Феликс Розинер - Расскажи мне, музыка, сказку

Пока он говорил, там, где только что была гридница, сверху, слева, справа надвинулись каменные громады. Они почти сомкнулись, образовав низкую полутемную пещеру.

— Это пещера отшельника Финна, — сказал Тон-Тоныч. — Сюда случайно забрел Руслан, и старец Финн поведал ему, что Людмилу похитил злой колдун Черномор. Старец предсказал, что злодей Черномор погибнет от руки витязя Руслана. Ну, а ты знаешь, о чем еще рассказал добрый старец Руслану?

Наташа увидала, как в пещере появился седовласый старец в длинном белом одеянии, а следом вошел Руслан и остановился неподалеку от старца.

— Баллада Финна! — скомандовал Тон-Тоныч, привычным жестом взмахнул палочкой, и оркестр заиграл.

«Любезный сын», — пел старец, обращаясь к Руслану.

...Давным-давно, еще юношей полюбил Финн красавицу Наину. Долго он добивался ответной любви. Прошли многие годы. Наина превратилась в злую старую колдунью, и теперь она ненавидит доброго волшебника Финна. Отшельник предупреждает, что Наина возненавидит и Руслана, но старец поможет витязю.

«Не страшен мне Людмилы похититель!» — воинственно восклицает Руслан и отправляется в путь.

Оркестр умолк, и Тон-Тоныч обернулся к Наташе:

— Ну, а ведь витязь Фарлаф тоже ушел на поиски Людмилы! Сейчас ты увидишь его.

И Тон-Тоныч провозгласил:

— Фарлаф и Наина!

Стало быстро темнеть, каменные стены пещеры раздвинулись и исчезли, открылось мглистое небо, и неровный, мерцающий свет озарил округу.

Здесь пустынно и жутко. Вступил оркестр, и высокие звуки гобоя, флейты, кларнета стали перекликаться с низким бормотаньем фагота и тромбона. Слушать это Наташе было и смешно и немножко беспокойно. Но потом, когда на темное пустынное место выбежал Фарлаф, она поняла, почему так суетливо бормочет фагот и как будто подсмеивается флейта: Фарлаф мечется туда-сюда и боится всего на свете, пугается чуть ли не собственной тени.

Вдруг перед ним возникла безобразная старуха, и Фарлаф задрожал от страха.

«Руслана победить, Людмилой овладеть тебе я помогу,— запела старуха, обращаясь к Фарлафу. — Волшебница Наина я!»

Она исчезла, как и появилась, а трусливый Фарлаф возликовал. Ох, с каким самодовольством поет он о своем торжестве над соперником! Расхвастался так, будто уже победил. Его пение то и дело переходит в быструю скороговорку, он вновь и вновь повторяет одно и то же, словно совсем потерял голову от неожиданной радости!

Фарлаф убежал, отзвучал оркестр, но Тон-Тоныч не опускал дирижерской палочки. Это означало, что сейчас произойдут новые события, и музыка, как и прежде, поведет Наташу за собой.

Действительно, туман стал наползать на пустынное место, он сгущался и заволакивал все вокруг. Зазвучали низкие голоса виолончелей, музыка стала еще мрачнее. Потом послышался тихий шелест множества инструментов — это заиграл весь оркестр. Туман постепенно начал рассеиваться, и Наташа увидела страшное мертвое поле: оно хранило следы жестокой битвы, кипевшей здесь когда-то. В высокой траве лежит брошенное оружие, тут и там видны истлевшие кости погибших воинов...

По полю едет Руслан. Вид безжизненного поля брани наводит его на невеселые раздумья. «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?» — поет он негромко. Время все предает забвению... Быть может, и мне, размышляет витязь, суждено погибнуть...

И Наташа тоже как будто размышляла. О чем? Этого она не могла сказать... Она слушала и ощущала, как чувство, владевшее витязем, передалось и ей, и Наташа опечалилась...

Но вот Руслан среди разбросанного по полю оружия стал подыскивать себе щит, копье и меч.

Подобрал витязь копье, нашел и щит хороший, а вот меча подходящего не нашел: все мечи для него слишком малы и легки. Уже и следа печали нет в его воинственном, мужественном напеве. А когда Руслан запел о своей невесте Людмиле, то голос его стал мягким, ласковым, и Наташа вдруг вспомнила: ведь эту вольную радостную мелодию она уже слышала, когда оркестр играл увертюру!..

Над полем светлеет, и видит Руслан, что стоит он перед огромной, в несколько раз больше человеческого роста головой, покоящейся прямо на полевой траве. В надвинутом богатырском шлеме она кажется целой горой, что возвышается среди равнины. Едва Руслан приблизился, Голова подняла пеки. Ее тяжелые губы зашевелились. Грозное пение, как будто разом зазвучали голоса десятков людей, раздалось над полем:

—Кто здесь блуждает? Пришлец безрассудный! Прочь!

И сложив губы, Голова стала дуть на Руслана так, что поднялась целая буря. Только управлял-то бурей Тон-Тоныч, ведь это, повинуясь его знакам, музыканты пробегали пальцами по струнам и быстро двигали вверх и вниз смычками, а другие — дули в трубки своих инструментов, отчего в звуках оркестра и возникали порывы и вой ураганного ветра. Но Наташа забыла и о Тон-Тоныче, и об оркестре, потому что едва ли не почувствовала, как струи холодного воздуха несутся на нее и вот-вот подхватят и унесут куда-то... Ей становится страшно, а каково Руслану?!

Наконец, витязь совладал с ветром, выпрямился и, бросившись к Голове, поразил ее копьем. Голова покачнулась, чуть сдвинулась в сторону, и — удача всегда сопутствует герою! — Руслан увидал великолепный меч-кладенец, который пришелся ему как раз по руке!

Между тем, от раны, нанесенной ей витязем, Голова умирает и перед смертью просит отомстить Черномору: это он, злой карлик, отсек у своего брата-великана голову и спрятал под ней волшебный меч. Пусть же колдун от этого меча и погибнет!

Мрачно и жутко звучит предсмертное пение Головы; жаждет поскорее встретиться с Черномором славный витязь Руслан и не мешкая отправляется в путь. А мертвое поле вновь окутывается туманом, и вновь ничего не различить в полутьме.

Стало тихо.

— Небольшой перерыв, — сказал Тон-Тоныч, и музыканты зашевелились, отложили свои инструменты, кое-кто встал.

— Ну как, страшно было? — спрашивает Тон-Тоныч Наташу, и она не знает, что отвечать. Конечно, ей было страшновато, но если сказать об этом, ее могут увести из Мира Сказочного Волшебства. А уж этого-то Наташа никак не хочет. Поэтому она бормочет что-то, что можно понять и как «чуть-чуть» и как «ничуть».

— А ты не проголодалась? — снова спрашивает Тон-Тоныч. Тут уж Наташа не выдерживает и честно признается:

— Проголодалась. Очень.

— Тогда пойдем, да поживее.

— Нет, — запротестовала Наташа, — я не хочу уходить отсюда!

— Не волнуйся, мы поедим и снова сюда вернемся, — сказал Тон-Тоныч и поднял стоявший на полу портфель. Они вышли через дверцу, поднялись по нескольким ступеням, двинулись вперед и скоро оказались около большого плоского камня. Стоя под лучом льющегося неизвестно откуда голубоватого света, Тон-Тоныч достал из портфеля термос и полиэтиленовый мешочек с бутербродами. На камень и присели, чтобы наскоро подкрепиться.