Сагател Арутюнян - Ципили, Тимбака и смех [Повесть-сказка]

Все увиденное поразило Дровосека. Но скоро он понял, что это не лес-великан, а просто он сам стал таким маленьким, что обычная трава кажется ему такой высокой. Он попробовал встать и для этого хотел опереться руками о землю, но вдруг увидел… крылья вместо рук. И так стало горестно бедняге, так захотелось умереть, захотелось кричать от досады и обиды! И он закричал… Но вместо крика получилось: «Кар-р-р». Значит, его обернули вороном?! Он взмахнул крыльями, легко взлетел в небо и оттуда увидел лужайку, обе, сработанные им, избушки. А старух и след простыл. Сделав круг над лужайкой, он сел на крышу жилища Тимбаки. Хотелось покончить с собой… Но как это сделать, как кончают самоубийством вороны?..

А колдуньи тем временем были далеко. Очень далеко… Они летели на северо-запад и говорили вот о чем.

— Нехорошо мы поступили! — Это сказала Ципили. — Да еще ночью. Как проснется, небось сердце у него лопнет.

— Поделом негоднику, зачем убегал. Если бы мы дали ему уйти, он открыл бы людям наше местонахождение, — сердито пробурчала Тимбака. — Наконец-то мы с тобой обрели соответствующие настоящим колдуньям жилища, такие удобные, красивые, в никому не ведомом месте, куда ни один человек добраться не сможет.

— Мы могли во сне перенести Дровосека в его грушевую рощу, и живи он тогда хоть еще тысячу лет, ни за что не нашел бы дороги к нам.

— Так думаешь? Плохо ты знаешь людей, у них собачий нюх, где угодно разыщут, если только захотят. Что бы мы стали делать?

— Тогда бы обернули его, зачем спешить-то было?

— Смотрю я на тебя, чем дальше, тем больше ты теряешь свою злость. Или забыла, какая за это может быть кара?

— Не забыла. Знаю, дири-дим бо, знаю. Но у нас же был уговор с этим человеком?!

— Уговор… Не помнишь разве, как люди двести пятнадцать лет тому назад захватили нашу лужайку?

— Помню, конечно, но Дровосек перед нами ни в чем не виноват. Тогда-то все так вышло из-за твоего паршивого деда… Нет, вечером, когда вернемся, я снова оберну его человеком… Что ни говори, а он хороший, и такие славные дома нам построил… Эдакого мастера поискать надо. Другой, может, и отказался бы выстроить нам избушки.

— Дело твое. Ты его обернула вороном, ты и возвращай ему человеческое обличье, хотя лично я не посоветовала бы этого делать.

— Я тебя выслушала, молокососка, но поступлю, как сказала. И обязательно верну его в грушевую рощу!

— Это я-то молокососка! Я? — И Тимбака кинулась к Ципили, но та рванулась вперед, и нагнать ее было невозможно. — Погоди, — орала Тимбака, — я тебя так укушу, что сто лет будет болеть!

— Если догонишь! — Ципили еще прибавила скорость.

— Э-эй, Дири-дим-бо, стой!.. Говорю тебе, стой, ненормальная старуха, не то сотру тебя в порошок, веревку совью! — надрывалась во всю глотку Тимбака, едва поспевая за Ципили…

Вы, конечно, понимаете, когда все это происходило.

Да, да, в тот самый день, когда колдуньи нечаянно спасли мальчика-эскимоса. И так уж получилось, что, когда колдуньи вернулись на свою лужайку, Ципили при всем желании не могла выполнить своего решения. Ни обернуть кого-то кем-то, ни обернуться самой она уже не могла, потому что потеряла свою колдовскую силу, и хоть очень сожалела, но что случилось, то случилось.

Так Дровосек стал Вороном, но не потерял веру в то, что еще обретет человеческий облик. С этой надеждой он всегда находился где-то вблизи от старух, помогал им, чтобы они скорее вернули свою былую колдовскую силу, и тогда, кто знает, может, смилуются, пожалеют его, вновь сделают человеком…

После ухода Мануш Асмик стала осматривать ближние кусты. Ей не верилось, что Тарон мог зайти куда-то далеко. Да и как можно было в это поверить, если он совсем недавно был рядом с ними!

Посмотри кто-нибудь на Асмик со стороны, очень удивился бы: она и в траве искала Тарона, словно он не мальчик, а мышка.

Девочка искала и сама ругала себя, что не сумела как следует воспротивиться, не брать Тарона в лес. Знать его характер и все-таки опять взять с собой. С этими мыслями, переходя от куста к кусту, Асмик вдруг увидела под одним из них корзину Тарона.

— Тарон! — позвала Асмик.

Ответа не было, но уже у следующего куста она увидела и самого мальчишку.

— Ах ты противный, столько зовем тебя, а ты не слышишь?!

— У-гу, у-у-у… — плотно сомкнутыми губами с трудом промычал Тарон.

— Что, что?

— М-м, ум…

— Набил полный рот, конечно, как же тебе говорить! Глотай скорее, а то подавишься. Ну и ну! Ты что, при нас не мог рвать смородину, зачем спрятался?

Тарон с трудом прожевал и проглотил смородину и сразу же накинулся на Асмик:

— Чего вы пристали ко мне, чего вам от меня надо?! Пусть каждый где хочет, там и собирает ягоды. Только и знают: «Тарон, Тарон!..» Если на каждый ваш крик отзываться, можно голос потерять.

Такого Асмик никак не ожидала. Она была уверена, что негодный мальчишка хоть извинится, а выходит, что они же и виноваты.

— Ты понимаешь, что говоришь?.. Ведь мы же отвечаем за тебя! Забыл разве, что мама тебя ни за что не отпустила бы, не дай мы ей слово следить за тобой?.. Вместо того чтобы набрать смородины для дома, ты пузо свое набиваешь…

— А мама сказала: «Мне не нужна твоя смородина, лишь бы невредимым домой вернулся…»

— Ну, а мы что? Разве не того же хотим, чтоб невредимым и вернулся?

— Я голодный!.. — заныл Тарон.

— Голодный, вон хлеб, не смородиной же ты собираешься наесться? Да и смотри, живот заболит, разве можно столько ягод есть.

Асмик сложила ладошки трубочкой и закричала:

— Мануш!.. Мануш, Тарон нашелся!.. Он здесь!..

Но Мануш была уже далеко и не могла слышать голоса подружки.

Тщетно подождав ответа, Асмик снова обрушилась на Тарона:

— Эх ты, бесстыдник! Что теперь будет, если мы потеряем Мануш?!

— Не потеряем. Идем за ней…

— В лесу нельзя метаться. Надо ждать на одном месте, не то все потеряемся.

— Тогда давай собирать смородину…

— Собирай, собирай. Не возвращаться же домой с пустыми корзинами! — сердито бросила ему Асмик, а сама снова стала звать: — Мануш, Мануш!.. Тарон нашелся…

— Наемся до отвалу и тогда наберу в корзины. Это не трудно, их всего две.

— Смотри солнце уже где, когда ты думаешь корзины наполнять?

— Успею…

И тут из-за дерева вышла Тимбака. На лице добрая улыбка… Дети удивились: откуда вдруг взялась эта старушка?

— Милая девочка, ты не беспокойся. Я помогу вам набрать смородины.

— Бабушка, откуда вы взялись? Мы вас не видели.

— А я вас видела? — сказала, все так же улыбаясь, Тимбака. — Я, детки, хворост собирала, разные сухие ветки. Хотите покажу, где хорошая и обильная смородина. Там и красная и черная…

— Не беспокойтесь, бабушка, мы и сами найдем. Да нам не много надо. Вам ведь трудно.