

Ангел Иоанн у дверей Юлькиной комнаты внимательно слушал и ждал. Рядом ежился и корчил рожи бес Прыгун, которому молитвы Анины ужасно не нравились. Вот Аня дошла до молитвы Ангелу Хранителю, и как только она начала ее читать, Ангел Иоанн решительно двинулся к двери. Прыгун рванулся было к нему, но Ангел грозно сказал:

– А вот теперь прочь с дороги, темный! Будто не слышишь? Меня зовут!

Бес взвыл и понесся вскачь по коридору – искать Жана или хотя бы Михрютку, чтобы пожаловаться на Аню с ее Ангелом.

Хранитель встал за спиной Ани, дослушал молитвы до конца, перекрестил ее, погладил по головке и отошел к окну. Там на карнизе, голубком примостившись, сидел Ангел Юлиус, взволнованно заглядывая в Юлькину комнату.

– Хорошо бы окно открыть, Аннушка, – сказал Иоанн.

– Хорошо бы окно открыть, Юля, – повторила за ним Аня.

– Открой, если хочешь.

Довольный Юлиус уселся поудобней на подоконнике раскрытого настежь окна.

– А теперь сюрприз для тебя – выходное платье в двойном экземпляре! – объявила Юлька. И показала на свою кровать, на которой лежали два голубых пикейных платьица.

– Какие платья! Юля, откуда такая роскошь?

– Одно мне Жанна купила на той неделе, а вчера я сама сгоняла в тот же бутик и купила точно такое же для тебя. Ну-ка, примерь!

Аннушка надела платье, подошла к зеркалу и обомлела.

– У меня еще никогда не было такого красивого платья! Вот бы бабушка увидела!

– Класс! Тебе голубой идет даже больше, чем мне. И волосы так хорошо лежат, – сказала Юлька, тоже надевая платье. – Ты не заплетай косу – так лучше. Дура я, что волосы перекрасила: вот теперь я вижу, что светлые мне больше идут.

– А ты можешь волосы в обратный цвет перекрасить?

– Могу, конечно. Но тогда мы с тобой совсем одинаковые будем.

– Не беспокойся, не будем. У нас все-таки лица разные.

– У тебя, если приглядеться, веснушки заметны, а я свои еще в мае вывела. И вообще мне мое лицо больше нравится.

– Вот и хорошо. Я своим тоже вполне довольна: лицо как лицо, не хуже и не лучше других.

– Я сейчас макияж наведу, и тогда тебе со мной никак не сравниться!

– Конечно. Я же краситься не стану.

– А почему?

– А потому.

– Разве верующим нельзя краситься?

– Почему нельзя? Можно. Только сами верующие обычно считают, что делать этого не стоит.

– А почему не стоит, можешь объяснить?

– Могу, но сейчас не хочу.

– А чего ты сейчас хочешь?

– Завтракать, вот чего.

– Ой, и правда, уже девять! Пошли скорей вниз.

– Пошли. И знаешь что, Юля?

– Что?

– Ты или перестань за мной ухаживать за столом, или прекрати озорничать.

– Как это – озорничать? Я не озорничаю за столом, меня в лицее хорошим манерам обучают, а дома еще и Жанна воспитывает.

– А кто в мою чашку перед завтраком каждый день соль насыпает?

– Так ты замечала? А я думала, что ты такая неразборчивая – заглушаешь соль сахаром и пьешь. А что, очень противно?

– Ты вот в свою чашку насыпь соли и попробуй, тогда и узнаешь!

– А зачем же ты пила?

– Я не хотела поднимать шум за столом, чтобы не огорчать папу. Он бы подумал, что ты меня совсем не любишь.

Юлька едва удержалась, чтобы не сказать, что так оно и есть.

– Он ведь не знает, что ты, глупенькая, просто хотела обратить на себя мое внимание, – продолжала Аня.

Юлька так и задохнулась от ярости. Если бы не сознание, что впереди ее ждет освобождение от сестры, она бы не сдержалась, вцепилась бы ей в косу и оттаскала как следует.

После завтрака Юля сразу повела Аню в бассейн, потом они забежали домой пообедать, а после отправились гулять по острову.

По приказу Жанны за сестрами увязались Прыгун и Михрютка.

Ане очень понравился обширный парк с неожиданными выходами к воде, стадион ошеломил ее своей огромностью, но особого восторга не вызвал. Она удивленно разглядывала виллы «новых русских», знаменитостей и политических деятелей, а потом вдруг спросила:

– Юля, а на вашем острове есть церковь?

– Нет. Но раньше была часовня. Она и теперь стоит, только в ней ничего нет. Я знаю это место.

– И можешь мне показать?

– Ну, если хочешь, завтра могу тебя туда сводить.

Юлька ликовала: сестрица прямо своим ходом шла в ловушку!

– Это очень далеко?

– Да нет, не очень. Но надо одеться соответственно – не лезть же в заброшенную часовню в этих платьях. Завтра наденем джинсы и пойдем.

– Чудно! Я так и думала, что должна быть церковь или часовня: странно, чтобы в старом Петербурге был остров, а на нем не было церкви.