Александр Кишкин - Мишки-гамми и принц-дракон

Поначалу Итамар проклинал свою судьбу, которая уготовила ему на старости лет превратиться в наемного политического убийцу. Но, отведав в один прекрасный день вкус королевской драконьей яичницы, он больше уже не роптал.

...Теперь прекрасные дни кончились. Итамара обвели вокруг пальца. Проклятый сын Элдуина все-таки родился. Ворон не мог ума приложить, где Бернис на этот раз удалось запрятать злополучное яйцо. Нахохлившись, он сидел на ветке старого дуба, откуда открывался прекрасный вид на Королевство Драконов. В небе виднелись сигарообразные силуэты его обитателей, озабоченно снующих вокруг пещеры своего короля. Итамар щелкал клювом и бормотал себе под нос:

– Это чушь. Глупая Бернис не могла оказаться хитрее меня. Может, этот ребенок – вовсе не ее? Она могла взять детеныша другой драконихи и соврать Элдуину, что сама родила его...

Некоторое время Итамар молчал. Несмотря на общее физическое недомогание мозги его работали исправно. Поэтому он понял, что говорит глупости. Бернис никогда не стала бы обманывать короля.

Размышления Итамара прервал резкий шум над головой. Что-то тяжелое ударилось о ствол дуба. Ворон громко каркнул и перескочил на другую ветку с более густой кроной. Тут он огляделся и заметил внизу корявую приземистую фигуру гнома. В руке тот держал жменю камней.

– Ты что, волчьих ягод объелся, О’Столоп? – прокаркал из укрытия Итамар. – Чуть не попал в меня!

– Какая жалость! – искренне огорчился гном. – Если бы я в тебя попал, герцог Икторн разрешил бы мне съесть две порции похлебки, которую сварят из тебя.

– Ты дурак! – раздался скрипучий голос Итамара. – Герцог говорил, что я – священная птица! Тот, кто съест меня, покроется фурункулами и умрет!

– Так я тебе и поверил! – захохотал гном. – Сегодня герцог говорил совсем другое. Он сказал, что ты – дармоед, и что от тебя проку еще меньше, чем от нас, гномов! Так что не каркай, а лучше повернись так, чтобы мне было удобнее попасть тебе в голову!

О’Столоп швырнул наудачу еще несколько камней, которые пролетели высоко над Итамаром, не причинив ему никакого вреда.

Ворон мог уже давно подняться на свое облезлое крыло и улететь отсюда прочь, но он решил напоследок позлить глупого гнома.

– Смотри, несчастный! – прокаркал он из ветвей. – На твоем пузе уже расцветает красный зловещий фурункул!

Взмахнув крыльями, Итамар перепрыгнул на другую ветку. Несколько выше своего наблюдательного пункта он приметил большое, похожее на грязную дорожную сумку гнездо диких лесных пчел, расположившееся между двух высохших сучьев.

– Опять ты врешь, – спустя минуту неуверенно отозвался гном. Он задрал рубаху из грубого полотна и тщательно обследовал свой выпирающий живот. – Я все понял! Ты, Итамар, хочешь выставить меня на посмешище перед остальными гномами, вот что!

– Я за мелкой дичью не охочусь, – высокомерно отозвался Итамар. – Ты и без того смешон. Но тем не менее я успел заметить на твоем пузе уже два красных зловещих фурункула.

– Я ничего не вижу! Где? Где?!

О’Столоп стал похож на пса, который тщится догнать свой собственный хвост. Гном разглядывал свое тело со всех сторон, озабоченно хлопая себя по бокам.

В это время Итамар успел подобраться вплотную к диким пчелам и запустить в их гнездо свой огромный клюв. Послышалось раздраженное гудение насекомых. Пчелы начали вылетать наружу, кружа возле ворона. Старая птица, чье жесткое оперение служило надежной защитой от любого жала, спокойно извлекла из гнезда хороший ломоть сотов, и вприпрыжку вернулась на свое старое место.

Гном в это время уже понял, что его надули. Он стоял, размахивая рукой с зажатым в ней увесистым осколком гранита и, прищурившись, высматривал среди ветвей тщедушную фигуру Итамара.

– Выползай, старый плешивый ворон! – крикнул он. – Тебе не обмануть меня!

Итамар только усмехнулся. Он все еще сжимал в клюве соты, и взбешенные пчелы водили вокруг него шумный хоровод, по звучанию напоминающий кольцевые гонки на «формуле-1». Несколько насекомых сделали попытку продырявить оперение Итамара своими жалами, но ровным счетом ничего этим не добились.

До О’Столопа донеслись кое-какие подозрительные звуки. Он было уже забеспокоился, но вдруг, на свое несчастье, заметил ворона, скрывавшегося среди ветвей.

– Вот я тебя и вычислил, глупая птица! – в восторге закричал гном и приготовился было запустить в Итамара камень, когда ворон вдруг сорвался с ветки и начал пикировать прямо на О’Столопа.

Гном на какое-то мгновение о’столпенел от неожиданности. Этого времени Итамару хватило для того, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее его от приплюснутой макушки О’Столопа, и сбросить на нее липкие от меда соты.

Пчелы с диким турбовинтовым гудением устремились вслед за сотами.

– Ты что?!.. – только и успел крикнуть гном, когда черный смерч из взбесившихся пчел показался из кроны дуба и опустил свой хобот прямо на макушку О’Столопа.

– А-я-я-ай-я-а-ай!

Даже рев могучего Элдуина не смог бы заглушить отчаянное верещание гнома. О’Столоп, облепленный огромными, с мизинец размером, пчелами, носился по поляне, натыкаясь на деревья и кусты.

Крик на минуту затих – какая-то пчела рискнула влететь в рот гнома. Но минута прошла, находчивое насекомое было тщательно прожевано и выплюнуто – и О’Столоп заверещал с удвоенной силой.

Пока он таким образом разминался, удовлетворенный Итамар взлетел в пасмурное небо и направился в сторону королевства Элдуина.

– Если бы так же легко можно было проучить и Икторна – спокойная счастливая старость была бы мне обеспечена... Но пока что все козыри на руках у этого мерзавца герцога. И старому Итамару придется поднапрячься, чтобы доказать свои права на место под этим солнцем.

Ворон с неприязнью глянул на затянутое тучами небо. Он еще что-то бормотал, постепенно набирая высоту, но его слова уносил порывистый ветер...

Не знаю, как ты, дружок, а я уже догадался, что Итамар задумал очередное черное дело.

Вечером, когда капрал Хлюбб со своими солдатами уже по второму разу прочесывал Заветную Поляну в поисках хвои и прошлогодней листвы, во дворе замка наконец-таки появился О’Столоп, опухший, словно жирный рождественский гусь.

– Ты где пропадал? – набросился на него Ябеда. – Думаешь, мне очень понравилось отдуваться за обоих;, перед герцогом? Через час должны загореться магические огни, а ты опять срываешь мне всю работу!

О’Столоп поднял на него заплывшие от пчелиных укусов глаза.

– Радуйся, Ябеда, что тебе не пришлось отдуваться перед целой дивизией диких лесных пчел, – обиженно сказал он и невозмутимо уселся на большую деревянную колоду, возвышающуюся посреди двора.