Диана Джонс - Дорога ветров

Секунду Митт даже не мог поверить в то, что его так провели. А потом, к огромному облегчению Хильди, он захохотал во весь голос.

— Готов спорить, ты ужасно обозлилась, когда я не стал пить аррис! — сказал он. — Нам, неотесанным парням, положено его любить, да?

Хильди понурила голову, ужасно смутившись. И еще сильнее она смутилась, когда Митт отпил из бочонка и сказал, что слаще ничего никогда не пил. Их-то с Йиненом едва не передергивало из-за привкуса: вода застоялась и пропахла деревом.

«О, боги! Какую же воду тогда пьют в Холанде?» — подумала Хильди. Ей стало так неловко, что она вскочила и убежала на нос, пробормотав невнятно, что, похоже, следует заняться фоком.

— Тебе помочь? — крикнул ей вслед Митт. Хильди не знала, что сказать, и потому не ответила. Митт уже поднимался, чтобы пойти к ней, когда Йинен, в голове которого слышалось огромное удивление, окликнул его:

— Смотри-ка! Как они тут оказались? Митт посмотрел за борт. К его огромному удивлению, на волнах рядом с лодкой качались, словно поплавки, несколько яблок. Он смотрел, как они взбираются на волну, а потом отстают от нее, что бывает со всеми плавающими предметами. Их оказались десятки — ярко-красных и желтых пропитавшихся водой яблок, окруживших «Дорогу ветров». А еще там оказались какие-то пучки травы и несколько почти совсем затонувших цветков.

— О, я понял! — воскликнул Йинен. — Это, должно быть, гирлянды с фестиваля. Наверное, отлив унес их в море.

— Наверное, яблоки уже несъедобные? — предположил Митт.

И тут тревожно вскрикнула Хильди. Она взволнованно тыкала пальцем вперед — там на волнах качалось что-то еще. На одну жуткую секунду Митту и Йинену показалось, что это утопленник. Вот намокшие льняные волосы и протянутая в сторону рука... А потом фигура перевернулась и стала похожа просто на циновку из белого тростника.

— Как вы не видите! — завопила Хильди. — Это же Старина Аммет!

«Дорога ветров» вильнула в сторону и содрогнулась — это Йинен, разволновавшись, чуть было не отпустил румпель. Митт метнулся от борта к борту. Несмотря на все свои различия, они были холандцами и понимали, что такая удача приходит только раз в жизни.

— Мы его упустим, упустим! Быстрее, Митт! — закричала Хильди.— Давай мне багор!

Митт прыгнул прямо на Йинена и перехватил у него румпель.

— Иди. А я разверну яхту.

Йинен понимал, что сам он с таким маневром вряд ли справится. Едва дождавшись, чтобы Митт за него перехватил румпель, мальчик прыгнул на палубу и побежал к сестре, схватив на бегу швабру и багор. Он сунул швабру Хильди, и они вдвоем, размахивая своими инструментами, восторженно устроились на остром носу яхты. Когда Митт провел «Дорогу ветров» мимо Аммета и снова повернул ее против ветра, он опасался, что один из них или даже оба присоединятся к Старине Аммету в воде. Однако «богатеи» крепко цеплялись за бушприт. Митт убрал грот, чтобы «Дорога ветров» пошла помедленнее, и она заплюхала вперед. Волны ударились о нос и обрызгали Хильди и Йинена с ног до головы. Когда до плавающей соломенной фигуры оставалось всего несколько локтей, Митт поставил «Дорогу ветров» прямо против ветра, так что она почти остановилась, содрогаясь и хлопая парусом. Хильди с Йиненом улеглись на палубе и потянулись за Стариной Амметом.

Митт с тоской наблюдал за их стараниями. Эта парочка совершенно не знала, как что-то достают из моря. Хильди тыкала шваброй. Йинен повис под бушпритом, словно обезьяна, и пускал насмарку тонкие маневры Митта, отталкивая Старину Аммета все дальше. Убедившись, что еще немного — и они его упустят, Митт закрепил румпель и отправился помогать. «Дорогу ветров» тут же развернуло бортом к волне, так что сильный ветер чуть было не наполнил паруса яхты. Митт понял, что так они перевернутся, и поспешно вернулся к румпелю.

— Своенравная ты, однако! — сказал он «Дороге ветров». — Изволь меня слушаться, а не то я всех вас потоплю, так и знай!

Но эта резкая перемена курса дала Йинену лишний локоть. Ему удалось зацепить соломенное чучело багром. Хильди прижала его сверху шваброй, чтобы он не вывернулся, и вдвоем они забросили Беднягу Аммета на палубу, словно сноп пшеницы, которым он, в сущности, и был.

Митт изумился тому, что мог принять эту массу сложно переплетенных колосьев за утопленника. У Старины Аммета по-прежнему были руки, ноги и лохматая голова, но теперь его форма больше напоминала медузу, а не человека. Почти все красивые ленты исчезли, лицо искривилось и разъехалось. Вот уж воистину — Бедняга Аммет. И все же они были страшно рады его видеть. Они крикнули: «Добро пожаловать на борт, Старина Аммет, сударь!» — поскольку знали, что говорить положено именно это. Митт радостно вернул «Дорогу ветров» на прежний курс. Хильди с Йиненом сначала неуклюже исполнили торжествующую пляску на крыше каюты, а потом принялись закреплять Старину Аммета на бушприте, вместо резного носового украшения — потому что это тоже полагалось сделать.

Старина Аммет оказался квелым и намокшим. Превратить его в носовое украшение оказалось непросто. Йинен притащил мотки шпагата и веревку. Митт выкрикивал советы. Хильди искала в каюте что-нибудь, что поддержало бы раскисшую и отяжелевшую пшеницу. Митт настолько замучил ее советами, что Хильди огрызнулась:

— Отстань! Можно подумать, ты каждый год вытаскиваешь из моря по десятку Амметов!

На это ответить было трудно. Митт разобиделся и замолчал, утешившись тем, что пробормотал себе под нос:

— Глупые бабы! Все они одинаковые. Ничего не понимают.

Он высокомерно наблюдал за тем, как Старину Аммета нанизывают на веник, позолоченную раму от картины и две деревянные ложки, а потом приматывают к позолоченной дверце от гальюна. После этого его очень крепко привязали к бушприту, где он начал гордо подниматься и опускаться на волнах вместе с яхтой. Митт понимал, что и сам бы лучше сделать не смог, поэтому авторитетно сказал:

— Он станет жестче. Он пропитался солью. Но учтите — он может немного завонять. — Но потом он поддался чувству честной гордости и добавил: — Хорошо смотрится, правда?

Йинен и Хильди были полностью с ним согласны.

— А почему никто никогда не находит Либби Бражку? — спросила Хильди.

Она легла на живот и заглянула под грот, словно рассчитывала где-то поблизости, на другой стороне серого бурного моря, увидеть Либби Бражку.

— Она же из винограда и мягких ягод, — сказал Йинен. — Сразу намокает и тонет. Было бы чудом, если бы нам досталась и она тоже.

Митт расхохотался и хлопнул себя по карману красно-желтых штанов.

— А я о ней совсем забыл! Это и правда чудо. Вот. Смотрите.

Он вытащил из кармана маленькое восковое изображение Либби Бражки. Как и Аммет, она не слишком хорошо выглядела. Восковые ягоды расплющились, на них отпечатался рисунок ткани. Ленты превратились в грязные шнурки. Однако Хильди и Йинен обрадовались ей больше, чем новой и сверкающей фигурке.