Диана Кинг - Мишки-гамми и Невезучки

В отличие от других заведений, кемпинг явно не страдал от наплыва посетителей. Бармен за стойкой с лицом пирата, досрочно ушедшего на пенсию по состоянию здоровья, задумчиво протирал видавшие виды стаканы. По другую сторону стойки на вращающихся стульях восседала дюжина любителей пива.

На прямо поставленный вопрос бармен дал столь же прямой ответ:

– Никакого Квазио я не знаю.

– Но как же? – удивился Ворчун. – Ведь это сынок хозяйки кемпинга!..

– А мое какое дело? – буркнул бармен. – Я здесь недавно работаю, никогда о нем не слыхал, и вообще мне приказано не отвечать на вопросы подобного рода.

Ворчун рассказал о своих расспросах Вольдемару, занес показания в блокнот и, захлопнув его, подвел итог:

– Все, поехали, нам здесь делать нечего!

– Мы же еще не допросили всех свидетелей, – Вольдемар перебегал взглядом с одного парня на другого, как бы пытаясь выбрать из них более дружелюбного.

Не желая терять времени, Вольдемар извлек из кармана пачку денег, которую дал ему отец Доминик, и, отделив двадцатипятикроновую купюру, швырнул ее на стол. Один из парней завороженно следил за его манипуляциями. Кое-как запихнув остальные деньги обратно в карман, Вольдемар обратился к сидящим за стойкой:

– Я вас угощаю в честь нашего многообещающего знакомства!

Угрюмые парни не шелохнулись. Их взгляды словно приклеились к экрану телевизора, по которому гоняли мультфильмы.

– Поехали обратно в гостиницу, – предложил Ворчун. – Видишь, они не реагируют.

– Уехать? Сейчас? – удивился Вольдемар. – У нас только начал налаживаться контакт со свидетелями. Впрочем, вы можете поступать как хотите, а я остаюсь!

– Послушай, Вольдемар, на что ты рассчитываешь? – вздохнул Ворчун.

– Ну, я посижу немного, посмотрю мультяшки, а потом они мне все расскажут. Они что-то знают, Ворчун, я это чувствую, – прошептал Вольдемар.

– Они знают, что ты идиот. Если ты хочешь остаться, мы заберем сумку, – вступил в разговор Толстяк. Он разозлился, что Вольдемар хочет потратить такую огромную сумму денег на угощение неизвестно кого. Вот если бы парень угостил их, купив хотя бы по полпорции мороженого...

– Что ты сказал? Кажется, ты меня оскорбил, Толстяк, – нахмурился Вольдемар.

– Успокойся, – пробурчал Ворчун. – Он сказал, чтобы ты отдал сумку мне, а то еще мы останемся без копейки денег. Нам нечем будет расплатиться за гостиницу.

– Нет, Толстяк, повтори, как ты меня назвал? – не унимался Вольдемар.

– Может быть, глупым? – смутился Толстяк. Он вспомнил, что Вольдемар почему- то особенно болезненно отреагировал на слово «идиот».

– Нет, не глупым.

– Сумасшедшим? – выкручивался Толстяк.

– Нет, не сумасшедшим.

– Тише, не заводись, – попытался урезонить Вольдемара Ворчун.

– Ладно, Ворчун, я буду завтра говорить по телефону с отцом Домиником и доложу ему, что Толстяк вставляет мне палки в колеса и мешает расследованию. А теперь убирайтесь и не мешайте мне работать!

Ворчун кивнул Толстяку и Малышу, и они направились к выходу. Уже стоя в дверях, Ворчун произнес:

– Поступай как хочешь, но может случиться так, что, вернувшись в гостиницу, ты нас уже не найдешь.

Очутившись на улице, сыщики сели на свой велосипед и начали крутить педали.

В кемпинге дела обстояли неважно. Все кончилось тем, что Вольдемар должен был покинуть заведение, поскольку хмурые парни не обращали на него никакого внимания, хотя и выключили телевизор.

Вольдемар, конечно же, не знал, что не успела дверь заведения захлопнуться за ним, как один из парней подбежал к телефону. Неизвестно, созвонился ли он с мамашей Дармштадской или позвонил еще кому-либо, кто мог предупредить разбойников о том, что ими интересуются какие-то загадочные типы.

К своему удивлению, Вольдемар не обнаружил своего велосипеда. Тогда он сунул руки в карманы и пешком отправился в гостиницу. Ночь была черна. Редкие фонари не могли рассеять мрак. Путь предстоял неблизкий, к тому же Вольдемар не очень хорошо его запомнил. Словом, у него были все основания для мрачного настроения. Но больше всего он страдал от уязвленного самолюбия. Этот самодовольный Ворчун оказался прав, и это было невыносимо. Ничего нового о судьбе Николь выяснить не удалось.

Так, с каждым шагом все глубже погружаясь в пучину черной улицы, Вольдемар уже успел отшагать несколько километров, когда за его спиной послышалось тихое урчание мотора. Темно-синяя малолитражка остановилась рядом с ним, и грубый голос крикнул:

– А ну-ка, щенок, иди сюда!

Вольдемар прижал свою сумку к груди и отпрянул на обочину, чтобы скрыться в темноте. Но не тут-то было. Из автомобиля вышли подозрительные типы. Стало ясно, что встреча была отнюдь не случайной. Вольдемар почувствовал себя неуютно. Интуиция сыщика подсказывала ему, что его неприятности будут иметь продолжение.

Ворчун проснулся среди ночи и зажег ночник. Часы показывали половину третьего. Рядом, безмятежно разметав в стороны руки и ноги и чему-то улыбаясь во сне, спали Толстяк и Малыш.

Ворчун вышел в коридор и приотворил дверь в комнату Вольдемара. Кровать была пустой.

«И где этого дурачка черти носят?!» – подумал мишка-гамми. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Дело в том, что его мучили угрызения совести. В конце концов, Вольдемар не виноват в том, что он такой недотепа. Ведь он даже не подозревал, какая роль ему отводилась в расследовании. Незавидная, прямо скажем, роль. Роль червячка, на которого ловят рыбку.

Ворчун винил себя за то, что бросил своего напарника одного там, в кемпинге, среди взрослых. А ведь он, Ворчун, если разобраться, много старше и опытней Вольдемара. Его долг – беречь, охранять несчастного «червячка».

«Чтобы потом подсечь рыбку», – подумал Ворчун и покраснел от стыда.

А этот умник, отец Доминик, конечно, не удосужился рассказать Вольдемару о своей теории невезучести – как же, ведь это нарушило бы чистоту эксперимента! Да и его величество Ян Гринлиф Двенадцатый хорош! Бросил бедного ребенка в котел. А ведь Вольдемар был не такой уж плохой парень.

Поймав себя на том, что он думает о напарнике в прошедшем времени, Ворчун попытался стряхнуть с себя наваждение.

Он вернулся в свою комнату, тихо, чтобы не разбудить друзей, оделся и вышел. В дверях он на секунду задержался и бросил прощальный взгляд на мишек-гамми.

«Хорошие у меня друзья, – подумал он. – Они славно поработали днем. Пусть выспятся. Кто знает, доведется ли им еще когда-нибудь поспать на такой постели.»

Ворчун спустился вниз и попытался выйти из дома. В этот момент со стороны входных дверей раздались странные звуки, словно кто-то жалобно скулил. Было похоже, что бродячий пес возжелал провести ночь в теплом и уютном человеческом жилище.