Лиза Адамс - Русалочка и злая ведьма

Я задрожала от страха за тебя. Довольный секретарь решил, видимо, что перестарался и на прощанье добавил:

– Царь предупреждал тебя, что если ты не уговоришь дочь принять условия сделки, то он откажет тебе в своих милостях. Ты навечно лишишься права просить о свидании с кем-нибудь из родных. От себя я добавлю ещё одно, самое тяжкое для всех умерших наказание: ты никогда не сможешь встретиться в загробном мире со своими умершими близкими – уж об этом наверняка позаботятся стражники. Когда бы они ни умерли, стражники обязательно отправят их в самую отдаленную часть царства теней, чтобы пути ваши не могли пересечься. Надеюсь, ты передашь это дочери слово в слово, а она будет настолько благоразумна, что не захочет подвергнуть тебя такому лишению. Ведь у неё такое любящее сердце! – секретарь, махнув рукой, теперь уже дико захохотал и я бросилась бежать из дворца так быстро, как только могла.

Не знаю, как ты должна поступить. Не думай, что угрозы Царя загробного мира и его секретаря должны повлиять на твоё решение. Как бы плохо мне ни стало, если бы эти угрозы исполнились, ещё мучительнее для меня думать, что я подталкиваю тебя к гибели. Решай сама: и твоя судьба, и судьбы сестёр и отца – в твоих руках. Ведь если ты откажешься, сестёр некому будет расколдовать, и они так и останутся тем, во что превратила их злая Колдунья. Потом всё равно она заколдует и тебя, и отца, и будет смеяться над всеми вами, повелевая подводным царством. А я никогда не смогу прийти к тебе – ведь это у нас свидание: умершие бесплотны и безголосы как тени, и только во сне обретают они облик и речь живых. Не ищи меня, проснувшись, – ты можешь увидеть меня только во сне. И поступай, как подсказывает сердце!»

Произнеся эти взволнованные слова, мать нежно поцеловала спящую дочь и исчезла, а Русалочка тут же проснулась.

Растерянно оглядывалась она по сторонам, протягивала руки, звала маму, но её как будто и не было здесь вовсе. Да, ведь мама говорила, что увидеть её можно только во сне: только там она имеет черты и способности живой, а как только сон кончается, то свидание сразу прекращается. Правда, мама может видеть и слышать её всегда, оставаясь при этом совершенно невидимой.

Мысли вихрем проносились в голове Русалочки. Вдруг она вздрогнула, словно уколовшись о шип морского ежа. Не только в свиданиях с ней будет отказано маме, – вспомнила Русалочка слова секретаря Царя загробного мира, – но и встретиться с родными она не сможет никогда, если я откажусь от сделки. «Что же мне делать? – думала она. – Никогда больше не увидеть маму, хоть и во сне, но как живую – как же мне жить после этого? И даже если я умру, мне не удастся встретиться с мамой – ведь ей будет отказано в этой самой большой радости для всех умерших. Как же невыносимо будет страдать она в царстве теней – навечно лишённая свиданий с живыми родными и потерявшая надежду увидеться когда-нибудь с ними в загробной жизни.»

Русалочка взволнованно двигалась по комнате, задевая висящие вдоль стен гирлянды водорослей, украшенные жемчужинами в раскрытых раковинах, натыкаясь на торчащие, как оленьи рога, ветви кораллов. Никак не могла она решить, как поступить – всё, что ни приходило в голову, казалось бессмысленным и невыполнимым. «Неужели я подведу маму, – думала Русалочка, – обрекая её на вечные муки? А сёстрам, которые, к счастью, живы, так и придётся навсегда остаться заколдованными? Ведь я их всех так люблю, что и не мыслю жизни без них. Но ведь у меня наверняка ничего не выйдет: мир над водой такой огромный, что нужны годы, чтобы обойти его. А я даже не представляю, как это – ходить по земле. Как бы я ни старалась – исход будет один: мой путь лежит в загробный мир. А мне так хочется играть с Додди на поверхности моря, любуясь красивыми кораблями, яркой луной, огромными зелёными водорослями на берегу, которые мой друг назвал деревьями. Всю жизнь мечтала об этом, а видела только раз. И подводный мир, такой знакомый до мельчайших черточек, не меньше дорог мне. Как же расстаться со всем этим? Но ведь жить с такой болью в сердце я тоже не смогу...» – Русалочка была так взволнована, что не заметила, как заговорила вслух.

От переживаний сердце её билось часто-часто, будто готово было выскочить из груди. Русалочке стало тесно в комнате, она задыхалась – казалось, стены давят её своей тяжестью. Спасаясь от этого состояния, она выскочила из комнаты в коридор, а оттуда – наружу. Замок был погружен в дрёму после бессонной ночи, хоть день стоял уже в разгаре. Жизнь кипела за стенами дворца: бойкие рыбёшки беспрерывно сновали туда-сюда, медлительные крабы брели по протоптанным ими тропинкам, ленивые скаты кружили над зарослями морской травы, хитрые осьминоги приклеились щупальцами к камням и лежали не шевелясь. Неподвижно распластавшиеся, такие же коричневые, как и сами камни, осьминоги полностью сливались с ними, и заметить их можно было только на очень близком расстоянии.

«Вот кому легко играть в прятки, – всегда думала Русалочка. – Не надо прятаться: лежи тихо – никто всё равно не заметит.

Обычно случайно распознав в наросте на камне лежащего осьминога, Русалочка очень радовалась и шутливо восклицала:

«Нашла, нашла! А теперь тебе водить!»

В этот раз никакой радости от увиденного она не испытала: мысли её блуждали далеко.

Сад кончился, и Русалочка встрепенулась. «Куда я плыву? – подумала она и сразу же нашла ответ: – Конечно же, к верному другу Додди. Кому же излить душу, как не ему. И от кого ещё можно ждать совета, как мне быть». И Русалочка уже неслась на всех парах к дельфину, окрылённая надеждой на помощь друга.

Додди не участвовал в дворцовом празднике и поэтому давно проснулся. Сейчас он резвился в пронизанной солнечными лучами изумрудной воде. От рассказа Русалочки его радостное оживление исчезло без следа: настроение подруги передалось и ему.

– Не представляю, что мне делать, – с надеждой в голосе спрашивала Русалочка у Додди, – плохо всё, что ни приходит в голову.

– А мне кажется, ты для себя уже всё решила, просто хочешь услышать то же от кого-то другого, – возразил дельфин.

– Не от кого-то, а именно от тебя – моего единственного друга.

И ничего я не решила: как мне ни хочется разыскать сестёр – это верная гибель. Я совсем не знаю, где искать и, конечно, ни за что не найду сестёр, а сама умру.

– Ну что ты, не отчаивайся и непременно соглашайся, – Додди был серьёзен как никогда, и слова его звучали от этого особенно убедительно. – Ты ведь всё равно не успокоишься, пока не спасёшь сестёр. И хоть жестокий секретарь смеялся над зрячим сердцем, я верю, что у тебя оно именно такое – горячее, любящее, чуткое. И оно обязательно укажет тебе путь! Всё у тебя получится! – взволнованно произнёс дельфин.