Диана Джонс - Год грифона

Грифон недоумевающе покачал головой. Потом он обнаружил крысиную клетку с погнутыми прутьями, с которой по-прежнему свисала непроницаемая сеть. Грифон просунул в клетку свой клюв и прикрыл глаза, разбирая, чем там пахнет.

— А-а! — сказал он. — Так вот чем здесь воняло. Они просидели тут довольно долго, прежде чем выбрались наружу и принялись рыскать по университету. Что ж, по правде говоря, я их вполне понимаю.

Потом подошел к остаткам лунного корабля и некоторое время тщательно исследовал то, что от него осталось. Наконец он печально покачал головой.

— Пустая трата времени! Он бы все равно никуда не полетел.

И грифон удалился, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Эльда немало удивилась, увидев Перри на лекции у Коркорана. Грифон возвышался в задних рядах, огромный и бурый, как буковый лист. Но самым удивительным было то, что его как будто никто не замечал. И главное, как он помещался в аудитории? Там ведь было довольно тесно. К завтраку все студенты уже знали, что лунный корабль Коркорана погиб и волшебник вне себя от горя.

Завтрака считай что не было: мыши добрались-таки до кухни. С помощью энергичных крохотных ассасинов они проникли во все кладовки и чуланы и даже в ледник, выпили все яйца, изгрызли ветчину, подавили фрукты, разлили молоко и порвали мешки с крупой. Все, что осталось нетронутым, — это хлеб, который, по счастью, оставили подходить в печи с тяжелой железной дверцей, да черный кофе.

— Слава богам, кофе цел! — воскликнула Ольга. — Мой папаша всегда его терпеть не мог.

Фелим с Рёскином тут же принялись конструировать безотказную мышеловку. Они были не единственные: даже Мелисса пыталась придумать какую-нибудь ловушку. Довольно много народу стали как-то косо поглядывать на Эльду: зачем она вообще понаделала этих мышей! Эльде сделалось ужасно неловко. Она чувствовала себя виноватой.

— Просто это было первое, что пришло мне в голову! — оправдывалась она. — Надо же было что-то сделать!

— Оставьте ее в покое, — сказала Клавдия. Она ночевала у Эльды, на полу концертного зала, и чувствовала себя обязанной защищать грифоншу. — Другие-то и вовсе ничего не сделали!

— Лукин сделал, — возразила Ольга.

— Ну, это не считается: он и так все время делает ямы, — ответила Клавдия.

Так что новости насчет лунного корабля пришлись очень кстати — это хоть немного отвлекло голодных студентов. Коркорана все жалели. Даже те, кто, подобно Лукину, считал, что Коркоран никуда не годится и к тому же носит совершенно безвкусные галстуки, стремились показать, что они ему сочувствуют. И потому все студенты, кто смог прийти, а также многие из учеников целителей набились в центральную аудиторию, чтобы оказать Коркорану моральную поддержку.

Коркоран был весьма тронут. Обычно на его лекции собиралось человек пять барышень, взиравших на него с обожанием. Увидав, как все из-за него переживают, он изрядно подбодрился. Тем не менее, когда он принялся читать лекцию, какую всегда читал на этом этапе семестра, он почувствовал, что делает это с куда меньшим рвением, нежели обычно.

«Он и впрямь вне себя от горя», — думала Эльда. Лицо у Коркорана было желтовато-бледным, и Эльда видела, что руки у него трясутся. И даже галстук был какой-то бесцветный, с невыразительным узорчиком из блеклых ромашек. Как это ни глупо, Эльда чувствовала себя виноватой оттого, что Коркоран ей совсем разонравился. Она и сама понимала, что это чушь, но тем не менее пыталась придумать, как бы искупить свою вину перед ним. Лекции она почти не слышала, потому что, как только она задумалась об этом, решение пришло почти тут же.

Но рассказать о своей идее друзьям она решилась только после обеда (который был ничем не лучше завтрака). Когда все собрались вокруг волшебника Поликанта в ожидании лекции Вермахта, Эльда собралась с духом и сказала:

— А нельзя ли как-нибудь отправить его на Луну?

На нее посмотрели понимающе. Все знали, что Эльда приняла катастрофу Коркорана ближе к сердцу, чем кто-либо другой. И друзья за нее беспокоились.

— Мне неприятно видеть, что он такой несчастный, — пояснила Эльда.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — добродушно ответил Фелим. — Надо пораскинуть мозгами.

И он глубоко задумался.

Ольга, со своей стороны, попыталась вернуть Эльду с небес на землю.

— Я тоже понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала она, — но я много раз видела своего папашу с похмелья и знаю, отчего Коркоран так плохо выглядит.

— Но не можем же мы допустить, чтобы он спился! — жалобно воскликнула Эльда.

Лукин рассмеялся.

— Эльда, ты, наверно, самый мягкосердечный грифон на свете! То плюшевый мишка, то Луна! Ладно, пошли. Смотрите, все уже потянулись в Северную лабораторию.

Он любезно протянул Клавдии ее вешалку. Клавдия обнаружила, что проще таскать вешалку с собой. Поскольку вешалка все равно ходила следом за нею, Клавдия рассудила, что лучше использовать ее вместо посоха, чем дергаться каждый раз, как вешалка споткнется о порог.

Клавдия пристроила ее рядом со своей партой в Северной лаборатории. Эльда села рядом с Клавдией, на случай, если понадобится ее защищать. Потом повернула голову и снова увидела Перри. Он сидел за партой без стула, как и сама Эльда, положив оперенные передние лапы на парту и сцепив когти, и с интересом озирался вокруг. Сейчас он выглядел примерным, старательным студентом и совсем не казался таким большим, как на лекции у Коркорана. Интересно, почему он кажется другим каждый раз, как она его видит? А потом Эльда задумалась над тем, почему никто, кроме нее, его, похоже, не замечает. Эльда была такая расстроенная, что уже решила, будто Перри — это какое-то наваждение, которое преследует ее повсюду, как вешалка — Клавдию. Это ей, наверно, в наказание за то, что она разлюбила Коркорана. Или за то, что превратила пиратов в мышей. А может, и за то, и за другое... Но тут вошедший Вермахт положил конец ее печальным раздумьям.

— Запишите следующий крупный заголовок, — приказал он. — «Перемещение магического пламени».

Эльда увидела, что Перри с любопытством уставился на остальных студентов, которые деловито зашелестели тетрадками.

— Так, — продолжал Вермахт. — А теперь встаньте и создайте магическое пламя, как я вас учил на прошлой неделе.

Эльде не терпелось снова подержать в лапах свою чудесную огненную капельку. И она вскочила так поспешно, что толкнула Клавдию. Клавдия, которая, напротив, не ждала от этого магического пламени ничего хорошего, поднималась очень медленно. Толчок Эльды застал ее врасплох, она потеряла равновесие, пошатнулась и свалила свою вешалку. Та с грохотом упала в проход.

— Ах ты! — досадливо воскликнул Вермахт. Он подошел к вешалке и поднял ее прежде, чем Клавдия успела до нее дотянуться. Вермахт с грохотом поставил вешалку у стены.