Народные сказки - Умный маленький поросеночек [Сказки Венгрии и Румынии]

Попадья, которая вместе со всеми стояла на берегу, тоже была жадная. Увидела она камилавку и решила, что у попа не хватает смелости нырнуть в воду и, пока он дойдет до дна, другие захватят себе весь скот.

— Глубже, отец, — кричала она, — полезай глубже! Самые рогатые на дне…

Опустился батюшка глубже, да только домой не воротился, не воротились и другие.

Вот и оказался Пэкалэ самым работящим, самым порядочным, самым достойным жителем деревни, потому что только он да женщины и остались на селе.

Кто сказку дальше знает, тот пусть и продолжает.

Тогда это было, когда и в помине не было. Не случись оно в ту пору — не было б и разговору.

Жил-был человек, и такие у него водились богатства, что он и счет им потерял. Двор у него был такой широкий-преширокий, что семь телег, запряженных семью парами волов, свободно по нему проедут и осями друг друга не зацепят.

Домов, амбаров и сараев, конюшен, навесов и разных строений стояло на этом дворе видимо-невидимо. Земле ж его, виноградникам, садам, рощам и лугам конца-краю не было. Быков и коней, коров и свиней, овец да коз — хоть пруд пруди. Чего только у него не было!.

Благословил того человека господь еще и тремя сыновьями. Парни — один другого лучше: старшой звезд с неба не хватал, средний — и того меньше, а младший — Петря — дурак не дурак, а сроду так. Известное дело: меньшой, хоть тыщу лет проживи, все равно моложе всех в семье.

Жил себе богатый человек да поживал, добра наживал, пока не пришел и его черед — от смерти никуда не денешься. И наказал он своим сыновьям по-братски разделить богатства и жить в мире и согласии.

— Гм, это что еще такое? — удивился Петря. — Как же делить все по-братски?

— Как делить? — ответил старшой, парень посмышленей. — Проще простого. Берешь что-нибудь из отцова наследства и говоришь: «Это мне, это тебе, это ему», — да только надо смотреть, чтоб все три доли были одинаковы. Понял?

Все уразумел Петря.

— Понятное дело, — отвечает. — Берешь, говоришь и смотришь, чтоб все три доли непременно были одинаковы.

Средний был тоже парень смышленый.

— Так, — говорит, — и других не обманешь, и сам в дураках не останешься.

— Верно, — подхватил Петря. Теперь ему все стало яснее ясного.

Устроили братья пышные похороны, как положено богачу, и давай делить по-братски наследство: «Это мне, это тебе, а это ему».

Только дело делу рознь, а иное хоть брось. Столько было у отца разного добра, что братья не знали, с чего начать и как делить. Стоят, разинув рты, и смотрят друг на друга.

Была тут и еще трудность.

— Так-то так, — сказал Петря. — Все наше как-нибудь разделим. Только куда я дену то, что на мою долю придется?

— Верно, — согласились оба брата, парни смышленые. — Куда же мы денем нашу долю?

Тут же и догадались братья, что делить перво-наперво надо просторный двор — вот и будет у каждого место, куда свое добро девать.

Как же делить двор?

— Сколько мне, ровно столько и тебе, столько же и ему, — сказал Петря: он хотел в точности исполнить отцовский наказ.

Тем более что теперь Петря понимал, как по-братски делят наследство. Пораскинули они умом и порешили: пусть старшой берет себе правую сторону, Петря — меньшой — левую, а средний — середину.

Встал Петря в левом конце двора, лицом к среднему, старшой в правом конце, лицом к ним обоим, и пошли они навстречу друг другу, отсчитывая шаги: один мне, один тебе, один ему. Сошелся Петря со средним, грудь к груди. Вот и конец дележу. Так получил себе каждый место, куда сложить свою долю наследства. Остался еще кусок двора — от доли среднего до доли старшего; и чтобы не было раздора, старшие братья порешили разделить его между собой.

— Ладно, — отозвался Петря. — Теперь у каждого своя равная доля. Давайте делить остальное.

— Хорошо, — отвечают братья.

Тут они увидели, что куры бегают по всему двору, не считаются с межой и копаются, где им вздумается. Порешили братья разделить их: пусть живет каждая на своей части.

— Одна мне, одна тебе, одна ему — вот и дело сделано.

Остался только петух. Что с ним прикажете делать? Один говорит — мне, другой — мне, и третий — мне.

— Отрубим петуху голову.

Лучшего дележа и быть не могло. Отрубили они петуху голову и зажарили его на вертеле.

— Стойте, братцы! — крикнул Петря. — Делили мы двор, я был с краю, теперь хочу быть посередке.

— Ладно, — согласился старшой и схватил петуха за одну ногу, средний — хвать за другую. Досталась Петре гузка.

Потом старшой хватил петуха за крыло, средний за другое, и достались им крылья с грудкой. А Петря получил шею, на которой, как говорится, мяса до того много, что и съесть невозможно.

Пошло дело как по маслу. Разделили они все, что было в доме и на дворе: уток и гусей, индюшек и свиней, коз и коней, быков и овец, разную утварь и остальные домашние вещи.

Целыми днями только и слышно было: «Это мне, это тебе, это ему». Поделили они все по справедливости, как братья. Осталось им еще поделить дом, амбары и сараи, конюшни, и навесы, и прочие строения большого двора.

— Вот это задача, — молвил старшой, самый смышленый. — Дом, правда, большой, просторный и красивый, да один. Как же его делить?

«Верно, вот это задача, — задумался средний. — Как же дом разделить на три части?»

Петря глядит то на одного, то на другого — удивляется.

— Как делить? — спрашивает. — Да так же, как делили все: это мне, это тебе, это ему. Да смотри, чтобы доли были одинаковые.

Судили-рядили братья, ломали голову, думали и так и эдак, да и порешили, что иного не остается, как разобрать дом и амбары, конюшни и навесы, сараи и прочие строения и разделить их — это мне, это тебе и это ему.

Трудились братья, трудились, не ленились. День работали, два, три. Рук не покладали, пока не разобрали строения и не отдали каждому его долю.

— Ай да молодцы! — сказал старшой, тот, что посмышленей. — Много было — мало осталось. Давай делить поля, сады, виноградники, рощи, луга да выгоны.

— Давай, — говорит средний.

— Пойдем, — говорит Петря; ему тоже стало ясно, что только это и оставалось.

Богатство делить — людей не примирить. Хоть и родные братья, а в чем не сойдутся, все равно подерутся.

Вышли в поле братья и стали по своему обычаю считать шаги: «Один мне, один тебе, один ему».

Виноградники по кустикам, сады по деревцам, рощи по дереву да по кустику — все поделили. А как пришли на выгон, где паслось стадо, так и запутались. Коров и телят разделить не так уж было трудно: одну мне, одну тебе, одну ему, одного сюда, одного туда, а третьего еще дальше. Но что делать с быком? Один бык на все стадо! И был он такой красоты, что другого такого на всей земле не сыскать, хоть исходить ее из конца в конец: широкий в груди, крепкий в загривке, такой громадный бык, что насилу в ворота влезает. Голова у него маленькая, рога острые и длинные, а кто ему в глаза взглянет, того в дрожь бросит. У самых богатых царей не бывало такого быка.