Андрус Кивиряxк - Весна и какашка

— Виллем, давай сюда! — прошептал Микк.

Мальчики потихоньку выбрались из кроватей и подкрались к постели Вероники. Вероника спала, а в животе у неё бурчало.

— Слышишь, как Пук-пук плачет и зовёт на помощь? — прошептал Виллем.

— Он в темнице у Вероники в животе, — сказал Микк. — Хочет улететь на луну, но не может. Противная девчонка силком удерживает его.

— А мы не можем ему помочь? — жалобно спросил Виллем.

— Попробуем!

Микк принёс из угла с игрушками маленькую лопатку и осторожно надавил Веронике на живот.

Вероника тихонько пукнула.

— Вырвался на свободу! — обрадовался Виллем. Мальчики бросились к окну и распахнули его.

— Прощай! Счастливо долететь до самой луны!

Как-то раз на столе появилась Сосиска.

— Ах, какая вы загорелая, какая румяная! — восхитилась солонка. — Вы к нам, наверное, прямо из духовки.

— Да, — улыбнулась Сосиска. — Я действительно загорала недавно в духовке. Просто замечательный отдых!

— А я никогда в духовке не бывала, — с сожалением произнесла солонка. — Там и вправду так хорошо, как рассказывают?

— Красота невероятная! — подтвердила Сосиска. — Но и у вас тут неплохо. А что это за жёлтые горки там возвышаются?

— А это картофельное пюре, — объяснила солонка.

— О! — обрадовалась Сосиска. — Там, наверное, отлично кататься на сноуборде!

Она побежала к тарелке с картофельным пюре, прихватила по дороге ломтик хлеба и принялась намазывать его маслом.

— Так хлеб будет лучше скользить, — объяснила она солонке. — Я обожаю кататься с горки!

Сосиска втащила намазанный маслом ломтик хлеба на горку пюре и с гиканьем скатилась вниз.

— Ух, здорово-то как! — крикнула она.

Она схватила ломтик хлеба и снова бегом поднялась на горку.

Тем временем к столу подошёл малыш Альберт. Время было обеденное, и он собрался съесть сосиску с картофельным пюре.

— Эй! — недовольно окликнул он Сосиску, съезжавшую с горки картофельного пюре. — Ты что там делаешь? Это моё пюре!

— Не будь такой жадиной! Горки для всех! — возразила Сосиска. — Нам тут всем места хватит.

Она как раз на большой скорости скатилась с горки и уставилась теперь на бутылку с кетчупом.

— Это случайно не краска для волос? — спросила Сосиска. — Я же всегда мечтала иметь красные кудри!

Сосиска выдавила себе на голову немножко кетчупа.

— Да я теперь просто красавица, не правда ли? Эти красные кудри так прекрасно сочетаются с моим загаром.

— Хватит ерунду болтать, — сказал малыш Альберт. — Давай иди сюда, я тебя сейчас съем!

Он попытался наколоть Сосиску на вилку.

— Не смей! — закричала Сосиска. — Противный мальчишка! Так с девочками не обращаются!

— Да никакая ты не девчонка, а натуральная Сосиска, — возразил Альберт, пытаясь поймать Сосиску.

— Помогите! — заголосила Сосиска и прыгнула на подоконник.

А там сидел голубь.

— Спасите! — задыхаясь, попросила Сосиска. — Он съест меня!

Голубь зажал Сосиску лапками и взмыл в воздух.

— Да ты не бойся, милочка, — стал он успокаивать Сосиску. — Я отнесу тебя в страну цветочных фей, там тебя никто не обидит.

Они летели долго, пока наконец не прилетели в большой сад, где цвели тысячи тюльпанов. Из лепестков большого цветка показался крохотный цветочный принц, отвесил Сосиске почтительный поклон и спросил:

— Краснокудрая красавица, согласна ли ты стать моей женой?

— Согласна, — сказала счастливая Сосиска, и принц расцеловал её.

А тем временем малыш Альберт лежал в кроватке и слушал, как мама читает ему сказку про Дюймовочку.

— Смотри, — сказала мама, кончив читать, — тут на картинке и принц, и его жёнушка. Правда симпатичные?

Альберт вылупил глаза.

— Да это же моя Сосиска! — воскликнул он.

— Нет, это Дюймовочка, — возразила мама.

— Нет, это Сосиска! — закричал Альберт и попытался укусить книжку.

Среди ночи Каролина вдруг проснулась. Ей приспичило пописать. Каролина выбралась из кроватки и принялась искать ночной горшок.

Ночной горшок, как обычно, стоял под кроватью. Но едва Каролина протянула руку за горшком, как он вдруг засветился. Мгновение спустя из горшка показалась отвратительная зелёная рука, растопыренные пальцы с длиннющими ногтями. Рука становилась всё больше и больше, пока наконец не вылезла из-под кровати.

— Бабуля! — закричала Каролина. — Бабуля, скорее иди сюда!

Она глаз не могла отвести от тянущихся к ней зелёных пальцев и пыталась отбиться от них подушкой.

— Что случилось, голубушка? — послышался бабушкин голос. — Тебе приснился страшный сон?

Бабушка, в ночной рубашке, влетела в комнату.

— Это не сон, — отозвалась Каролина. — Что это такое в моём горшке?

— А, ты про это, — вздохнула бабушка. — Прости, я не предупредила тебя. Это мой новый любимец. Правда, красивый? Совсем как большой цветущий кактус.

Она достала горшок из-под кровати, и зелёная рука тотчас потянулась к потолку, а на её пальцах в лучах лунного света засияли золотые кольца.

— Красиво, — согласилась Каролина. — А куда мне писать, если он живёт в моём горшке?

— Дорогуша, завтра я куплю новый горшок, — ответила бабушка. — А сейчас, деточка, сходи в большой туалет.

Каролина не стала возражать. Она спустилась по лестнице. На стене гостиной кровью было выведено: «Чёрный пёс и кишки адского ангела».

Каролине было всего лишь пять лет, но она уже умела довольно хорошо читать. Кстати, благодаря призраку. Всякий раз, когда Каролина бывала в гостях у своей городской бабушки, она старательно читала все слова, которые тот кровью выводил на стене. А повторенье, как известно, мать ученья.

У Каролины были две бабушки. Одна жила в деревне и разводила овец. А другая жила в Старом городе в Таллинне и разводила привидения. Каролина любила обеих бабушек. В деревне ей довелось видеть, как из мамы-овцы появляется на свет крохотный барашек. В городе она видала, как привидение чёрного монаха отрывает себе голову и суёт её под мышку.

По утрам в деревне было так интересно слушать птичье пение. Деревенская бабушка знала по голосам всех птиц и то и дело поясняла: «Это чёрный дрозд. Это зяблик. Это кукушка». Зато в городе к вечеру начинали подавать голос привидения. Одно скрипело дверью. Другое подвывало. Одно топало по лестнице. Другое звякало цепями и стонало. Это было прикольно. Иногда случалось, что среди старых знакомых голосов звучал какой-нибудь совершенно новый. Так недели две назад кто-то захохотал жутким голосом.