Андрус Кивиряxк - Весна и какашка

— Говорят, там есть какая-то сковородка. И все картошины разом прыгают на неё, а сковородка раскаляется, и картошины начинают жариться. И ещё, рассказывают, есть там кастрюля. В неё наливают горячую воду, картошки прыгают в неё и начинают вариться.

— Таких аттракционов у нас здесь, конечно, нет, — согласились кроты. — Под землёй надо трудиться, тут не пофилонишь. Давай начинай рыть!

— Я не умею, — вздохнула Картошина. — И вообще, это так неинтересно.

— Ну, тогда нам тебе помочь нечем, — сказали кроты и уползли.

Картошина осталась одна, ей стало так жалко себя, что она даже всплакнула. Она представила, как интересно остальным картофелинам, как все они весело варятся в большой белой кастрюле. Или лежат себе на серебристой сковороде и становятся всё румянее и румянее.

— А я совсем белая, — вздохнула Картошина.

Вдруг она услышала какой-то звон.

— Кто это? — спросила Картошина.

— Я — Клад, — раздалось в темноте. — Триста лет тому назад меня закопал в землю шведский король.

— Ого! — удивилась Картошина. — Так вы здесь живёте уже так давно! И вам не скучно?

— Скучно, конечно, — согласился Клад. — Заняться совершенно нечем. Разве что иногда поговорить с Черепом.

— С каким таким черепом?

— Со мной, — раздался другой голос. — Я — Медвежий Череп. Приятно познакомиться.

И Картошина услышала странный скрежет.

— Это что за звук? — спросила она.

— Да я немножко зубами скрипнул, — объяснил Медвежий Череп.

Картошину вдруг осенила замечательная мысль.

— Знаете что! — воскликнула она. — Давайте сделаем ансамбль! Клад умеет звенеть. Медвежий Череп умеет скрежетать зубами. А я буду петь!

— Отличная мысль! — обрадовался Клад. — Я музыку люблю! Шведский король тоже держал музыкантов.

— Я ещё и клацать зубами умею, вот послушайте! — заявил Медвежий Череп.

И он защёлкал зубами.

— Отлично! — похвалила Картошина. — Если нужна скрипка, то скрипи зубами, а когда нужен барабан — стучи. Начали!

Клад зазвенел монетами, Медвежий Череп то скрипел, то клацал зубами. А Картошина пела: «Ла-ла-ла-ла-а!»

Послушать новый ансамбль собрались кроты.

— Как здорово! — шептали они один другому. — Прямо танцевать тянет!

Когда песня закончилась, кроты захлопали своими лапами и закричали:

— Браво, маэстро! Бис! Бис!

— Ну как? Исполним ещё что-нибудь? — спросил Медвежий Череп.

— Само собой, — согласился Клад.

Картошина раскланялась, откашлялась и затянула новую песню.

Кристи ела мороженое — замечательное коричневое мороженое со вкусом шоколада. Высунув язык, Кристи с наслаждением лизала его.

И тут мороженое вдруг развалилось пополам, одна половинка осталась на палочке, а другая упала сперва на курточку Кристи, а потом скользнула наземь.

На курточке осталось большое противное Пятно.

С перепугу Кристи кинула остатки мороженого в мусорную урну. Она так расстроилась, что ей совсем расхотелось мороженого. Курточка-то была совсем новенькая, красивая. Жёлтая. Как ужасно, что на ней теперь такое противное коричневое Пятно!

— Уйди, пожалуйста! — попросила Кристи Пятно, но оно издевательски расползлось ещё шире, словно собираясь испачкать всю курточку.

— Ой, какое жуткое пятно! — сказал кто-то. Это был Мадис из соседней квартиры. Мадис тоже возвращался из школы, но он был ещё маленький, первоклашка. Он подошёл поближе и уставился испуганно на курточку Кристи. — Что твой папа на это скажет?

Кристи прекрасно знала, что скажет папа, но ей не хотелось говорить об этом Мадису. Он маленький, ещё испугается, услышав такие страшные слова.

Кристи расстроилась настолько, что даже заплакала.

— Не плачь! — сказал Мадис. — Может, оно ещё и сойдёт. Давай я его пугну. — Он поднял с земли ветку и стал размахивать ею перед носом Пятна. — А ну убирайся! Не то я тебе задам!

Но Пятно Мадиса не испугалось. Оно только усмехнулось и повернулось другим боком.

— Не помогает, — огорчился Мадис. — Это очень нехорошее пятно, нам с ним не справиться.

В это время мимо проходил рабочий, который красил дом по соседству. Он был в бейсболке и рабочем комбинезоне. Сколько же было на нём пятен! И синих, и белых, и красных! Всяких! Комбинезон был весь заляпан красками.

— Ишь, какое замечательное пятнышко! — сказал рабочий, приглядевшись к Кристиной курточке. — Может, отдашь его мне? Я люблю всякие пятна, я их собираю.

— Возьмите, пожалуйста, — робко согласилась Кристи. — А как вы его заберёте?

— Я свистну, — сказал рабочий и присвистнул. Пятно на Кристиной курточке тотчас навострило уши и прыгнуло на руки рабочему.

— Устраивайся на заду, там ещё свободного места полно, — сказал рабочий Пятну. Затем он кивнул детям и пошёл своей дорогой. И новёхонькое Пятно на его заду помахало им на прощанье.

Микк и Виллем были в садике, играли в кубики, и тут Микк нечаянно пукнул.

— Моя мама говорит, что в комнате не пукают, — сказал Виллем. — Пукать можно во дворе, тогда Пук-пуку есть куда улететь. Он не любит сидеть взаперти.

— А если открыть окно, то он сможет вылететь на волю, — ответил Микк. — Мой папа всегда открывает окно, если я пукну. Он говорит: давай выпустим его на волю, пусть он летит себе на луну.

— На луну? — удивился Виллем.

— Да, на луну. Папа говорит, что все пук-пуки улетают на луну, у них там свой город.

— А я думал, они превращаются в облака, — сказал Виллем.

— Не превращаются, — замотал головой Микк. — Они всё равно как космонавты. И они же невидимки, а облака белые. Пук-пуки отправляются на луну, так папа говорит.

Виллем не стал спорить, он доверял Микку. Но тут в разговор мальчиков встряла Вероника — большая толстая девочка в круглых очках.

— А я вообще не пукаю, — с важным видом заявила она. — Если Пук-пук и просится наружу, я его не пускаю. Я его удерживаю в животе.

— Ты что, держишь его в заключении? Так же нельзя! — заволновался Микк. — Пук-пук просится улететь на луну. Все его друзья уже там и ждут его.

— Пусть ждут, — сказала Вероника. — А я всё равно его не пущу.

— Ты просто дура! Мы всё воспитательнице расскажем! — крикнул Микк.

— Только попробуйте! — пригрозила Вероника. — Я щипаться буду, если вздумаете ябедничать!

Вероника была почти на голову выше мальчиков и очень сильная. Микк и Виллем не решились спорить с ней. Но когда подошло время послеобеденного сна, заснуть они не смогли. Они переживали за бедного Пук-пука, который вынужден маяться в темноте Вероникиного живота. Этого так оставлять нельзя!