Александр Кишкин - Мишки-гамми и гоблины

– Хорошо, – вдруг вступила в разговор Солнышко. – А как же они смогут отомстить людям? Разве они научились делать металлическое оружие?

– Я видел у них лопаты, кирки и ломы, – вспомнил медвежонок.

– Вряд ли они сами их изготовили, – поморщился Колдун. – Из рассказа Малыша я понял, что гоблины как не умели толково работать, так и не научились. А инструменты кто-то, видимо, доставляет сверху, с земли... Наверное, тот самый граф де Кикс, которого медвежонок видел на Верховном Совете.

– Так что они все-таки могут сделать с этими своими кирками и ломами? – удивилась Солнышко.

– Они ими уже сделали все, что было нужно, – вздохнул Колдун. – Они построили плотину.

– Ну и что?

– Теперь они затопят замок Дамиана так, что он будет похож на переполненное ведро для мытья полов.

Триумф Малыша кончился. После обеда его отправили играть в лес, а Колдун, Ворчун и Бабушка уединились в дедушкином кабинете.

– Они использовали меня, как источник информации, и, узнав все, что было нужно, хотят от меня избавиться... – ворчал Малыш, сбивая хворостиной желтые головки одуванчиков возле поленницы.

– Ты что, расстраиваешься, что тебя не берут в эти взрослые игры? – удивился Толстяк.

Он вышел из дома, сжимая в руке сморщенное зеленое яблоко, пролежавшее в погребе всю зиму. Откусив от него кусок, толстяк вспомнил веселое лето и не менее веселую осень. Хорошая погода, державшаяся уже вторую неделю, сулила не менее прекрасную весну, а там... Там вновь поджидает лето и осень, забодай меня олень!

– Жизнь чертовски хороша и без гоблинов, – сформулировал свою мысль Толстяк. – Зачем тебе все это?

– Мне скучно, когда все чертовски хорошо, – выразил свое кредо Малыш.

– Это у тебя от избытка витаминов, – посочувствовал Толстяк. – У меня когда-то тоже такое было. Потом полезут прыщи. Это точно.

Малыш зарубил последний одуванчик у поленницы и, не сказав больше ни слова, пошел в лес.

Из дома в это время вышла Солнышко.

– Куда Малыш опять направился? – поинтересовалась она.

– Он сказал, что пришел в этот мир для того, чтобы он не был таким уж чертовски хорошим, – ответил Толстяк и захохотал.

– Дурак, – обиделась Солнышко.

Совещание в кабинете Колдуна длилось не больше часа. Когда Малыш вернулся из леса, Ворчун уже упаковывал в дорожный мешок здоровенный моток веревки и пинтовую бутыль с гамми-соком.

– Уже договорились? – недружелюбно поинтересовался медвежонок.

– Договорились, – в своей обычной, слегка раздраженной, манере ответил Ворчун.

– Идете в подземелье?

– В подземелье.

– Драться с гоблинами?

– Да. И с маленькими любопытными гоблинятами.

– А меня вы, конечно, не берете, – не спросил, а скорее заявил Малыш.

– Конечно.

– И Колдун, которому я столько выболтал, даже словечко за меня не замолвил.

– Не замолвил.

«Убежать второй раз? – думал медвежонок, направляясь в свою комнату. – Нет, не солидно. Вроде как для показа получается: мол, вы уже знаете, куда я ухожу, когда сильно обижаюсь, так что приходите через сутки и, кстати, не забудьте принести чего-нибудь горяченького перекусить...»

Он с размаху грохнулся на свою кровать и, исполненный горьких дум, уснул.

Решение пришло к Малышу во сне. Если еще не слишком поздно, то он им всем еще покажет.

Медвежонок с тревогой взглянул в окно. Там начинало сереть. С улицы доносился бодрый голос Толстяка.

– Солнышко-о-о! – зачем-то звал он.

Малыш вышел на кухню. Бабушка колдовала у плиты. Под столом стояли упакованные дорожные мешки и два ледоруба.

– Ужин готов, – сообщила Бабушка. – Можешь садиться.

– А Колдун? А Ворчун? – спросил медвежонок.

– Они спят.

– Ты их наказала?

– Ночью они пойдут в пещеру. Им нужно хорошенько отоспаться.

– Ясно... – протянул Малыш.

Все складывалось как нельзя лучше. После ужина Толстяк и Солнышко отправились на чердак играть в лото, а Бабушка убрала со стола и полезла в погреб. За это время Малыш успел достать веревку, фонарь, и отлить немного гамми-сока в свою склянку.

Теперь он был готов. Осталось только подождать, когда уйдет Бабушка.

– Во сколько ты собираешься будить Колдуна? – поинтересовался медвежонок.

– Во сколько буду, во столько и буду. Отправляйся спать.

– А Солнышко еще не спит. Она с Толстым в лото играет, – съябедничал по привычке Малыш. – Почему я один должен ложиться?

– Тогда не ложись, – согласилась Бабушка. – Спи стоя. Но если через четверть часа твои глаза еще будут открыты – я за себя не ручаюсь. Ты меня знаешь.

Бабушка, продолжая что-то ворчать, ушла штопать теплую рубашку Ворчуну. Когда она закрыла дверь в свою комнату, Малыш уже мчался без оглядки к темнеющей вдали громаде горы Ферри.

Веревка, которой Малыш обвязал прогнивший столб недалеко от входа в пещеру, закончилась очень скоро. Медвежонок не успел пройти и половины пути, когда от пухлого, размером с голову, мотка, не осталось ровным счетом ничего.

Конец веревки выскользнул из лап медвежонка и упал в глубокую лужу.

– Гоблины будут очень рады такой находке...

Малыш махнул на нее лапой и пошел дальше, держа перед собой фонарь.

Он отыскал то место, где вчера поскользнулся и упал. Посветив себе, Малыш обнаружил глубокую трещину, уходящую во тьму.

– Вряд ли мне так повезет дважды, – решил медвежонок и отправился искать другой, обходной путь к плотине.

Наткнувшись сначала на один, потом на второй и третий завалы, преграждающие путь, Малыш чуть не отчаялся.

– Но ведь Колдун как-то нашел меня! – сказал себе медвежонок, – И я, когда возвращался, не карабкался вверх по отвесной стене!

Тут надо было крепко подумать, прежде чем предпринимать следующий шаг. Малыш прикрутил огонь в фонаре, сел и начал думать.

Вот тут-то он и услышал эти голоса.

– Если я сейчас же кого-нибудь не надкушу, то совсем свихнусь от горя, – жаловался кто-то тоненьким, с пришепетыванием, голоском.

– А ты надкуси себя за голову, – посоветовал другой, деревянный, голос, который вполне мог принадлежать (если это было бы возможно) какому-нибудь неодушевленному предмету.

«Кто это? – подумал Малыш, – Опять гоблины? Не может быть...»

Он оставил фонарь и осторожно прокрался вперед.

На краю уступа сидели две омерзительные кусаки. Одна была похожа на гадюку с членистыми, как у насекомого, ножками. Другая вообще ни на что не была похожа. Так, несколько фунтов буро-зеленоватого мяса с огромной челюстью посередине.

«Интересно, а если я их напугаю, куда они убегут? – промелькнула в голове медвежонка еще не совсем оформившаяся идея. – Ведь гоблины и кусаки должны жить где-то рядом, как человек и собака...»