Петроний Аматуни - Избранные сочинения в трех томах. Том 1. Сказки

Теперь же, подхлестнутый ускоренным временем коварной планеты, затаившийся было недуг принялся развиваться так энергично, что медицина бессильно склонила голову, а главный врач «Ураха» Рей грустно сказал:

— Командир… Самый надежный исцелитель — это Природа, то есть организм больного. Лекарства исполняют лишь роль подпорок при ремонтных работах. Тебе осталось немного жить, командир… Я исполнил обязанность говорить больному правду.

Боу кивнул, помолчал немного. В последние минуты разум его посветлел, к нему вернулось прежнее мужество. Он вызвал своих ближайших помощников и в присутствии главного врача продиктовал завещание.

— Я рекомендую идущим за мной, — сказал Боу, — не терять надежды. Надо искать! Природа многообразна и беспрестанно развивается. Мы забросили научные исследования, а их надо возобновить… Посмотрите на измеритель Воли к Победе…

Он нажал голубую кнопку в ножке торшера, и на стене вспыхнуло изображение заветной шкалы… Почему-то она представлялась мне круглой и со стрелкой. В действительности же оказалась вертикальной полосой с делениями, а по всей длине ее тянулась прозрачная трубочка с голубой жидкостью. Точь-в-точь как термометры на улицах наших больших городов, вытянутые на несколько этажей.

Конечно, цифры урахцев отличаются от наших, но мои друзья, Тий и Той, помогли мне разобраться.

Внизу шкалы виднелась поперечная красная черта и рядом с ней — холодная цифра 0 (нуль). Выше шли веселые розовые черточки, а местами — более важные, синие. Справа от них озабоченно стояли числа, обозначавшие год вступления в должность каждого очередного командира «Ураха». А само летосчисление велось с момента, когда астериод-звездолет покинул свою солнечную систему и начал столь затянувшееся путешествие.

Голубой столбик на шкале замечательного прибора неуклонно опускался сотни лет, а с начала полета снизился уже на три четверти длины шкалы.

— Никому из последних командиров не удалось задержать снижение голубого столбика, — сказал Боу. — Все ближе грозный нуль, когда мы потеряем право управлять звездолетом… Мы должны рассчитывать только на себя!.. Надо возродить науку и поднять Волю к Победе урахцев до прежнего уровня. Включайте в научные исследования всех, тогда нам легче будет достичь успеха…

Урахцы жили долго, всем необходимым они были обеспечены, но страха перед смертью не испытывали. Ведь в Природе нет ничего вечного; рождается и умирает всё без малейшего исключения — даже планеты и звезды, даже галактики.

Смерть — это как бы последняя глава в Книге Жизни.

Но мы ведь не боимся с вами последних глав в повести или романе… Другое дело, что если книга интересная, то жаль с ней расставаться. А если скучная? Тогда мы, не дочитав, небрежно захлопываем книжку, тут же забывая о ней.

Однако есть существенная разница: романы или повести, рассказы или сказки пишет кто-то, а свою собственную жизнь мы формируем сами. От нас зависит сделать ее интересной, содержательной. Тогда будет жаль, когда подойдет последняя глава; но вместе с тем возникает некоторое удовлетворение прожитым. А страха, вероятнее всего, не будет. Страшно заканчивать пустую, никчемную жизнь, потому что уже не будет возможности ее исправить…

Но на астериоде-звездолете «Урах» вот уже две тысячи лет — особенно последние столетия — обстановка все усложнялась, и его командиры уходили из жизни неудовлетворенными.

— Простите, — сказал Боу. — И мне не удалось догнать нашу ускользающую Мечту… Простите…

Это были его последние слова.

Мы долго сидели, задумавшись каждый о своем; потом Тий оживился и сказал:

— После смерти Боу прошло всего сто лет бесплодных поисков, и почти все урахцы, ранее, еще до нас, улетевшие с родной планеты Емек, сошлись вместе…

— В открытом космосе? — поразился я.

— Нет, — ответил Той. — Еще третья экспедиция обнаружила прямо на своем пути маленькую планету с одним материком и океаном. Никто там не старел, все благоприятствовало жизни, и емекцы стали посылать в космос сигналы своим соплеменникам.

— Не прошло и трехсот лет, — продолжал рассказ Тий, — как там собрались почти все, недоставало только нас… Мы появились на той планете с большим опозданием, но зато — так думали мы — беды наши окончились.

— А потом? — живо спросил я.

— А потом, — вздохнул Той, — потом начали стареть все… И мы, и те, кто обжил эту планету до нас.

— Опять?!

— Да, опять. Не так быстро, как на других планетах, но время ускорило ход раза в три, — сказал Той. — Сам понимаешь, это все равно что каждый стал жить втрое меньше, чем прежде.

— Но почему так получилось?!

— Это удалось выяснить мне и Тэе, — ответил Тий. — Ведь ранее планета была необитаемой. А когда на нее прилетело столько людей — она стала тяжелее. Понимаешь? Сначала еще было терпимо. Но вот туда переселились и мы с «Ураха» — это стало каплей, переполнившей чашу. Вот и все!

— И что же дальше?

— Потяжелевшая планета уменьшила скорость своего движения, и время на ней… ускорилось.

— Понятно…

— Кончилось тем, что урахцы, все до единого, втайне договорились между собой, снова вернулись на свой астероид, летавший на орбите, попрощались с остальными и устремились дальше искать свое Счастье!

Благородство урахцев потрясло меня не меньше, чем их столь необычная и трагическая судьба.

— От тех лет у нас ничего нет, — сказал Той.

— И так все ясно, что же тут еще смотреть? — ответил я.

— Сменилось примерно три поколения, — вновь заговорил Тий, — и отчаяние окончательно овладело урахцами. Это уже стоит посмотреть… Командиром к тому времени стал Расимус.

— Расимус?! — прервал я. — Нынешний?

— Да.

— Но ведь не могут же пройти тысячи лет при одном командире… Что-то в твоем счете не так, Тий.

— Не торопись, Пришелец. Скоро узнаешь все: мы подходим к современным событиям. Внимание! Перенесемся ближе к нашим дням, к первому совещанию Главного Штаба звездолета, когда новый командир приступал к составлению плана дальнейших действий… Мы с Тоем тоже увидим это впервые…

Круглая комната с розовыми колоннами, синим полом и золотистым потолком. Овальный белый стол. Вокруг него сидят в креслах пятеро урахцев. Один из них, одетый в белое кимоно, — у торшера с пультом управления. Он, как мне сдается, среднего роста, плотный, смуглый, темноволосый, с серыми глазами. Взгляд у него усталый, но в нем чувствуются твердость и властность.

— Это Расимус, — сказал Тий.

— Посмотрим, как обстоят наши дела, — спокойно произнес Расимус, нажимая голубую кнопку на торшере.

Я глянул на шкалу показателя Воли к Победе и вздрогнул: до рокового Нуля оставалось… всего одно мелкое розовое деление!